Поиск

Жертва на иконостас

Для перевода пожертвований отсканируйте в приложении Сбербанка

Пожертвование на иконостас

Жертва на храм

Для перевода пожертвований отсканируйте в приложении Сбербанка

На уставную деятельность

Мы ВКонтакте

 

Батюшка  в лесу

 (Продолжение беседы о Таинстве Причастия) 

Отец Николай потуже затянул ремень на подряснике и продолжил трудный разговор:

- Но эта возможность и чудо стали возможны не благодаря нам и нашим делам, а только благодаря Христу! Господь принимает наш дар – хлеб и вино –  и претворяет его в Тело и Кровь Своего Сына! Но эта Кровь и это Тело, эта Божия Пища нам даны не для утоления голода и жажды,   не для выживания в этом мире, нет! Святое Причастие – это новое творение Божие, благодаря которому мы входим в жизненное общение с Богом и Отцом! Поэтому можно сказать, что Церковь – это Божественный Пир или Божественная Трапеза. Давай немного вспомним, что такое пища и питие? Что они такое?

Подробнее...

 

чаепитие в доме

Вечером во вторник, как и обещал, отец Николай пришел в гости к Алеше  и Марье Тимофеевне. Мальчик, увидев его первым из распахнутого окна,  крикнул:

- Батюшка идет!

И исчез в глубине дома.

Подробнее...

 

чаепитие в доме

В доме у Алеши чаепитие продолжалось уже долго. Вишневого варенья в  вазочке значительно убавилось. Отец Николай отложил ложку.

- Представь себе, Алеша. Океан. Буря. Корабль. Волны с грохотом обрушиваются на палубу, того и гляди потопят корабль в морской пучине. Небо не видно. Темно! В придачу, капитан еще  точно знает, что в этом месте кругом понатыканы скалы и рифы. Что делать? Выход только один, чтобы не случилось - плыть строго по курсу, который помогает соблюдать корабельный компас, стараться изо всех сил плыть туда, где корабль ожидает тихая пристань. Вот Заповеди Божии и  есть такой нравственный компас. Они не сам путь, а только указывают его верное направление. Если бы наша совесть была, как морской компас – надежный и точный, тогда Богу не нужно было бы для людей записывать Заповеди. Но к несчастью, наша совесть часто бывает, как чугунная болванка, колоти по ней дубиной, и то ничего не почувствует. Какое уж тут ей правильное направление жизни указывать, на дно бы такая чугунная совесть не утащила. И та том – спасибо!  Господь дал нам Заповеди, чтобы мы в буре нашей жизни имели точное к Нему направление. Соблюдая их, наша душа становится крепче, легче, чище, и тогда голос совести начинает звучать в душе -  ясно и просто.

Марья Тимофеевна, мы с Алешей много говорили об испорченности грехом человеческой природы, поэтому я сейчас скажу совсем коротко: каждая клеточка нашей природы, то из чего мы состоим, кричит нам: «Я Больна! Я смертельно больна! Дайте мне Божьей воды, напоите меня водой жизни!»  Но своих человеческих сил у нас для того нет. Помните, как в сказках? Убил злодей-грех человека-богатыря и разрубил его тело белое на тысячи частей. Это значит, что грех разъединяет и несет смерть. Что делать? Тут должна прилететь Птица из Тридевятого Царства, принести в клюве мертвой и живой воды, чтобы оживить богатыря. Другими словами: Благодать Божия сначала в нас умерщвляет, «мертвит» грех, а потом она же – оживляет нашу душу для чистой и здоровой жизни! Вот, что писал апостол Иоанн Богослов: «Кровь Иисуса Христа очищает нас от всякого греха». А вот, что сказано в молитвах ко Причащению: «Давший в пищу мне Плоть Свою, да не опалишь меня, Создатель мой, но пройди во все мои члены, во все составы и сердце. Попали все сорняки моих прегрешений, душу очисти, освяти мои мысли. Все чувства мои просвети. Очисти, омой и укрась меня Благодатью Твоей».  В Таинстве Причащения природа нашей души очищается, как ржавое железо в огне, от болезней и «сорняков». Что это дает? Мы становимся способны к соединению с Богом.

Вот, скажем, чтобы плыть по реке,  нужно  сначала починить, исправить лодку, если она прохудилась, а не-то потонешь, когда выплывешь на большую воду. Так и тут. Чтобы приобщиться к Богу, прежде всего необходимо исцелить, исправить, нашу ветхую, «прохудившуюся» природу. Иначе вместе Богообщения будет один самообман. А теперь давайте на примере нашего приходского храма поговорим, как происходит  приобщение к Христовым Тайнам. Мы с Алешей договорились, что он придет на Причастие утром в эту пятницу. Перед Причастием нужно исповедоваться. Как лучше к этому подготовиться?  Давайте вспомним сейчас какую-нибудь одну Заповедь Божию и попробуем ее соотнести с собой?

- Давайте – Первую! – предложил Алеша.

- Хорошо… Первая Заповедь говорит о Любви к Богу. Грустно становится, когда подумаешь: до чего же дошел человек в своей слепоте, что Богу пришлось дать ему Заповедь о любви к Своему небесному Отцу и Творцу! Это же так естественно! Ну, вот подумайте сами, Марья Тимофеевна, не странно ли было бы Вам давать Алеше закон о том, что он, Ваш единственный сын, должен любить Вас? Вот, наверное, если говорить по-человечески, у Господа тоже «болело сердце», когда Он дал людям эту первую Заповедь, да и вообще-то все остальные тоже. Ведь все, что Бог заповедал  это так просто и очевидно для любви. Марья Тимофеевна, как вы считаете, о чем все десять Заповедей Божиих?

- Мне кажется, они о том, что не нужно делать ничего плохого. Ни себе, ни другим.

- Согласен. Но все же смысл их шире. Все 10 заповедей о любви. Четыре Заповеди о любви к Богу, а шесть  о любви к  другому человеку.

- А почему заповедей о любви к человеку больше, чем к Богу? – спросил Алеша.

- Дело не в количестве. Вот у тебя один нос, уха – два.   Что тебе полного счастья  еще один нос нужен? Четыре первые Заповеди – это четыре крепких столпа, на которых держатся все остальные Заповеди. Все они составляют единое целое. Поэтому апостол Иаков и пишет, что кто хоть одну Заповедь нарушает, тот разрушает весь закон Божий.

- Это почему же? – всколыхнулся Алеша. – Так несправедливо!

- А ты послушай дальше. Возьмем для примера воздушный шарик. Если я сделаю в нем самую маленькую дырочку - шарик лопнет? Да, лопнет! А есть ли разница, сколько мы сделаем в шарике дырок и какие они будут размером? Будет достаточно одной дырки, чтобы шарик стал ненужной вещью? Так и в Божьем деле, если есть хоть одна черная дырка в душе, то о «вдувании», в собирании Благодати Божией в душу – мечтать будет сложно. Итак, что предписывает первая Заповедь: «Я Господь Бог, да не будет у тебя других богов, кроме Меня»? Очевидно – любовь к Богу. Но можно ли предписать, заставить любить? Очевидно, что нет.

Поэтому первая Заповедь предписывает, собственно, не самую любовь, а условие обретения этой любви: «да не будет у тебя иных богов». То есть, если у человека будут «другие боги», то он не сможет войти в единство с Творцом мира. Мы к слову «любовь» привыкли, вкладываем в него много простых и земных смыслов.  Мы одним словом «любовь» определяем наше отношение и к Богу, и к людям, и к собакам, и вообще – к миру. Поэтому совершенно уместно спросить: а любим ли мы Бога, так как Он нам заповедал? Как любит Отец Небесный  Иисуса Христа? Да что там говорить о любви? Имеем ли мы, хотя бы благоговение перед Богом? Есть ли у нас к Нему благодарность? Отзывчивость? Очень часто и это ведь нет.

- А нельзя ли, батюшка, поконкретней? – попросила Марья Тимофеевна.

- Можно. Этой Заповедью Господь призывает нас читать Евангелие, другие книги Священного Писания. Читаем ли мы их? А если читаем, то стараемся ли исполнять то, что в них написано? И дальше: ходим ли мы в храм на службу? А если ходим, то как молимся в храме? Может быть, мы, придя в храм, только и думаем, чтобы служба поскорей закончилась? Или разговариваем во время службы, мешаем другим людям молиться? А молимся ли мы в начале дня, перед едой? Освящаем ли молитвой свои земные дела? Или, скажем, ты пошел на рыбалку, просишь ли благословения у Господа?

- А зачем? – спросила мама Алеши. – Зачем это Богу нужно?

- Богу, конечно, это не нужно. Это нам от Него нужно – все! Когда мы молимся перед каким-нибудь делом, это означает, что ничего без Божьего благословения не желаем делать, просим Его помощи в наших земных попечениях.

- Ладно, батюшка, понятно на первый раз, - сказала Марья Тимофеевна. – Чай-то совсем остыл. Пойду снова разогрею. А Вы варенье-то ешьте, ешьте…

Когда мама Алеши ушла, то отец Николай спросил Алешу:

- А где же твой старший брат?

- Да ну его! Он как узнал, что Вы к нам в гости придете, то сразу же собрался и ушел. Вы не обижайтесь на него.

- Никакой обиды быть не может. Знаешь, как к священникам вообще относятся? Как к Богу!

- Это как? – удивился мальчик.

- А вот живет человек и вдруг у него беда. Он идет к священнику, зная, что тот просто обязан ему помочь. А проходят горькие времена  и забыт священник вместе с Богом.  Разве не так? Пока все хорошо, мы о Боге и не думаем. Так, что Алеша, я на твоего брата не обижаюсь.  Я к такому отношению к себе привычен. Мы лучше за него помолимся, чтобы и его сердце к Богу обратилось.

- А мы вместе за него будем молиться, - сказала Марья Тимофеевна, входя с чайником.

-Э, мама!  - ответил Алеша. – За тебя саму еще молиться надо.

Вот и молись! – улыбнулась та. -  Я весь день на работе, прихожу уставшая, дела домашние – мне молиться некогда.

Все немного помолчали.

- А ведь Заповеди, - продолжил отец Николай, - это только начало пути к Богу. Христос так и сказал: «Кто Меня любит, тот заповеди Мои соблюдает». Представь, Алеша, такую картину: я наступил тебе на ногу и говорю: «Как я тебя люблю!» а сам еще сильней на твою ногу жму ботинком. Ты уже от боли кричишь, а я все твержу о своей любви. Что ты скажешь о такой моей «любви» к тебе?

- Что ее нет.

- Верно. Ак вот точно получается и с нашей «любовью» к Богу. Мы говорим ему: «люблю!», а сами наступаем Ему на «ногу», то есть обижаем, оскорбляем, делаем зло людям, за которых Христос отдал Свою жизнь. Алеша, Марья Тимофеевна, вы сами знаете, как порой мало в нашей жизни настоящей радости, как мало света! А все почему? Мы сами обрекли себя на такую серенькую жизнь, потому что живем без Бога. Нужно возвращаться в Дом Отца нашего. Вернемся?

- Не знаю, - ответила Марья Тимофеевна. – Вот пусть Алешка мой дорогу первым прокладывает.

- Я, мама, обязательно проложу, - загорелся тот. – Мне батюшка обещал, что на успение возьмет меня в алтарь. Я там кадило разжигать буду!

 - Сначала научись! – сказала мама.

- Научится, невелика наука, – ответил за сына  отец Николай. – И последнее. На исповеди не нужно говорить о других людях. Ну, например, «Батюшка, а меня мишка бараном назвал, а я его тоже».  При чем тут какой-то Мишка, если это ты пришел на исповедь? Или: «Валерка моя велосипед поломал, а я его за это поколотил». При чем тут Валерка? Нужно так исповедоваться: «Каюсь, обзывал товарища, подрался с ним» и так далее. Мы ведь хорошо умеем оправдываться на исповеди, сваливать всю вину на других или на обстоятельства, дескать, не выспался, плохо позавтракал, устал, тяжело было на душе и прочее.  Не стоит выгораживать себя перед Богом – пришел на исповедь, кайся, а не сваливай вину на чужого дядю. Будь честен и не прячься за спины других.

И не нужно на исповеди себя расхваливать. Однажды один мальчик пришел на исповедь и говорит: «Я, батюшка, всех врагов прощаю. Утром и вечером молюсь. Телевизор вообще не смотрю. В компьютерные игры не играю. Животных не мучаю. Маму и папу  слушаюсь. Жвачку не жую. В школе учусь хорошо. Папе по хозяйству помогаю». Батюшка ему на это так ответил: «Молодец! Как твое имя? Мы тебя сейчас запишем в святцы. А на исповедь ты зачем пришел? Она, похоже, тебе не нужна».

- И что же мальчик? – миролюбиво спросила Марья Тимофеевна.

- Немного пообижался, а потом все понял. Теперь он уже большой дядя и сам других людей исповедует. Вот еще один совет: исповедоваться нужно не подробно, но и не одними общими словами. Я поясню, скажем, ни к чему на исповеди говорит так: «Вчера, в пять вечера - без свидетелей и в собственном доме – я достал в постный день из холодильника котлетку и съел ее с большим удовольствием».  Это, конечно, преувеличение, но некоторые исповедники говорят еще дотошнее. Не стоит и просто перечислять грехи  безличным списком: «Согрешил, батюшка, гордостью, тщеславием, обидой, завистью, жадностью» и прочее. Здесь нужно уточнять, что пожалел, чему позавидовал, например, позавидовал чужой вещи, насколько сильно обидел, а порой стоит добавить – и как обидел.  Помнится мне такой случай. Пришел на исповедь паренек, кается: «Я товарища обидел». А что оказалось? Он друга не просто обидел, а челюсть ему сломал, так,  что тот в больницу угодил. Или другой сказал: «Я  друга обманул». А на деле? Этот человек украл у друга золотое кольцо. Со временем от исповеди к исповеди - придет понимание и опыт. Всему приходиться учиться. Кстати, насчет похвальбы на исповеди, расскажу такую притчу.

Пришел некий мужчина к врачу в больницу.

- Что с вами? – спрашивают врач.

- У меня нога здоровая! – отвечает пациент. – Во какая!

- Хорошо! А еще что?

- А еще у меня рука здоровая!

- Прекрасно!

- У меня сердце крепкое!

- Я рад за Вас.

- А еще у меня даже насморка никогда не бывает!

- Уху, понятно, - сказал врач. – А зачем же вы тогда в больницу пришли?

- Ну, все идут, и я пришел, - отвечает здоровый человек. – А вдруг я болен? А не знаю об этом.

Вот такая притча. Мы же знаем, человек приходит на исповедь, чтобы получить исцеление от Бога. Не нежно думать. Что вы станете священнику противны. Он прекрасно понимает, где человек, а где, грехи, которые его мучают.

- Батюшка, - сказал Марья Тимофеевна, - а как в храме-то исповедоваться? Людей много, все тебе в спину смотрят. И мне, если честно, священник кажется лишним. Зачем он, извините, нужен? Может быть, ему приятно, что перед ним так вот унижаются, голову склоняют?

- ну, что Вы! – горячо вступился за род священнический отец Николай. – Наоборот, совсем наоборот! Если исповедь искренняя, горячая, то за грешника бывает – радостно! Весело порой бывает за такую душу! Духовно весело! Душа ликует… Не скрою от Вас бывает и иначе, когда люди приходят на это таинство с каменным сердцем, тяжело становится, даже и тоскливо как-то, иногда, что уж тут скрывать, и похнычешь немного. Впрочем, это так от слабости. Но когда искренне человек кается – всегда радость, легко-легко на душе становится. Как словно ты глухие запоры снял, и дорога к Богу открылась. А то, что при священнике нужно исповедоваться, на это я так отвечу – в древней Церкви вообще все исповедовались перед целой христианской общиной. Такая была глубина духовная: все грешные, нужно исцеляться, а не прятать свои болезни. И еще это так было потому, что любви было много. А когда любовь уменьшилась, то тяжело стало прощать грехи другим браться и сестрам. И такая практика исчезла сама собой.  И тогда, жалея человека, Церковь определила исповедоваться людям не перед собранием верующих, а перед одним священником,  как главой этого собрания. Нам не дано право прощать самих себя. Прощает и исцеляет только Бог. Только Он может залечивать наши душевные раны и болезни. Священник на исповеди не прокурор, не сторонний наблюдатель и не судья. Он свидетель покаяния, помощник. Он вместе с Вами предстоит перед Богом, вместе с Вами кается, словно тоже согрешивший, вместе просит прощения у господа. Он, как старший в церковной общине, не своей властью прощает, а полнотой Христовой благодати, дарованной Церкви Богом. И полученной им от епископа, через таинство рукоположения в священный сан.  И еще раз скажу: батюшка на исповедь не обвинитель, а Ваш друг, соработник, горячий молитвенник и заступник перед Господом. Вы вместе с ним просите прощения у Христа и получаете его, если покаяние Ваше не было пустым звуком.

- А что, может и не простить? – спросила Марья Тимофеевна.

-  Конечно! В Церкви нет волшебства. Если, скажем, Вы совершаете нечто худое и приходя на исповедь, рассказываете об это священнику, а сами оставить это худое дело не имеете никакого намерения, то прощения-исцеления не будет. Хитрить на исповедь тоже нехорошо, например, некий хитрец вот как поступал. Одному священнику – один грех скажет, второму – другой, третьему – еще что-нибудь добавит, смотришь и хорошим человек остался, да только в собственных глазах. Бога-то не обхитришь.

- Но все-таки плохо, что смотрят, прямо таки в спину дышат.

- Да что плохого-то? Братья и сестры видят Ваше покаяние. Они знают, что это святое дело.

- Да вот стыдно как-то?

- Да, тут не без этого. Грех чаще всего искореняется через страдание, через стыд в том числе. У Вас зубы, Марья Тимофеевна. Когда-нибудь болели? Ведь это какое состояние? Смотри мне в рот, кто хочешь – только освободи от боли. Так и тут, когда душа болит, мается от греха, то мы мало обращаем внимания на то, что происходит вокруг нас. «Исцели, Господи!» - кричит душа. Конечно, первый раз на исповедь идти неловко, страшновато. Это верно! И возможно, от этих чувств мы приходим на первую исповедь немного суховатые, словно не было: ним слез, ни размышлений, ни обещаний, ни горячей молитвы. Вот пришел и разом все сказал. Не смущайтесь этим. Исповедь все соединяет в себе: и слезы, и обещания, и молитву о помощи, любой малый вздох и сокрушение. Покаяние совершается перед Богом. Исповедь в храме это уже завершение и дар прощения.

Вот вы – в храме! Вы подходите  к высокому столику (аналою), где Вас ждет не батюшка, а Сам Христос! Это Он невидимо стоит и принимает Вашу исповедь. Но вот, что меня радует в Церкви каждый раз. Все в ней совершается с удивительной простотой. Вот батюшка, вот грешник, жаждущий прощения, а вот сама Благодать Духа Божьего, нисходящая на душу тихо и кротко. Вы видели как работает кузнец?  Шум, грохот, огонь, искры летят – железо куют! Всем слышна и видна работа кузнеца!  А вот человек идет по лесу, грибочки собирает,  молча ходит. А кто это? Это великий ученый. Он решает сложнейшую математическую задачу. А как он трудится над ней? А невидно – как трудится, ходит, грибочки собирает. Это примеры из земной жизни. Подобно и в храме – все совершается просто, благоговейно, неуловимо, спокойно, без грохота и пламени – божественно совершается! Потому что все в Церкви  совершается не человеческой силой или ангельской,  а благодатью Святого Духа. Но вот Вы исповедовались и получили благословение на Причастие. Хорошо после этого отойти в сторону и поблагодарить Бога за благодать прощения и исцеления. Между прочим, можно исповедоваться и без последующего Причастия. Просто тогда, когда душа требует, вон, Алеша, так уже один раз исповедовался.

- Хм… - хмыкнула Марья Тимофеевна.

- Я тебе мама не сказал, - заторопился Алеша. –  Потому, что Я тогда папу простил.

- Простил? – удивилась мама.

-Да!

Марья Тимофеевна замолчала. И надолго.

-Мне я вижу пора, засиделся за вареньем, - сказал отец Николай. – До свидания, Марья Тимофеевна.

Батюшка встал.

- Отец Николай, можно я Вас немного провожу? – спросила Марья Тимофеевна, набрасывая на плечи теплую вязаную кофту.

Отец Николай и мама  Алеши вышли из дома. На небе уже загорелись звезды.

Я за одним за старшим  сыном схожу, он тут рядом с другом в шахматы играет, - нарушая неловкость, сказала Марья Тимофеевна. – И потом я хочу спросить: это когда мой Алешка у вас исповедовался?

- Недели две назад, - ответил отец Николай.

- Странно это, странно, - словно про себя, сказала Марья Тимофеевна и снова надолго замолчала.

- А что странного-то? – спросил батюшка.

- А все! Все странно! – вздохнула та, и наскоро попрощавшись, перешла через улицу и исчезла в темноте. В наших маленьких городах поздних прохожих не балуют светом уличных фонарей.

 

на полянке с батюшкой

Наконец-то герои нашей дидактической повести выбрались в лес! День выдался похожий. Корзинки были тяжелы. Ноги гудели от усталости, вышли-то они с восходом солнца, а бродили, кружили по лесной чаще почти до полудня. Пришла пора им передохнуть и двигаться в обратный путь. Расположившись на небольшой полянке, усталые, притихшие, ободренные полными корзинами грибов, отец Николай, Марья Тимофеевна и Алексей, сидели полукругом, ели бутерброды с маслом и сыром, запивая горячим чаем из  термоса.

- Смотрю я на этот лес, - прервал молчание батюшка – да и на весь мир и мне жалко его, даже в такой его гибельной красоте. Придет час, заберет нас Господь к себе и никогда мы больше не увидим ни этого леса, ни солнца, ни звезд на небе, ни травинок-былинок, ни мухоморов…

- А почему? – спросил Алеша.

- А потому что «будет новое небо и новая земля»! Все преобразится и уйдет не в вечность, а в прошлое, уйдет навсегда. Не станет на свете величавых русских полей, ни грозовых облаков, плывущих над полями, да и самой грозы больше не будет. Помните у Тютчева стихи?

Эти бедные селенья,
Эта скудная природа,
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа.
 
Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и ярко светит
В красоте твоей смиренной! 

Вот как раз этой-то «смиренной красоты» и не будет. Другая изобразится красота! Ибо как сказал апостол: «проходит образ этого мира!» Все будет другим, преображенным славой Божьей.

- А каким это другим? – спросил Алеша.

- Этого никто не знает. Все будет лучше, лучезарней, веселей, прекрасней, величественней, назовите как хотите, только нет в нашем человеческом языке этому ни названия, ни выражения.

-Но что-то ведь останется, - сказала Марья Тимофеевна.

- Да, останется, - сказал отец Николай. – Несомненно! Неужели кто-то может так думать, что весь этот чудный мир, о котором Господь сказал, что он «хорош весьма» создан только на малое время? Ну ж нет, этот мир сотворенный Богом из своего Всемогущества, конечно, имеет начало, но никогда не будет иметь конца. Я бы так сказал, Марья Тимофеевна, останется все-все, но многое в этом все-все изменится до неузнаваемости. А больше я ничего об этом не знаю. Вот о ромашке – батюшка держал ее за стебелек – я могу рассказать. Она говорит мне о Боге больше, чем многие богословские книги.

- Как это? – удивился Алеша. – Вот эта ромашка и о Боге?

- А ты сам посмотри внимательно, какая она, - предложил отец Николай.

- Маленькая, симпатичная.

- А еще?

- А еще, - сказала Марья Тимофеевна. –  Беззащитная, нежная, тихая…

- Верно, верно, – оживился батюшка. – А еще целомудренная, кроткая. Такой цветочек могло создать только милующее и любящее существо. А такой и есть наш Господь. Весь этот мир, как одно бесконечное стихотворение, которое рассказывает нам о Своем Создателе.

- А как тогда крокодил? Он противный! – улыбнулся Алеша.

- Это он для тебя такой, а вот послушай как Сам Бог говорит в Библии о крокодиле. 

Батюшка достал из кармана серого подрясника маленькую Библию (он взял ее с собой в ожидании разговора), открыл нужную страницу и прочитал: «Не упадешь ли от одного взгляда крокодила?  Не умолчу о членах его, о силе и красивой соразмерности их. Кто может отворить двери лица его? круг зубов его - ужас; крепкие щиты его - великолепие; они скреплены как бы твердою печатью; Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя.  На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас.  Мясистые части тела его сплочены между собою твердо, не дрогнут.  Сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов; Глаза у него как ресницы зари; Железо он считает за солому, медь - за гнилое дерево.  Под ним острые камни, и он на острых камнях лежит в грязи.  Он кипятит пучину, как котел, и море претворяет в кипящую мазь; оставляет за собою светящуюся стезю; бездна кажется сединою». Красиво, да?! Крокодил здесь описан как символ Божьего Всемогущества и творческой силы. А ты говоришь – противный. 

Марья Тимофеевна и мальчик улыбались и молчали. 

- Впрочем, - сказал батюшка. – Мы опять не о том. Ведь мы же решили поговорить о посте перед Причастием, и вообще о церковных постах. Да?

- Да, о посте – согласилась Марья Тимофеевна. – А почему батюшка рыбу можно убивать, а поросенка нельзя?

- А когда поросенка нет, ой, то есть поста, то и поросенка можно? – поддакнул Алеша.

- Вот вы как значит, вместе напали! – прищурился батюшка. – Вот мой ответ. Церковь благословляя есть в пост растительную пищу, а иногда и рыбу, совсем не тем определяется, что вот мы убиваем, ловим, срываем, режем, косим, выкапываем и так далее. Тут отношение к пище самое простое, главное, как она влияет на тело и душу, на всего человека.  Церковь установила вкушать в пост только такую пищу, которая меньше всего препятствует духовным упражнениям, в первую очередь – молитве. Мы в пост не едим мясо? Что же в нем грех?  Если бы в мясе был грех, то Церковь и вне поста не дозволила своим детям оскверниться от мясных деликатесов. Тоже самое относится к овощам и фруктам. Нет никакой особой заслуги, если человек ест только растительную пищу. Даже если он будет глодать одни ржаные сухари и пить сырую воду в этом нет никакого доброделания. То есть сама по себе скудная пища нас не отдаляет и не приближает к Богу. Нужно кое-что еще. И существенно! 

С первого столетия возникновения Церкви в ней появились люди всей душой, устремившиеся к Богу. Их стали называть по-разному: отшельники, аскеты, подвижники, анахореты, пустынники, блаженные. Когда этих святых людей стало много, они стали объединяться вокруг самых известных и опытных подвижников, так появились на земле православные монастыри. Они вместе молились, помогали друг другу во всем, зарабатывали на еду. Этих людей, живущих вместе или по отдельности, ради Господа, повсеместно нарекли монахами, что значит живущими отдельно, одиноко.

Монахи опытным путем за сотни лет духовных подвигом узнали, как тот или иной вид пищи, действует на тело. Они выяснили, что питаясь тяжелой белковой пищей, то есть яйцами. мясом и рыбой, душа тоже словно отяжеляется, становится неповоротливой и толстой. Ей трудно сосредоточиться на молитве, она легче поддается гневу, раздражительности, спорливости Она говоря специальным словом – одебеляется. Мясная пища гнет душу к земле, как сильный ветер молодую травку. Какое уж там небо, какие духовные радости после обильного и сочного шашлыка! Поспать бы, да на диване поваляться.

Вот, например, что говорит епископ Игнатий Брянчанинов о мясной пище, я скажу как помню: «Мясо крайне утучняет плоть. Доставляет ей особую духовную неповоротливость, горячить кровь, воздвигает страсти. Мясные пары и запахи сильно отягощают мозг. Они как каким-то плотным туманом, окутывают его». Вот по этой причине и только по этой, Алеша, монахи вовсе не едят мяса, а рыбу и яйца стараются есть как можно реже, только для поддержания природных сил.

Мясная пища преимущества необходима людям, которые занимаются тяжелым физическим трудом, скажем, кузнецам, каменщикам, шахтерам. Таких людей батюшки, но опять же по желанию самих этих людей) разрешают от телесного поста. Но повторяю, мы не едим мясо, не потому что считаем его грязным, нечистым, смрадным куском убитого животного, а только по одной причине: мясная пища - мне кажется особенно это относится к колбасе и сосискам - делает нас духовно невосприимчивыми, отолстевшими.

- А рыбка? – спросил Алеша, нимало не смущаясь моими словами о колбасе. Она как действует?

- Рыбка, конечно, лучше мяса в это смысле, но хуже просто растительной. Рыбная пища в неумеренных количествах тоже делает наше тело невосприимчивым к духовной жизни,но ясное дело в меньшей степени, чем мясная. Самая удобная для души пища, чтобы она окрылилась, открылась навстречу духовной радсоти, это растительная.

- Грибы значит, тоже? – спросил Алеша.

- А вот тут есть свои особенности, тонкости, - улыбнулся батюшка. – Не всякая растительная пища, хотя и не запрещается в пост, удобна для духовного возрастания. Но давайте об этом поговорим дома, за жарехой.

- И то верно, пора уже собираться, -  согласилась Марья Тимофеевна.

 

разговор о Боге

Отец Николай, Марья Тимофеевна и Алеша возвращались домой с корзинками грибов. Дорога была привычной и легкой. Совсем скоро должны были показаться серебряные купола городского собора Святой Троицы, но небо неожиданно нахмурилось, и летний дождь накрыл наших грибников. Пришлось им спрятаться под широким ветвями дуба. Эти крепкие деревья попадались тут не часто, но по прихоти природы, порой неведомо как вырастали среди сосен и тополей, иногда прямо при дороге, вот как сейчас.

- Похоже, этот дождик надолго, - сказал отец Николай. – Но знаете, под его тихий шелест хорошо бы нам начать разговор о Боге.

- Что ж, давайте начинайте, - согласилась Марья Тимофеевна и прислонилась к дубу. Алеша тоже согласно кивнул головой.

- Я с детских лет думал, какой Бог? Зачем Он нужен? – решился отец Николай. – Иногда мне представлялось, что Он очень старый с огромной зеленоватой бородой, сидит на звездном облаке и смотрит, как мы тут живем, что делаем? Улыбается, сердится, печалится, такой большой и мудрый Дедушка, который все понимает, всех любит и прощает… Слава Богу, все оказалось совсем иначе. Во-первых, Бог не старый, а вечно молодой; во-вторых, он не сидит на облаке

- А летает? – подхватил Алеша.

- Летает – слабо сказано, Он находится в абсолютном движении, поэтому Бог пребывает везде и сразу. Бог, сидящий на облаке, это такое же недоразумение как замороженный огонь, как застывший солнечный луч. Бог был всегда, Он есть и будет, даже слово «был» это неточность языка: Бог «был» до всякого был, потому, что Он создал время и саму возможность «быть».

 – А что же тогда такое вечность? - сказала Марья Тимофеевна.

- Вечность Бога не знает времени, – продолжил отец Николай, - в ней нет ни прошлого, ни будущего, всегда одно настоящее, которое обнимает, включает в себя всю историю вселенной и каждого человека до конца времен, до конца существования нашего видимого мира. Вообразить, представить вечность Вездесущего Бога человеку невозможно. Такого опыта у человека быть не может. Из таких свойств Божиих как Вечность и Вездесущность мы может заключить, что Бог еще и Всеведущ. Но это мы в своем уме, теоретически, разделяем свойства Бога, в Нем Самом они едины, как едино солнце. Бог все знает, ибо будущее для него открыто, как книга. Но тут есть один интересный момент: а не скучно ли все и всегда знать? Вот тебе, Алеша, было бы скучно, если бы ты знал о мире и каждом человеке абсолютно все? Не только его чувства и тайные мысли, но и в каком, например, пиджаке его похоронят через 36 лет?

- Хм, не знаю, - ответил Алеша. – Наверное сначала было бы здорово, а потом надоело.

- Любому бы человеку надоело, - согласился отец Николай. – Но Бог - не человек. И Он не потому все знает, что везде поспевает и за всем наблюдает из Своей вечности. Господь не сторож для человека! А потому, что Бог есть Сама Любовь. Именно Любовь есть то, что делает Бога Всеведущим, Всесильным, Всезрячим. Любящему существу никогда не бывает скучно. А теперь вернёмся к началу нашего разговора о Боге в образе Доброго Дедушки. Наши слова слабо и темно отражают Божью Жизнь, поэтому, когда люди пишут или говорят о Боге они используют человекоподобные выражения: Бог слышит, Бог видит, Бог милует, Бог наказывает. Вот, например, мы читаем в Библии, что рука Господня сотворила мир, это значит, что Бог создал наш мир Своей силой; читаем, что очи Господни взирают на праведных, это значит, что Бог обладает Всеведением; слышим, что Господь разгневался на людей, это значит, что благодать Божия отнимается. А теперь давайте ближе к делу, вот этот дуб – Бог?

От неожиданного вопроса Алеша засмеялся.

- А дождь, от которого мы спрятались - Бог? А радуга после дождя – Бог? А вся земля наша - это Господь Вседержитель? А солнце — это Бог? Нет? А может быть, вся наша огромная вселенная с миллиардами звезд и планет, с бесконечными просторами и черными дырами - это тело Божье? Тоже – нет! Вселенная изменяется, течет, а Бог живет вне времени и изменений.

Но тогда, может быть, есть какой-то другой параллельный мир, например, ангельский, который в совокупности и является Богом? И тут вопрос: этот другой мир, хоть немного имеет материальности, заданности пространственной протяженности и временной длительности? Должен иметь, чтобы существовать, чтобы быть реальным, а не призрачным. Но тогда – он тоже подвержен, пусть малым и к лучшему, но переменам, а раз так, то этом мир Богом по определению быть не может. Сами подумайте – вечное и неизменное существо и вдруг стало - невечным, и изменяющимся, как так? Это невозможно! Бог все создал, все возможные миры, но Сам не является частью ни этих миров, ни нашей вселенной. И Солнце – это не око Божье, и звезды – не Его сияющие украшения, и черные дыры – не таинственные порталы в Его Разум.

Это, дорогие мои, самые обыкновенное язычество, обожествление природы и ее сил. Забираясь все выше и выше мы, в конце приходим, что Бог есть, но Кто Он, как Бог живет и сообщается в Самом Себе мы не знаем; нам, людям, это не открыто. Поэтому-то православные богословы с самых ранних веков и говорят, что Бог Сам в Себе непостижим, непознаваем, что Он открывается людям в Своих действиях, делах, одним из которых и стало создание нашего мира.

Вот, Марья Тимофеевна, Ваш огород зависит от солнца. Это очевидно. И все мы зависим от солнца. Мы вообще существа, зависимые от очень многих причин. А Бог совершенно ни от кого и ни от чего не зависит. И от Самого Себя в том числе. Он абсолютно свободное и самобытное Существо! Только Бог имеет жизнь в Самом Себе, без Начала и Конца. Этот мир Он создал не для того, чтобы смотреться в него, как в зеркало и делать нарциссические бесконечное селфи для удовольствия; и не потому, что якобы Богу чего-то не хватало для величия, для понимания Самого Себя, вовсе нет.

Единственная причина создания нашего мира и людей – это Любовь Божия, как бы ее избыток, который перелился через край божественной жизни и даровал нашему миру жизнь. Но это не как в сказке, когда горшочек варил, варил кашу без остановки и наполнил кашей все улицы и закоулки, то есть создал такой новый мир из избытков своего варева. Нет!

Бог Сам захотел сотворить наш мир из Любви и сотворил его! Ты, Алеша, может быть, спросишь: а как же тогда Неизменяемость Божья, если в Боге вдруг появилось новое желание – создать нечто отличное от Себя и материальное? Это тоже один из таинственных и великих вопросов. Отцы и Учителя Церкви на него отвечают так: Бог от вечности имел в Себе мысль о сотворении мира, поэтому творение материальной вселенной не случайное событие в жизни Творца, не результат какой-то драмы или катастрофы в божественной жизни, то есть творение нашего мира не обусловлено каким-то внешним толчком или внутренней необходимостью, закономерностью, причинностью. Оно вызвано только свободным желанием Бога от вечности создать это мир! И лично тебя, Алеша, тоже Бог создал по Своей свободной Любви.

Творение мира — это воплощение, осуществление во времени вечной мысли Бога!  И нет нужды так представлять, что вот, дескать, Господь, думал, думал и однажды - Бах! – и решил создать нашу вселенную. Было, я использую слово «было» из-за скудости человеческого языка, было иначе: Бог решил и стало так – наш мир начал развертываться во временном потоке со всей бесконечностью и разнообразностью жизни. Бог сотворил этот мир, как вдохновенный Поэт, о чем и говорится прямо в православном символе вере, если читать его на греческом: «вначале сотворил Творец-Поэт небо и землю». У нашего мира один Бог-Творец. Два Бога быть не может. Почему? У жизни не может быть два начала, ибо как это возможно, чтобы, например, одно солнце имело два источника для своего рождения?

Только одно разумное Начало могло даровать жизнь всей вселенной. Но тут возникает очень большая сложность. Эту сложность Церковь постигала в течение нескольких веков на вселенских соборах. Дело в том, что Христос открыл людям величайшую Тайну жизни Бога в Себе Самом, Тайну жизни Святой Троицы: Бога-Отца, Бога-Сына и Бога-Святого Духа. Другими словами, он открыл, что Бог имеет Три Лица, Три божественных Личности, но при этом единство жизни Святой Троицы нерушимо. Божественные свойства: Жизнь, Всемогущество, Самобытность, Вечность, Всеведение принадлежит всем Трем Лицам, без каких-либо исключений.

Каждое из Лиц – это Бог! И все вместе они – тоже один Бог. Нашему разуму такой порядок кажется противоречивым, невозможным, дерзким, но реальность божественной жизни именно такова: Бог обладает единой божественной природной в Трех божественных Лицах. Он един по Своей природе, но различается в Лицах. Еще раз напомню Вам – эту Истину людям доверил Сам Господь Иисус Христос во время своей жизни на земле.

- А почему раньше Бог этого людям не открыл? – спросила Марья Тимофеевна. - Если эта истина так важна для людей?

Причина этого в самих людях, - продолжил отец Николай. – Православное учение о Боге превышает возможности человеческого ума постигнуть жизнь Бога. Как это так - три и вдруг равно одному? Непорядок, математика нарушена! Такого быть не может никогда! И верно, на земле не может, а у Бога – это истина! Сами люди такую загадку о Богу выдумывать бы не стали. Они вообразили бы, да и воображали, жизнь Бога намного проще: Богов много, а всяких полубогов – еще больше. Так и возникло, кстати, древнее язычество, из желания людей упростить таинственную и непостижимую жизнь Бога, сделать ее доступной для понимания любого человека. Многие и сегодня считают, что вера христиан в   Святую Троицу – нелепость и глупость.

В свое время было много образованных людей, которые хотели приблизить Тайну Святой Троицы к простому и ясному пониманию, такие как Арий, Павел Самосатский, Манес, Савелий и многие-многие другие, каждый из них по-своему искажал православное учение о Святой Троице. Церковь отвергла эти искажения на вселенских соборах. Нам сейчас с вами нет нужды подробно разбирать эти заблуждения.

- Ну, хотя бы одно батюшка, скажите – попросил Алеша.

- Хорошо, например, еретик Савелий считал, что Бог есть Одно Лицо: как Отец, Он – на небе, как Сын – на земле и как Дух Святой – в творениях, то есть Бог в истории разыгрывал перед людьми три роли, вот как в театре, сначала он предстал перед ними как Отец- Создатель, потом как Бог-Спаситель, а после как Бог-Хранитель. А, скажем, Павел Самосатский ложно учил, что Отец, Сын и Святой Дух — это просто три разных божественных свойства, три имени: Отец-Сила, Сын-Ум, Дух-Чувства, а Личность и природа в Боге всего одна.

Эти люди, их еще Церковь назвала еретиками, все по-разному учили о Святой Троице, нарушая истину о единстве Трех Лиц, но самое главное – они своими учениями лишали Иисуса Христа божественной славы, полноты Божества, тем самым отделяя Бога от людей навсегда; ведь, если Христос не Бог, то он не Сам Себя воскресил, не Сам пришел к людям для спасения, не Сам основал Церковь на земле. И, разумеется, в Таинстве Причастия на Литургии мы соединяемся не с Богом, а только с Его силой-благодатью. Мы снова оказываемся разлучены с Богом и уже навечно!

- А для чего Бог открыл Тайну о Троице? – спросил Алеша.

- Это самый важный вопрос на свете!

 

под деревом с батюшкой. конец

Летний дождь все шел и шел. Тяжелые капли падали на поля. Отец Николай, Алеша и его мама Марья Тимофеевна стояли под широким дубом и продолжали беседовать о Боге.

А для чего Бог открыл Тайну о Троице? – вновь спросил мальчик.

- Это самый важны вопрос на свете! – ответил батюшка. – Если считать, что Бог как Личность – Один, то становится как-то грустно за Бога. И себя тоже чувствуешь каким-то одиноким и неполным как человек.

- Почему? – удивился Алеша.

- Посуди сам, представь, ты был бы на всей огромной земле совершенно один, вокруг тебя радовались и росли миллионы собак и кошек, тигров и оленей, в воздухе летали бесчисленные стаи птиц, в морях и океанах плескались тучные косяки рыб и тысячи китов, под землей рыли норы армии кротов и землероек, мириады пчел и шмелей опыляли цветы, а ты был бы совершенно один-одинешенек, никому не мог сказать «Привет!», поделиться своей радостью, сомнением или печалью. Эта была бы какая-то красивая, но одиночная камера.

Человеку всегда нужен равный, необходим другой человек для общения. В этом суть человеческой природы. Поэтому так тяжело люди переносят одиночество. Вот и Одинокий Бог во всей видимой и невидимой вселенной это было бы какое-то несовершенное Существо, Ему бы не хватало – Равного для общения! Одинокий Бог, наверное, в конце концов, сильно бы загрустил и на землю всегда бы лились холодные и бесконечные дожди.

Любовь Божия ищет для Себя Равного потому, что человек и весь мир никогда не смогут вместить беспредельную божественную Любовь. Ну, а если представить, что Бог смог направить силу своей Любви только на самого себя, то у нас получится Бог-эгоист. Мы и людей-то эгоистов не жалуем, а тут выйдет у нас какой божественный Эгоист, Суперэгоист!

Творение мира в таком случае войдет в противоречие с жизнью Бога-эгоиста. Такому Богу мир не нужен, это будут лишние хлопоты для его Божественного Самовлюбленного Величества. Ведь мир не сможет ответить Богу равной хвалой, воздать Ему славу, которую Бог-эгоист хочет услышать. Он бы захлопнулся в самом себе, как ракушка, со всем своим совершенством и стал бы, как черная дыра, весь свет и тепло втягивая в себя, ничего не выпуская наружу.

А зная, что Бог есть Единая Любовь - Святая Троица, все эти недоразумения исчезают. Бог открыл людям о Себе, что Он Един в Любви и Троичен в  Лицах, чтобы мы жили и любили друг друга подобно Богу-Троице. Христос в одной из своей молитв, обращаясь к Отцу Небесному, так и говорил: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино». А едины, Сам Бог и люди, как ты понимаешь, могут быть только в Любви. Никакая другая сила соединять не может. А любовь в первую очередь предполагает доверие и искренность. Вот ты, Алеша, как обращаешься к маме?

- Ты! А как еще?

- А к Богу в молитве?

- Тоже – Ты!

- А ко мне ты обращаешься на «Вы», но ведь это не значит, что Бога ты уважаешь меньше, чем меня? Ты доверяешь ему свою душу, как самому близкому человеку, как маме, поэтому и обращаешься к нему на «Ты», это правильно. В Боге-Троице жизнь Одного Лица становится жизнь Другого Лица. Сам образ жизни божественной есть Любовь и бесконечное доверие Друг к Другу всех Лиц Святой Троицы.

Наша жизнь на земле и каждый из людей, создан именно этой любовью. И наша общая человеческая жизнь должна стать подобием жизни во Святой Троице, жизни в Любви Божией. Если человек отрывается от этой Любви, идет в другую сторону, то есть злобствует, ненавидит, раздражается, обманывает, жадничает, подличает, осуждает, грешит одним словом, то он удаляется от источника Любви, а значит и самой Жизни. Все в этом мире от комара до звезд сотворено Любовью. И это не только красиво звучит, но наполнено реальным смыслом.

Ненависть и злоба ведет к смерти не только человека, но и весь мир. Человек загоняет своей злобой мир, как камень в черную воронку космической смерти. Если мы, люди, отказываемся от жизни по образу Бога-Троицы, то наша жизнь не достигает своей цели, она начинает разделять нас, дробить на части, превращая в бетономешалке мира в мертвую однородную массу.  Перед человеком стоит выбор: Бог-Троица и Его Любовь или черная дыра вечного одиночества. И другого нам выбора не дано. Что ты выберешь, Алеша?

- Я выбираю - Жизнь!

Разговор смолк сам собой. Дождь лил и лил. А батюшка Николай, Алеша и Марья Тимофеевна так и стояли под огромным зеленым деревом с полными корзинками грибов, молча вглядываясь в синюю даль. У них будет еще много встреч и задушевных разговоров о Боге, о Церкви, о человеке и его месте в огромном мире, когда-нибудь мы о них узнаем, но это будут уже совсем другая история.