Поиск

Жертва на иконостас

Для перевода пожертвований отсканируйте в приложении Сбербанка

Пожертвование на иконостас

Жертва на храм

Для перевода пожертвований отсканируйте в приложении Сбербанка

На уставную деятельность

Мы ВКонтакте

picture

Какие прекрасные церковные службы посреди летнего леса! Однажды мы, прихожане храма Ионна Предтечи с тысячами других паломников, праздновали праздник Святой Троицы в лесу, на широкой светлой поляне. Литургию, конечно, служить батюшки не могли, но зато совершили праздничную вечерню с коленопреклоненными молитвами, то есть когда праздничные молитвы священники читают стоя на коленях лицом к народу, а люди тоже стоят на коленях и внимательно слушают. Обычно перед чтением этих молитв весь пол храма устилают свежей травой. В храме становится душисто   и уютно. А тут, на полянке среди сосен, мы уже стояли коленями на зеленой травке, головы наши обвевал летний ветерок, и было слышно, как пели птицы. Батюшки выбрали для удобства молитвенного чтения большой пень, паломники со всех сторон обложили его охапками полевых цветов, на него водрузили икону Святой Троицы и все вместе совершили праздничную службу. Такой свободной, общей радости сердце не забудет никогда! Вместе с нами славил Бога весь мир. Вся природа откликалась на наши святые молитвы. Каждый своими ушами слышал этой природный отклик. Все пели и радовались Богу: и батюшки, и паломники, и звери, и птицы, казалось, даже мышки полевые, букашки и всякие мелкие козявочки тоже нам по-своему подпевали; может быть, где-то там в лесной глухомани, слыша паломническое пение, нам и серые волки дружелюбно подвывали…

И деревья радостно трепетали своими листьями в ответ, и в поле каждая травинка блестела каплями росы, и в небе каждая звезда сияла, хотя, конечно, днем звезды было не видно, но так чувствовалось! Вся земля ликовала, что пришли, наконец, сюда люди с миром и в этом глухом зверином месте, не погнушались лесным пнем, совершили Божию службу и никому не причинили зла, ни одно живое существо не заставили страдать и плакать…

2320536

Вот, может быть, кто-то из взрослых скажет, дескать, что за радость на пне посреди леса молиться? Возможно… Но мы, православные христиане, воспитаны на Божьей свободе. Христос даровал нам благодать совершать службу, где пожелаем. Хорошо, когда есть красивый и большой храм, чтобы мы могли помолиться в нем за Литургией все вместе. А если его нет? Что тогда совсем не молиться? Расскажу небольшую историю из жизни нашего вятского епископа Виктора. Жил епископ Виктор в середине двадцатого века. В России в те темные времена власть захватили большевики. Они по всей русской земле установили свой безбожный закон и назвали его – советским. Большевики много десятилетий подряд разрушали храмы, разбивали колокола, сжигали иконы, закрывали монастыри, заключали в лагеря и тюрьмы верующих людей только за то, что они верили в Бога и хотели жить по христианскому закону.  Не обошла злая тюремная участь ни мирян, ни батюшек, ни епископов – всех в тюрьму сажали! Однажды посадили в лагерь под названием СЛОН и нашего вятского епископа Виктора. Слон – это только звучит безобидно, а прочитывается страшно – Соловецкий Лагерь Особого Назначения. Лагерь находился на островах, где раньше располагался большой и красивый монастырь. Большевики его закрыли, а храмы переделали под тюремные бараки. В одном таком храме-бараке сидел епископ Виктор со своими друзьями – батюшками. Иногда начальство им разрешало погулять по острову, убежать-то с него было нельзя, кругом была вода на многие километры, а лодки у заключенных батюшек не было. Что же они делали? Гуляли? Нет, они тайными тропинками шли, собирались на зеленой поляне и начинали на старом пне служить Божью службу, вот как мы в крестном ходу. У  них было даже два лесных «храма». Один с большой поляной они назвали «собором» в честь Святой Троицы, а второй, с маленькой полянкой – храмом святителя Николая. Куполами этих «храмов»  было синее небо, а стенами - берёзовый лес. «В такие дни, - вспоминал епископ Виктор, - когда мы с батюшками, собирались в лесном «соборе» Святой Троицы было особенно светло и радостно.  Да, кругом были решетки, заборы, колючая проволока, вышки с охранниками, злые лагерные овчарки, Но сердца у нас пели, горели от благодати и мы чувствовали себя совершенно свободными, ведь сегодня  мы будем служить литургию! Сегодня там, на старом пне, опять загорится Божий огонь и через все заборы и решетки, через тюремные стены и лай сторожевых собак,  опять поднимется за всех людей, за всю страдающую землю Христовая лагерная наша чаша, сделанная  из обычной жестяной кружки».  Вот такая история, ребята! И мы тоже в крестном ходе в некотором смысле каждую полянку превращали в зеленый храм Божий.

sova_na_vetke_elki_1920x1200

Четвероногие «паломники».

Как здорово во время крестного хода радовать всю природу: леса, поля, зверей, птиц, деревья и цветы.  Всех радовать своим добрым к ним отношением!  Жили эти дикие звери одни, за ними только охотники с ружьями гонялись, и вдруг заявились к ним в лес - тысячи людей!  И ни у одного из пришедших, странное дело, не видно за спиной - ни ружья, ни берданки, ни дробовика, ни винтовки, ни карабина, - никакого злого железа за плечами у них нет!  И звери, и птицы чувствуют, что эти люди – Божьи, что они их любят и никакого разорения им не причинят. И если бы на глазах этих Божьих людей, сломал бы, к примеру, зайчик лапку, то они не бросили бы его в лесу на съедение, а крестным ходом донесли бы на самодельных носилках до Вятки, чтобы в больнице зайцу лапку поправить. И если бы паломникам повстречался даже медведь с больными зубами, медведи ведь любят сладкое и у поэтому у них порой болят зубы, как у сладкоежек, они бы не испугались и сказали:

- Ну что, брат-медведь, хватит реветь, пошли-ка с нами крестным ходом до города Вятки. Там мы тебе устроим бесплатную врачебную помощь. А медведь бы им ответил: «Ладно, согласен, пусть мне поможет святитель Николай зубы вылечить. Я буду есть сладкое только по воскресеньям и маму с папой начну слушаться. Обещаю!»

Но мы, увы, не встретили в лесу ни зайцев, ни медведей. Один раз, правда, совенка увидели. Он сидел на нижней ветке дерева, прямо у лесной дороги, по которой шел крестный ход. Он был белый, пушистый, как зайчик. Это было солнечным днем, но совенок сидел, выпучив на нас свои огромные глаза, совершенно не мигая. Весь крестный ход прошел мимо совенка, словно на цыпочках, тихо-тихо, никто из паломников не решился потревожить его маленькую жизнь. Так он и проинспектировал своим удивленным взглядом весь крестный ход. Другие птицы постоянно вокруг крестного хода стайками летали. Мы видели их полеты и после каждого привала оставляли птицам немного хлеба и другой подходящей пищи.  Лесные птицы летели за крестным ходом, как чайки за кораблем, потому что мы их подкармливали. В этом добром шествии людей по лесам и полям заключается благодатное основание крестного хода. Это плоды праздника Святой Троицы!  Представьте: дикие лесные дебри и звери, и птицы живут много лет одни и видят только охотников и, вдруг, столько людей, которые проникнуты к ним любовью и сочувствием! Они видят, что человек, может быть, не только разбойником и расхитителем природы, а их благодетелем, их царем, их священником-охранителем. Возможно, сейчас в моем рассказе это звучит наивно, но тогда все эти чувства переживались очень серьезно, совсем не по-детски.

И, кстати, в подтверждение верности наших чувств, мы постоянно наблюдали одно странное явление: за крестным ходом завсегда, при любой возможности, увязывались не только птицы, но и собаки и другие домашние животные, например, у села Горохова, где мы купались в первый раз, крестный ход встретило на подходе, небольшое стало молодых бычков. Увидев нас, они сломали хилое заграждение и с ревом бежали за крестным ходом до самого казанского храма. Пастухи с ног сбились, собирая их обратно в стадо. Они кричали на бычков, щелками длинными бичами, гонялись за ними вдоль дороги, но ничего поделать не могли. Бычки сами успокоились, когда крестный ход остановился в тени Гороховских берез. Помню и другой случай.

8 июня 094

Однажды на переходе между селами Медяны  и Мурыгино навстречу крестному ходу попалось стадо овечек. Овечки мирно стояли на обочине, пережидая наше многотысячное шествие. Пастух курил и улыбался. Мы, Предтеченские прихожане, шли в конце крестного хода. Отошли мы от овечьего стада по дороге уже метров на сто, все было спокойно, как вдруг овечки, словно с цепи сорвались и бросились с блеяньем догонять крестный ход. И даже не просто догонять, а они кучей норовили добежать до головы крестного хода, где несли икону святителя Николая. Пастух растерялся, закричал, побежал за своими одичавшими скотинками. Мы стали ловить овечек, помогать пастуху. Но не тут-то было! Поймаем одну, завернем назад, а она снова за нами бежит. Так и шли до ближайшей деревни, ловили овечек. В деревне уж попросили местных жителей, помочь, задержать стадо. Навсегда запомню эту картину. Мужики держат овечек, смеются, бока овечкам жмут, те вырываются, блеют, жалуются, все смотрят, смотрят, как медленно от них удаляется крестный ход.

А однажды один толстый петух, бройлерный, наверное, но не дурак,  нас и совсем насмешил! Вышагивал он важно среди своих кур,  но как увидел  крестный ход, засуетился, крыльями забил, мы подумали, сейчас  драться начнет, курочек своих охранять будет, но нет, петух, чуть ли не вприпрыжку тоже как овечки, побежал за крестным ходом, но дистанцию сохранял. Пробежит немного, остановится, голову набок повернет, смотрит. Мы отойдем сколько-то. Он снова подбежит. Хозяйка его за ним идет, ругается на него, что ты, бородатый козел, задумал, куда ты бежишь? Наверное, в конце концов, сграбастала его, да только мы перестали на петуха внимание обращать, молиться нужно было. И спрошу: отчего это все эти домашние звери  и птицы бежали за крестным ходом, словно какая-то сила, как магнитом их к себе притягивала? Ответ сам собой понятен – все живое чувствует тепло Божьей благодати и тянется к ней, как ребенок к конфете.

Вы можете мне не поверить, но однажды около села Монастырского, за крестный ходом увязался целый отряд муравьев. Они быстро ползли друг за другом по обочине, вытянувшись в цепочку и почти каждый на спине тащил какую-то былинку-хвоинку словно рюкзачок. Мне тогда подумалось, ну, прямо крестный ход в миниатюре!  Впрочем, может быть, мне так тогда показалось. Не буду сочинять того, чего не было, лучше расскажу вам, как мудро учил относился к природе старец Силуан.

О старце Силуане

Жил он в двадцатом веке на святой горе Афон. После кончины старца, его так и прозвали Силуан Афонский. Старец бережно относился ко всему миру, даже полевую траву он уважал, как Божий дар.  Он считал, что относиться к ней грубо – топтать и  мочалить -   противно Божьей благодати. Его близкий друг, монах Софроний, рассказывал, что как-то он шел вместе со старцем по горной тропинке. В руках у них были палки, обычные для горных мест. По обеим сторонам тропинки росли редкие кустики высокой дикой травы. С мыслью не допустить зарастание тропинки этой травой, монах Софроний ударил палкой по одному зеленому кустику. Старец это увидел и недоуменно слегка покачал головой. Монах Софроний понял свою грубость, ему стало стыдно и он больше не «грубил» дикой траве.  Старец говорил, что Дух Божий учит жалеть всю природу, так что без нужды и лист на дереве не нужно дергать. Хотя это и не грех, но почему-то жалко и листок, жалко всю природу сердцу, которое научилось любить. Но это жаление зеленого листа на дереве или полевого цветка под ногой соединялось в старце с пониманием, что весь мир создан для человека, и потому человек может пользоваться всем.

2

Сам старец Силуан запросто и без всякого сожаления, когда это нужно было для монастыря, косил сено, рубил лес, заготавливая дрова на зиму, ел рыбу. Послушайте, как о страдательном отношении к миру он писал в своем дневнике: «Один раз я без нужды убил муху, и она бедная ползла по земле больная, и трое суток я плакал за свою жестокость к твари, и до сих пор все помню этот случай. Как-то у меня в магазине на балконе завелись летучие мыши, и я облил их кипятком, и снова много пролил слез из-за этого, и с тех пор никогда не обижаю я тварь. Однажды, возвращаясь в монастырь, я увидел на дороге убитую змию, порезанную на куски, и каждый кусок ее судорожно бился, и стало мне жалко всю тварь, и всякое творение страдающее, и я много плакал пред Богом.  Дух Божий учит душу любить все живое, и душа сострадает всякому земному существу». Вот как мудро думал и чувствовал старец Силуан Афонский! И мы в крестном ходе тоже учимся любить все живое. Это хорошая школа практического добра, школа Любви Святой Троицы!