За разговором отец Николай и Алеша не заметили, как перестал моросить дождик, небо прояснилось, и солнце во всей летней красе показалось на небе. Они  молча лежали в траве на опушке леса. Батюшка, наверное, думал, как дальше продолжить разговор о Церкви, а Алеша, похоже, задремал.

- Алеша, - позвал отец Николай мальчика, - просыпайся. Нам пора двигаться дальше.

Мальчик потянулся, дрыгнул ногой, счастливо улыбнулся в голубые небеса, крепко зажмурился и окончательно проснулся. Вскоре кугерские паломники поднялись и зашагали по лесной просеке к святому источнику.

- Так вот, - назидательно начал отец Николай, -  о практике. Соединение Бога и человека или, говоря иначе, преображение сердца благодатью происходит в Таинствах Церкви. Слово «Таинство» тебе вряд ли о чем-нибудь говорит, но возможно ты видел, как в нашем храме я кого-нибудь крестил?

- Видел, - встрепенулся Алеша, - Вы в такой большой белый тазик на подставке людей макали…

- Да вот макал… – хмыкнул отец Николай, - но это только со стороны для людей не разделяющих благодатную жизнь Церкви, я… макаю. На самом-то деле во время троекратного погружения человека в воду совершается его рождение в вечную жизнь, и он усыновляется Богу. Но я сейчас не об этом. Видел ли ты как в храме провожают умершего?

- Видел! Мы еще с Петькой, это одноклассник мой, потом долго в храм не заходили, нам все казалось – там покойником пахнет!

- А теперь?

- А теперь пирогами бабушки Степаниды!

- Хм… Ладно, пирогами так пирогами. Так вот Крещение – это Таинство вхождения в Церковь, Таинство соединения со Христом. Помнишь образ веточки и дерева? А отпевание, церковная  служба, молебен – это не Таинства, а просто общая молитва, когда батюшка и верующие люди молятся вместе о здравии какого-либо человека или о чем-нибудь. Например, о дожде в засуху. Ничего таинственного тут не происходит. Причем ударение, как ты услышал, я поставил на первом слоге. И не случайно. Нечто таинственное все же на общей молитве совершается, ибо Христос сказал, что «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». Согласись, что такое обещание пребывать среди верующих на молитве уже само по себе является чудесным обетованием. Но общая молитва, повторяю, не Таинство. Господь может исполнить нашу молитвенную просьбу, а может повременить. С тем же дождиком. В Таинствах Церкви все иначе. В них по воле Иисуса Христа всегда преподается благодать Святого Духа. Как же можно определить, что такое Таинство? Один, ныне живущий в России, епископ давал им такое определение. Таинства, учил он, это особые невидимые для глаза действия Божии совершаемые только в Церкви, в которых Бог, через земную природу (воду, хлеб, масло и т.д.) дарует, сообщает, преподносит, являет нам Свою благодать. Мы знаем из Библии, что Господь можем разговаривать с нами прямо в душе, как бы мысленно общаться с нами, что Он способен (и это для него легко!) общаться нами из горящего куста или  из облака. Но тем более Всемогущий Бог может вступить в  таинственное общение с человеком, через те слова, действия и вещества, Которые Он Сам для этого предназначил и благословил. Теперь после того, как Христос родился, жил и умер за нас на кресте, все может быть пронизано, пропитано, световидной теплотой Святого Духа. В Царстве Божьем после Второго Пришествия Христова так и будет. Там уже не останется ни одной частицы матери не пронизанной кротким Огнем Господним. Там не будет ни этого яростного солнца, ни этой холодной луны, ни этих словно бездушных и полумертвых планет. Тайна Церкви раскроется ясно, как букварь, ибо тогда в Церковь войдет и Бог, основавший ее, и бесчисленно количество ангелов, и люди, всем сердцем возлюбившие Господа, и все, что не противилось святой воле Божьей и ждало этого благословенного часа.

- А я? – Алеша даже остановился.

- И ты, самым натуральным образом, целиком с руками и ногами, если будешь в Церкви. Я тебе, милый друг, такую формулу скажу: жизнь Церкви в ее Таинствах и наоборот – Таинства и есть жизнь Церкви. Они соединяют нас со Христом.

- А почему без таинств нельзя соединиться со Христом? – спросил Алеша. – Почему нужно обязательно, чтобы была вода и всякое такое?

- Алеша, я тебе на это отвечу проще некуда – я не знаю, потому что это Тайна. Чего там задирать нос, мы не знаем даже, почему сапоги блестят? Почему петухи горланят с утра? Почему вода мокрая? Почему один плюс один равняется двум?

- Ну, это-то я знаю, - улыбнулся Алеша.

- Да? Тогда ответь.

- Чего тут отвечать? «Один» плюс «один» будет «два». Берем одно яблоко, добавляем к нему еще одно яблоко, у нас будет два яблока.

- Ну, так-то и я могу объяснить, - в свою очередь улыбнулся отец Николай, -А вот ты мне ответь, почему «единица», обладая определенным смыслом, скажем, смыслом «А», при прибавлении к ней точно такого же смысла «А», то есть другой «единицы», становится не «АА», а уже со смыслом «Б», то есть «двойкой»? Почему получается именно такой результат, а не другой?

- Ну, Вы, батюшка, извините, загнули, - возмутился мальчик. – Мы такого в школе не проходил.

- И никогда не будете проходить, даже за «три километра» не пройдете. В школе так сказать, проходят все в обход! «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет» и никогда не узнает, что на той горе на самом верху сокровище лежит. Я думаю, никто на всем свете не сможет сказать, почему «один» плюс «один» будет «два», только Господь это знает! Или вот еще «простенький» вопрос: почему и зачем Бог создал мир и человека Создал бы Он, скажем, одну человеческую душу без всякого тела, ну и естественно, тогда и без мира и все! Хлопот бы было в миллион раз меньше! И грехов тоже! Кто ответит? Никто. Впрочем, некоторое ответствование на этот вопрос имеется. Разве плохо, Алеша, что у тебя есть кроме души еще и тело? Ты можешь, благодаря телу, бегать, ловить рыбу, есть конфеты, играть в футбол, обнимать маму, слушать пение птиц; видеть, как над желтеющим полем восходит розовое солнце, можешь обонять запахи цветов и трав. Разве это плохо?

- Хорошо! Но мне, например, не нравится, когда меня мама тапком шлепает или еще там что-нибудь.

- Никому такое не нравится. Но согласись, что в раю Адама никто тапком не шлепал. Это сейчас  после грехопадения наше бедное тело принимает на себя его последствия, так сказать, удары греха в явном и непосредственном опыте, вот например, в виде тапка или тумака. В будущем преображенном мире вновь восстановится полное единство души и тела. В Царстве Небесном не будет никакого противоречия между ними. Так вот начало этой будущей гармонии Бог положил в Таинствах Церкви. Уже сейчас в этом мире Церковь словно дрожжи, положенные в тесто, поднимает плоть мира к Богу, наполняет благодатью земные вещества – воду, соль, муку, овощи, фрукты, растительное масло и так далее, а также освящает Божьей силой – дома, машины, корабли, самолеты…

- А велосипеды?

- И велосипеды, конечно! Все, что служит человеку для телесно-душевной или духовной пользы может быть освящено в Церкви. И в этом одно из ее чудных предназначений на земле! Я даже больше скажу. Первый человек, живя в раю, нося как бы Рай в сердце своем, призван был не только землю, но и всю вселенную духовным трудом  с Божьей помощью, конечно. преобразить в бесконечный огромный цветущий сад! Потом человек должен был стать в тысячу раз, сам понимаешь, что  в «тысячу» раз это я приблизительно говорю, умней и талантливей, чем самые высшие архангелы и ангелы. Через свое сердце он должен был соединить мир преображенную материальную вселенную с ангельским духовным миром. Невероятная задача! Наконец, человек в последнем порыве любви, призван был вручить «из рук в руки» все миры, что он соединил в Единую Жизнь и самого себя – Богу – Святой Троице! Таким путем должно было произойти преображение человека в Боге и всего сотворенного - видимого и невидимого - мира. Но первый человек Адам не смог выполнить этой великой задачи. Он не устоял в любви, и весь мир захотел иметь только для себя одного. Для себя любимого и больше ни для кого.  Второй Адам – Господь наш Иисус Христос своим спасительным подвигом положим первый камень в основании новой святой вселенной. За это Ему пришлось заплатить собственной кровью, смертью на кресте. Видишь, как все серьезно! И теперь Церковь призвана, Алеша, следуя за Христом, вновь вести, тащить за собой, как один паровоз сотни тысяч груженых вагонов, к Богу весь земной мир. Как ты думаешь, до грехопадения мир был такой же, как сейчас?

- Я не знаю, - почему-то улыбнулся мальчик, - меня не в раю нашли, а в капусте.

- Посмотри, Алеша, на небо. Оно ясное, глубокое. Посмотри на траву, вон она какая после дождя, цветастая, сочная, даже слюнки текут. Трудно поверить, что наш мир находится, словно под слоем серого пепла, что его сияние приглушено весьма и весьма сильно, что красота нашего мира остаточная после грехопадения, что на самом деле он был не в десять, не в сотни раз прекрасней, а как-то совсем по-другому: радостней, вкусней, ярче, цельней, чище, прозрачней, гармоничней, закономерней, безопасней, величественней, без всяких страшных случайностей, горя, боли и смерти. Не могу сказать как! Сегодня мир такой, словно он свалился в огромную темную яму и плачет, просит человека вытащить его из нее. Мы, братец, живая разумная часть этого мира. Он нам не чужой, а родной, хоть и временный. Из плоти этого мира мы получаем вещества, чтобы взращивать и укреплять свою плоть, мышцы и кости. Как наше человеческое тело может быть пронизано Светом Божьим, так и этот мир можно приобщить к Богу через Таинства Церкви. Христос пришел и уничтожил все преграды между Богом и человеком, а значит между Собой и миром. Жизнь Христова имеет огромное значение не только для человека, но и для всей вселенной, для вот этого росточка зеленого у нас под ногами, и вон того могучего тополя, да, что там, я бы сказал, для каждого атома нашей бедной несияющей земли…. Все, все должно стать носителем благодатный лучей: и цвет, и звук, и пространство, и время, все живое и неживое должно опечатается Божьей святой силой.

- Батюшка, - остановил отца Николая мальчик, - вы так говорите. Вы интересно очень говорите, только я… понял, конечно, кое-что, но мало, извините.

- Это ты меня извини, - ответил отец Николай, - это все семинарское. Я ведь в Сергиево-Троицкой семинарии шесть лет прожил, почти как  в монастыре. Да почему почти, в монастыре и жил.  Житейски одичал. Настоящей жизни, народной так сказать, и не видел вовсе. Отучился, женился, пообтерся немного в городе при кафедральном соборе, а потом меня рукоположили в священники, ну и вот, сюда к вам в город направили. Привыкаю потихоньку, может быть, и ты понемногу к моим затяжным словесам привыкнешь.

- Привыкну, обязательно привыкну! – легко согласился Алеша. – Доскажите, пожалуйста, про Царство Божье.

- Доскажу, надо досказать. Я скажу тебе по-другому о Таинствах. В них, в Таинствах, не когда-то потом в Тридевятом Царстве в Тридесятом государстве, будут освящаться земля и небо, а уже сейчас, здесь, в нашем городе совершаются удивительные, почти «волшебные» события. Над хлебом, над водой, над маслом творится нечто такое, что уже теперь в нашей земной жизни приобщает эти вещества к чуду земной жизни Христовой, к великой тайне его воплощения. Дух Святой сходит на эти частицы нашего временного огрубевшего мира, освящает их, преображает и в двери нашего земного дома стучится вечность. Конечно, мы их освящаем не для того, чтобы они были сами по себе, без человека, освященными, как какие-то драгоценные украшения. Нет, весь мир будет преображен только потому, что в нем жил и будет жить человек. Но сейчас я говорю тебе не об этом, дескать, мы берем подсолнечное масло, освящаем его и используем для своих телесно-духовных нужд, как будто мы сами, что называется, «из первых рук», непосредственно получить благодать Божию не можем, что нам необходим какой-то «посредник», вещество этого мира. Так, Алеша, Церковь не считает, так думать – это просто не по-христиански.

- А как же тогда? – спросил мальчик.

- А вот как! Мы приносим Богу, как подарок уже сейчас частички нашего мира – масло, хлеб, воду, да, да, Алеша. Обыкновенную воду мы в Церкви тоже приносим Господу в дар. Это сейчас мы перестали осознавать, что вода – это драгоценная влага, открыл кран, и вот она бежит сколько душе угодно. В древности питьевая вода была дорогим удовольствием, особенно в жарких странах, впрочем, и у нас в России, чистую воду нужно было найти, принести домой, требовался труд. Так вот, мы приносим Богу в дар хлеб, и Он принимает наш  простой дар, благословляет его, наполняет лучистой живительной благодатью Своей и возвращает нам. Берите, люди добрые, исполняйтесь радости и добра! Алеша, смотри, - радостно крикнул отец Николай, - вон туда смотри, видишь, домик виднеется?

- Вижу, вижу - на бугре!

- Ага! Как до него доберемся, то за ним тут же в овраге, весь в сирени и Кугерский ключ будет!

- Быстро мы, батюшка, добрались.

- За интересным разговором, - отец Николай хитровато прищурился. – всегда так.

Дощатый сарайчик, поставленный над ключом, был сработан на скорую руку, некоторые доски были так плохо пригнаны друг к другу, что между ними можно было просунуть кулак. Раньше тут была светлая бревенчатая часовня. Ее случайно сожгли туристы, устроившие у родника шашлык с танцами и фейерверком. Посередине сарая Алеша увидел большую, в рост человека, деревянную колоду с высокими бортиками. По днищу ее широкой струей текла вода. Изнутри она вся позеленела, словно ее обили зеленым бархатом. Рядом, в распор между сарайными стенками, была втиснута широкая доска, заменявшая скамейку. Она вся была закапана воском, ибо сверху, на уровне груди, на стене были прикреплены кнопками и гвоздиками простенькие бумажные и картонные иконки. Большинство из них выцвели, так что догадаться какой святой образ был на них изображен, можно было с трудом. На мальчика бедная, почти убогая обстановка святого источника подействовала удручающе. Он как-то весь съежился, погрустнел и замолчал.