Несколько лет назад один прихожанин нашего храма Иоанна Предтечи съездил в паломническую поездку на Святую Землю. Но перед этим он целый год копил на крутую видеокамеру, чтобы все увиденные святыни и памятные артефакты запечатлеть для друзей, родных и знакомых. Чтобы было, как говорится, что вспомнить потом! Камеру он купил, благополучно «во время оно» прибыл на Святую Землю и совершил скоростной недельный пробег по самым значимым священным местам по уверению и выбору туроператора. Наш прихожанин снял все, что умиляло душу, сияло, громоздилось, духовно радовало глаз и культурно шевелилось в кадре. Он привез домой почти 40 часов отснятого материала. Но так до сих пор и не разгреб эту огромную кучу своих трепетно зафиксированных впечатлений. Показал, правда, несколько раз какие-то кусочки родственникам и друзьям, но не обнаружив в них истинного воодушевления, больше попыток поделиться своей духовной радостью паломника не предпринимал. А потом понял, что бегая и снимая, как одержимый по Святой Земле, он сам себя обокрал, лишил сердце многих живых впечатлений; что вместо того, чтобы в тишине и кротости духа внимать древним святыням и непосредственному свидетельству истории, он искал лучший ракурс и хороший обзор для съемки. Но дело даже не в этом. Просто на фоне великих событий, что разворачивались Богом в течение нескольких тысяч лет, вся эта беготня с видеокамерой  была суетной, пустой, для памяти сердца совершенно ненадежной. Теперь вот он вновь собирается на Святую Землю, устоит ли перед искусом захватить с собой, хотя бы цифровую мыльницу? Не ведомо. Пусть прислушается к словам Умберто.

Умберто Эко

Некоторое время тому назад в Академии Испании в Риме я пытался рассказывать, но одна синьора ослепила меня светом своей телекамеры так, что я даже не мог прочитать план своей речи. Я отреагировал довольно резко, заявив, как мне случается говорить с неделикатными фотографами, что, когда работаю я, они должны прекратить свою деятельность из-за разделения труда. Синьора выключила телекамеру с весьма недовольным видом. Неделю назад в Сан-Лео, где происходило прекрасное событие, организованное  по инициативе муниципалитета по поводу обнаружения пейзажей Монтефельтро в росписях Пьеро делла Франческа, три человека ослепили меня вспышками своих камер так, что я должен был призвать их к порядку согласно правилам хорошего воспитания.

Следует отменить, что и в первом, и во втором случаях нарушители не были представителями Большого Брата, скорее всего они были образованными людьми, которые по доброй воле пришли, чтобы послушать доклады, требующие некоторых умственных усилий для их осмысления. Тем не менее, очевидно, что синдром электронного глаза заставил их снизить уровень гуманизма: практически их не интересовал доклад, они только хотели зарегистрировать событие, чтобы потом выложить зафиксированное на YouTube. Они отказались от попытки понять то, о чем говорилось, чтобы запечатлеть на своих сотовых телефонах событие, которое они могли бы наблюдать собственными глазами.

Это присутствие механического глаза в ущерб работе мозга, кажется, изменило сознание даже цивилизованных людей. Они покидают культурное мероприятие, на котором присутствовали, с некоторым количеством отснятых кадров, что имело бы смысл, если бы я давал сеанс глупых высказываний, но в головах их не остается никакой идеи о том событии, свидетелями которого они были. И если они путешествуют по миру, фотографируя все, что видят, то, очевидно, они обречены забыть то, что они зарегистрировали день тому назад.

Я рассказывал по разным поводам о том, как  бросил фотографировать в 1960 году после экскурсии по французским соборам, где я как сумасшедший снимал все на пленку. По возвращении я остался с серией фотографий и уже не помнил того, что видел. Я забросил свой фотоаппарат и в последующих путешествиях пытался зафиксировать в собственной памяти то, что видел.

 Кабинет Умберто Эко в Милане 

Когда мне было 11 лет, меня привлек необычный шум на городской улице, где я находился. Я видел издали, что грузовик задел крестьянскую повозку, на которой ехали муж с женой. Женщину выбросило на мостовую, она лежала с разбитой головой в луже крови, а ее муж прижимал ее к себе и кричал от отчаяния. Я не стал подходить ближе, пораженный ужасом. Я не только в первый раз увидел кровь, размазанную по асфальту (по счастью и в последний), но я впервые оказался перед лицом Смерти, Боли, Отчаяния. Что бы случилось, если бы у меня был, как в нынешние дни у каждого мальчишки, телефончик с фотокамерой? Может быть, я заснял бы случившееся, чтобы продемонстрировать друзьям, что я там был, а потом бы выложил мой видеокапитал на YouTube, чтобы пощекотать нервы любителей «жареного», то есть тех, кто испытывает удовольствие от несчастий других. А потом, как знать, продолжая регистрировать несчастные случаи, я стал бы совершенно равнодушным к бедам других людей. А вместо этого я сохранил это событие в моей памяти, и по прошествии 70 лет оно продолжает воспитывать меня, делая неравнодушным и сострадательным участником  несчастий других людей. Не знаю, есть ли еще возможность у сегодняшних подростков повзрослеть. Но взрослые с глазами, прикованными к сотовым телефонам, отныне навсегда потеряны.