Человек определяется как состоящий «из души и тела» - из двух сущностей единая личность. Душу и тело Бог сотворил разным способом. Тело было при творении взято из персти, уже существующей, т.е. некой материи. А душа – это таинственное дыхание Божие. Причем общее место в христианстве и тем более у святых отцов – что это дыхание нельзя понимать, как частичку Божества, а только как некую новую сущность, сотворенную из ничего посредством творческого воздействия, которое в Писании названо дыханием. 

Православная традиция не разделяет римско-католический взгляд, согласно которому, каждая человеческая личность творится в каждом конкретном случае особым творческим актом Божиим из ничего. Но, с другой стороны, православная позиция не разделяет и точку зрения так называемых традукционистов, которые были зависимы от стоиков, школы античной философии, и которые считали, что личность-душа рождается от душ родителей во многом по образу тела, т.е. из некоего душевного семени образуется, постепенно растет и развивается душа, проявляется во всех своих силах. Тут сразу виден неприемлемый с христианской точки зрения взгляд на личность как на нечто тленное, подверженное росту, изменению.

С православной точки зрения, личность, хотя и, конечно, не божественна, тем не менее, она создана по образу Божию и проста. Проста, т.е. не сложна, она не состоит из разнородных частей и элементов, она едина, целостна и всегда по сущности тождественна себе. Она не может качественно как-то измениться, количественно. Меняется только в смысле изменения разумной и свободной воли и, соответственно, направленности ее душевных сил. 

Напомним такую важную вещь: несмотря на то, что способ происхождения личности человеческой не изменился, изменился ее способ взаимодействия с телом, потому что и само состояние тела изменилось, и изменился способ происхождения тела. Напомню, что первоначально тело берется из персти, и для человеческого рода, по мысли отцов, Бог устанавливает, в безгрешном состоянии, некий ангелоподобный, как выражался Григорий Нисский, способ размножения. Ангелоподобный – в том смысле, что бесстрастный. Образом такого происхождения является происхождение Евы от Адама. Она происходит в результате прямой воли Божией. 

При этом важным условием первого способа происхождения нового человека является свободное желание самого человека, т.е. Адам хочет, чтобы от него произошла Ева. Это не только воля Божья, но и воля самого Адама. Наконец, в конце творческого акта при создании человека, следует воздействие Святого Духа, а не просто какой-то физиологический акт (как в нынешнем состоянии – животный).  Происхождение получается, можно сказать, бесполым, бесстрастным. Из совершенного тела Адама происходит совершенное тело Евы, одушевленное разумной душой, которая происходит по тому же первоначальному и неизменному способу. 

Таким образом возникает вторая ипостась человеческой природы, т.е. второй человек. Отцы многократно говорят о том, что по логосу человеческая природа не имеет в себе женского и мужского, а физиологическое разделение на полы Богом устроено в предвидении грехопадения. Бог предвидел, что человек падет, и в результате падения тело его станет тленным, т.е. уподобится животным, станет биологическим, и поэтому человеческое тело было устроено так, что в новых условиях оно могло размножаться по образу животных. 

Этот образ размножения уже предполагает какие-то иные моменты – не прямая воля Божия, а только опосредованная через закон размножения, вложенный в человеческую природу. А прямым является, как в Писании говорится, «похоть мужа», т.е. некое страстное влечение, которое не всегда и не во всех случаях контролируется человеческим умом и свободной волей, а если уж этому влечению свобода дана, то оно ум, напротив, затмевает. 

Собственно, для греков и проблемой был этот способ размножения, потому что греки считали, что человек никогда не должен терять свой разум, человек для них в первую очередь умное, разумное существо. А половая страсть, разные химические воздействия на мозг – это все то, что ум отключает, и поэтому для греков это было чем-то недостойным. 

С православной точки зрения, здесь не все так однозначно. С одной стороны, этот известный акт, в результате которого рождаются сейчас дети, сам по себе безразличен, безгрешен, некая функция природы в новых условиях. Тем не менее, с этим актом связано то самое страстное наслаждение, которое как раз заставляет человеческую природу как бы опрокинуться, когда уже не ум свободно руководит и управляет действиями и функциями, а некая животная физиологическая функция увлекает за собой ум. 

Примешанная к физиологическому акту страстность и рассматривалась отцами как некая начальная точка того, что человек в результате такого способа зачатия и рождения приходит на свет существом, уже предрасположенным, склонным к этому самому страстному наслаждению, т.е. имеет в себе влечение к греху. А преподобный Максим Исповедник страстное наслаждение в широком смысле, не обязательно только половое, а вообще чувственное наслаждение называл «матерью смерти». Возникший таким образом человек становится существом, с необходимостью смертным, потому что те условия нетления и бессмертия – прямая воля Божия, свободное и разумное желание человека и, наконец, творческое действие Святого Духа, т.е. когда происхождение осуществляется по благодати Святого Духа – в данном случае отсутствуют. И поэтому – вне этих трех условий – человек обречен на смертность. 

Адам до грехопадения, как описывают отцы, находился в ином состоянии. Его телесность не являла через себя те свойства, которые стали достоянием всего человеческого рода после грехопадения – тленность, страстность и смертность. Тело Адама было не подвержено тлению – первая мысль, которая приходит на ум: Адам не был рожден младенцем, чтобы потом возрастать, он сразу был сотворен в некоем совершенном теле. Причем как-то визуально себе представлять совершенство этого тела – дело, наверное, бессмысленное, потому что мы не знаем, можем только догадываться по отдельным свидетельствам из жизни Христа, особенно после Воскресения, по отдельным свидетельствам из жизни святых – когда этот способ существования тела являлся – хождение по водам, независимость от пространства, от времени отчасти и т.д. 

В Адаме все это было, т.е. его тело было включено в его душу, так что оно было прозрачно для всех действий души. Первый человек своим разумом и своей свободной волей контролировал все движения своего тела. Т.е. тело было свободно подчинено разуму, а разумом Адам должен был устремляться к Богу, а через связь души и тела и само тело облагодатствовалось и обоживалось. 

После грехопадения тело стало существовать по закону животных ограничений: оно зачинается в результате страстного движения плотской воли, а не свободной разумной силы души. Закон детерминизма с первых ступеней человеческой жизни уже являет себя. Человек растет первоначально по сути, как растение и животное, и только с определенного возраста разум и свободная воля подключаются. Можно сказать, что когда уже локомотив запущен, подсаживается машинист, и вырулить ему уже сложно, потому что есть некая инерция движения, именно плотского, животного. 

В самом по себе животном движении, стремлении ничего плохого нет – для животных, но не для человека, потому что человек все-таки создан господином и царем, т.е. он должен властвовать, а не подчиняться. В человеке царем, владыкой, кормчим, рулевым, по определению отцов, является ум. А тут получается, что ум оказался в ситуации зависимости от тела. Но эта зависимость не полная, а частичная. 

И в той степени, в которой человек не свободен по отношению к своему телу, в той степени, в которой тело живет по закону необходимости, можно говорить о так называемых неукоризненных страстях. Они сами по себе безгрешны, например, чувство голода, которое возникает по закону природы независимо от того, хочу я этого или не хочу. Сигнал появляется, а у меня, может, денег нет или не до еды сейчас, а деваться некуда. Само по себе чувство безгрешно, а это безгрешное, бесстрастное влечение я могу уже реализовать разным способом: или безгрешно, или грешно. Мы все-таки чаще почему-то выбираем греховный способ реализации, и вместо того чтобы дать телу необходимую для поддержания жизнеспособности организма пищу, мы начинаем чревоугодничать, лакомствовать и т.д. 

Отчасти после грехопадения человек сохранил власть над своим телом, а отчасти – нет. Причем на первых порах жизни человеческое самовластие вообще никак не проявляется. Младенец представляется нам, по крайней мере, со стороны существом совершенно животным. Такой хороший милый котенок, который ничем не владеет, а только живет инстинктами, рефлексами, влечениями какими-то животными.

И для древних уже, еще в дохристианскую эпоху, - для греков, которые всегда были озабочены философскими объяснениями всего, была большая проблема: как объяснить, что, с одной стороны, человек – для них это было уже в целом очевидно, по крайней мере, для большинства течений греческой философии – что человек – это прежде всего душа, или даже только душа, душа разумная, что человек – это ум божественного происхождения. И при этом, с другой стороны по крайней мере, в младенцах ум никак не дает о себе знать. Является ли в таком случае младенец человеком вообще, или просто каким-то животным, которое только впоследствии становится человеком? 

Существовали разные точки зрения на этот счет – как соотносятся душа и тело. И как раз на момент прихода Христа очень популярна была стоическая точка зрения, согласно которой душа рассматривалась как что-то подобное телу, хотя и не столь страстное и тленное, но подверженное росту, возрастанию.  И поэтому первоначально можно говорить о некоем семени души, которое постепенно растет и развивается и как бы входит в свои права. 

Платоники так не считали, они считали, что душа всегда тождественна себе, в этом отношении можно сказать, что христианство философски наследовало платонической традиции. Но при этом вопрос о взаимодействии души и тленного тела не объясняли. Они просто говорили, что тело – темница души, и душа, отпавшая от Бога, в наказание запирается в тело как в темницу, и только с определенного возраста какие-то оконца в этой темнице прорубаются, и душа начинает себя как-то являть. 

В святоотеческой традиции есть генеральная антропологическая линия, которая этот вопрос внятно и очень убедительно для современного представления о человеке объясняет. Наиболее четко и подробно это делает Григорий Нисский, может быть, главный антрополог среди отцов, в своем трактате «Об устроении человека». 

На уровне философско-антропологических концепций он используя два ключевых термина, которые впоследствии стали ключевыми и для всего византийского богословия: это термины «динамис» и «энергия». 

«Динамис» часто переводят как «сила», а «энергия» - как «действие», «действование». А для людей, незнакомых со святоотеческой терминологией, не совсем понятно, в каком смысле «сила» и в каком «действие». Пояснить можно с помощью латинских аналогов этих терминов: потенция и акт. Потенция – это состояние возможности, а акт – то, что осуществилось, реализовалось. Причем на обывательском языке слово «потенциальный» или «возможный» понимается в том смысле, что чего-то сейчас нет, а оно потом, может быть, когда-то, при определенных условиях, появится. 

А на языке святых отцов «потенция» («динамис») – это не отсутствие чего-то, что должно появиться, а реальное присутствие чего-то, которое просто не имеет определенных условий, чтобы проявить себя. Поэтому можно сказать, например, что котенок рождается слепорожденным, а можно сказать, что он потенциально зрячий. Потому что у него реально есть орган – мы же не представляем, что у котенка нет глаз, а потом они появляются – а глаза есть, но они просто закрыты. Потом у него глаза открываются, и он начинает видеть. 

Григорий Нисский подобным образом говорил о соотношении души и тела. Он писал, что душа с момента появления человека, – т.е. с момента зачатия, наверное, хотя полной ясности в этом вопросе нет, с момента появления человека в утробе матери душа разумная как некая целостная неизменная сущность реально уже присутствует. И человек в этом смысле является разумным свободным существом, со всеми теми свойствами, которыми человека святоотеческая антропология описывает. 

При этом присутствие души находится в состоянии «эн динамис», т.е. в состоянии возможности. Потому что для того чтобы актуально, т.е. действенно, в состоянии «эн энергиа», в состоянии действенности себя проявить в нашем мире, требуются определенные условия. Такими условиями является как раз развитое совершенное человеческое тело. Но так как в новых условиях после грехопадения человеческое тело отчасти совершенным становится только в зрелом возрасте. Современная физиология говорит о том, что мужское тело окончательно формируется годам к тридцати, потому что головной мозг где-то в 28-30 лет заканчивает формироваться, если все нормально, нервная система развивается до зрелого состояния. 

В Ветхом Завете и в Новом Завете канонический возраст рукоположения, или, как мы сейчас скажем, т.е. возраст священства – как раз 30 лет. И каноны достаточно жестко настаивают на том, что раньше 30 лет рукополагать нельзя. До 30 лет человек в большей или меньшей мере еще ребенок, он только возрастает. Его ум не может достичь некой зрелости, потому что, хотя сам по себе ум – это высшая способность души человеческой, и эта способность у человека есть с момента зачатия, но для того чтобы ум мог явить себя, проявить актуально, требуется человеческое тело, орган действия ума – а это в первую очередь мозг, нервная система, сердце. 

У древних греков тоже в 30 лет человек считался достигшим зрелости, потом, период зрелости продолжался до 40 лет, а дальше – уже старение. Сорок лет считалось возрастом «акмэ» у философов и мудрецов, т.е. некоторым возрастом пика мыслительной способности, т.е. пиком мудрости. А дальше человек стареет. 

И, действительно, человек доходит до некоей высшей точки, на ней какое-то время удерживается (имеется в виду человеческий организм – тело), а потом начинается старение. С точки зрения умственных способностей часто говорят про обычных людей: что стар, что млад. Святые по благодати этой старческой младости избегают, остаются мудрецами во Христе, а обычный человек при физиологическом старении часто теряет способность правильного функционирования ума через тело, и порой начинаются всякие чудачества. 

Григорий Нисский – образ соотношения души и тела сравнивает с образом музыканта и музыкального инструмента. 

Мы сидим, допустим, в зале, а за кулисами сидит музыкант за роялем и играет какую-то музыку. Мы слушаем и по звукам музыки судим о музыканте. Во-первых, что он есть (если это не фонограмма, конечно, но фонограмма вещь новая, а мы перенесемся в какую-нибудь прошлую эпоху) – музыка звучит, значит, есть музыкант. Если музыка звучит красиво, виртуозно, значит, музыкант молодец, все хорошо делает, мастер своего дела. А потом может возникнуть такая ситуация, что музыка начинает звучать как-нибудь искаженно, или вообще перестала звучать. Мы можем сделать поспешный вывод, что музыкант заболел или потерял свое мастерство или что он умер, его вообще нет. А на самом деле может случиться так, что с музыкантом все в порядке, а рояль сломался, перестал звучать. 

Примерно так Григорий Нисский объясняет реальное присутствие разумной, совершенной по сущности и сущностным свойствам души в теле младенца или в теле человека со слабоумием, или просто со склеротическим повреждением. Мы со стороны можем сказать, что у человека нет ума, нет свободной воли. А на самом деле все это есть, просто сам инструмент сломан, он неправильно функционирует или вообще в каких-то своих важных функциях не действует. Поэтому делать поспешные выводы нельзя, тем более с духовной и нравственной точки зрения. Потому что душа действует не только через тело в отношении этого видимого мира, она еще имеет возможность действовать непосредственно по отношению к миру духовному и, в частности, к Богу.

И вообще, общая антропологическая модель предполагает, что ребенок существо духовное и каким-то образом самоопределяется по отношению к духовному миру и к Богу. То же самое касается людей, которых мы с медицинской точки зрения считаем безумными. На самом деле они тоже как-то самоопределяются как духовные свободные существа, просто для нас это их самоопределение неочевидно, потому что мы способны видеть только действия души через тело. А в данном случае тело не работает, оно стало непроницаемым. 

В жизни встречаются многочисленные примеры, когда человек терял способность рассудка, т.е. впадал в безумие, в результате травм или стресса, и какое-то время пребывал в этом безумном состоянии. А потом с помощью медицины или какого-нибудь чуда опять возвращался в разумное состояние, и для стороннего святого наблюдателя или человека-подвижника, разбирающегося в духовной жизни, с удивлением для него вдруг обнаруживалось, становилось очевидно, что этот человек духовно возрос. Значит, какая-то духовная жизнь в нем проходила, хотя это никак не проявлялось. Поэтому тут мы почти ничего не знаем, и такие случаи нужно предавать в волю Божью. Ну и тем более, когда мы говорим о смерти младенцев или в каких-то тяжелых болезнях детей, мы не знаем, как ребенок строит свои взаимоотношения с Богом. 

Тот же Григорий Нисский оптимистично смотрит, говорит, что в таких случаях у детей и у взрослых детей, лишенных в медицинском смысле ума, в общем-то, все благополучно строится. Он однозначно говорит, что такого рода люди спасаются, если умирают в младенчестве или ум их никак себя не проявляет здесь с самого детства. Это существа, действующие по природе, беззлобные, не зараженные какими-то страстями. И Господь таким образом, дескать, оказал им милость, оградив от тлетворного влияния среды, неизвестно, что бы с ними могло выйти в противном случае. 

В любом случае это тайна Промысла Божия, и в каждом конкретном случае выносить суд, вердикт мы не можем, а общий принцип понять нужно: музыкант и музыкальный инструмент. Человеческая душа символизируется музыкантом, а человеческое тело – инструментом. Тело – это инструмент души. Для того чтобы душа себя являла в нашем мире, в том числе, являла высшие свои способности – силу разума и свободную волю – инструмент должен нормально работать и быть правильно настроен. Такая настройка окончательно наступает в тридцатилетнем возрасте, и тогда уже, если никаких вмешательств извне в его инструмент не было, человек начинает нести полную ответственность.