Общий смысл праздника

В царствование Ирода, царя иудейского, жил в городе Хевроне один благочестивый священник по имени Захария с женою своею Елисаветою. Оба они были праведны пред Богом и с усердием исполняли заповеди и уставы Господни. Одно только возмущало их благочестивую и тихую жизнь: они не имели детей, что у евреев почиталось явным наказанием Божиим за грехи и нередко подвергало бездетных супругов людским нареканиям. Глубоко сокрушаясь о своем бесчадии, Захария и Елисавета дожили до таких лет, когда отрадная надежда иметь детей сделалась уже невозможною. 

Однажды, когда старец Захария отправлял свое очередное священническое служение в храме иерусалимском, вошел он во святилище для каждения и возложил фимиам на алтарь кадильный, вдруг увидел по правую сторону алтаря явившегося ему Ангела. Захария смутился и затрепетал от страха. «Не бойся, Захария, — сказал Ангел, — ибо услышана молитва твоя, и жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь ему имя: Иоанн; и будет тебе радость и веселие, и многие о рождении его возрадуются; ибо он будет велик пред Господом; не будет пить вина и сикера, и Духа Святого исполнится еще от чрева матери своей; и многих из сынов Израилевых обратит к Господу Богу их; и предъидет пред Ним в духе и силе Илии, ... дабы представить Господу народ приготовленный» (Лк. 1, 13—17).

Изумленный видением и обрадованный словами Ангела, Захария был глубоко потрясен: изумление и радость его были так велики, что он не вдруг мог поверить тому, что уже привык считать несбыточным. «По чему я узнаю это? — в смущении спросил он Ангела, — ибо я стар, и жена моя в летах преклонных» (Лк. 1, 18). «Я Гавриил, предстоящий пред Богом, — отвечал ему Ангел, — и послан говорить с тобою и благовестить тебе сие; и вот, ты будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется, за то, что ты не поверил словам моим, которые сбудутся в свое время» (Лк. 1, 19—20). Сказав это, Ангел скрылся, а Захария в ту же минуту сделался нем.

Между тем народ, собравшийся в храм для молитвы, ожидал Захарию и дивился, что он так долго медлит в святилище. Но вот в смущении и волнении выходит Захария; напрасно усиливается он произнести молитву благословения, и, почувствовав, что язык его связан немотою, стал знаками объяснять необыкновенность своего положения. Народ понял, что Захария видел видение во храме.

Пробыв во храме до конца очереди своего служения, Захария возвратился в дом свой; и Елисавета, несмотря на свое неплодие и свою старость, зачала. Обрадованная благодеянием Божиим, которым снималось с нее поношение бесчадия, она в продолжение пяти месяцев тщательно скрывала свою беременность от людей, чтобы в ненарушимом спокойствии изливать свою радостную благодарность пред Богом, избавившим ее от нарекания между людьми. Однако же одна родственница, жившая в то время в отдаленном от нее месте, узнала об этом сверхъестественным образом: то была Пресвятая Дева Мария. Тот же Архангел Гавриил, который возвестил Захарии о рождении ему сына, благовествуя Пресвятой Деве всемирную радость о рождении от Нее Христа Спасителя, между прочим открыл Ей, что Елисавета, родственница Ее, называемая неплодною, зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц (Лк. 1, 36). Услышав о радости, какая готовится Елисавете, Пресвятая Дева, уже зачавшая Сына Божия, поспешила навестить ее, причем Иоанн, как будущий Предтеча Господа, выразил свою радость пришествия Его особыми, необыкновенными движениями в чреве матери. Матерь Божия пробыла с Елисаветою в доме ее три месяца.

Рождество Иоанна Предтечи

Для Елисаветы, наконец, настало время родить; и она, согласно с предсказанием Ангела, родила сына. Родственники, соседи и знакомые, услышав об этом, спешили в дом Захарии поздравить его с такою неожиданною милостию Божиею. Прошло от дня рождения Иоаннова восемь дней. По закону Моисея в этот день надлежало обрезать младенца и дать ему имя. День этот был большим семейным праздником, и к нему приглашалась большая часть родственников. Родные, ничего не знавшие о том, что имя младенцу уже было указано Ангелом еще до его зачатия, хотели назвать новорожденного именем отца его, т.е. Захариею, так как у евреев был обычай давать новорожденным детям имя отца или ближайшего из родственников. «Нет, — отвечала на это желание мать младенца, — а назвать его Иоанном». Родные говорили ей, что «никого нет в родстве твоем, кто назывался бы сим именем», но Елисавета настаивала на своем. За решением недоумения обратились к отцу и знаками спрашивали его: как бы он хотел назвать рожденного сына? Захария потребовал, чтобы принесли ему дощечку, и написал на ней: «Иоанн — имя ему» (Лк. 1, 60—63). Написанное он произнес вслух, и с того времени разрешился язык его, и он стал благословлять Бога и пророчествовать о близком пришествии Мессии Христа и о том, что Иоанн будет Ему Предтечею: «И ты, младенец, — сказал Захария, обращаясь к сыну своему, — наречешься пророком Всевышнего, ибо предъидешь пред лицем Господа приготовить пути Ему» (Лк. 1, 76). Рождение Иоанна от бесплодных и престарелых родителей, немота Захарии до рождения и чудесное возвращение дара слова при обрезании сына его и наречении ему имени, все это указывало на особенное промышление Божие об Иоанне. Все присутствующие исполнились священного страха и благоговения к откровению силы Божией и говорили о новорожденном, рассуждая в сердце своем: «Что будет младенец сей?»

Благовестие праздника

Каждый православный христианин неоднократно читал и переживал в своем сердце события жизни великого последнего Пророка. И каждый отмечал,  дивился, всем его сверхчеловеческим трудам и подвигам. Но вот, что странно: осмысливая и молитвенно проникая в  духовную высоту свершений Божьего пророка Иоанна, мы словно  не переживаем реальные, подчас трагические  события его жизни. Мы помним его слова, что он есть «глас вопиющего в пустыне», мы восхищаемся, что он питался «акридами и диким медом» и носил «власяницу из верблюжьих волос», мы восхищаемся его мужеством, простотой и мудростью наставлений народу Израиля, мы  безмолвно изумляемся его постижению тайны Бога Святой Троицы во время Крещения Иисуса Христа, мы удивляемся его бесстрашному обличению нечестивого галилейского правителя Ирода Антипы, мы поражаемся его стоическому спокойствию во время жестокой казни, мы слышим и словно видим за его плечами огромные архангельские крылья цвета пасхальной радости. Все эти великие чудеса, неизреченности, знамения, поступки, покаянные труды, обличения, святые деяния Господнего Пророка, слагаясь вместе и многократно отражаясь в веках в церковных песнопениях, проповедях святителей и богословских гомилиях,   выросли в сияющую высокую монолитную гору, так, что  события его земной жизни, вне тягот пророческого служения,  отодвинулись для нас в «туманную даль», стали для нас  как будто бы недоступными, и мы относимся к нему, словно Иоанн Предтеча  некий легендарный ветхозаветный Иов, стяжавший после всех своих страданий и лишений, полноту Божественной Любви и радости о духе Святом.

Выражая мысль проще и грубее, можно сказать так, конечно, Иоанн Предтеча прожил короткую и трудную, но зато очень яркую жизнь; ему отрубили голову, но зато его Христос назвал «большим среди всех рожденных женщинами» и он вошел во Славу Божию. Сказать, мы можем все, однако, жизнь Пророка Иоанна не укладывается только в рамки его пророческого призвания. Жизнь  любого человека есть не только жизнь для Бога или для служения священной миссии, но и для себя, даже «отвергаясь себя» (Лк. 9.23). Жизнь каждого из сынов адамовых намного шире и глубже его внешнего призвания. Сужение Богу и человечеству не есть отказ от своего личного возрастания в благодати Духа Святого и утешений, дарованных Богом в земной жизни. Жизнь, действительно, «дается один раз и надо прожить ее достойно», но «достойно» совсем не означает бесплотно, безрадостно, во всегдашнем  «жестоковыйном» угнетении души и тела, без душевного тепла близких людей, без удивления восстающему солнцу и чистым каплям росы на тюльпанах Иудейской пустыни. Давайте, посмотрим на пророка Иоанна с «человеческим лицом», без «архангельских крыльев», в простоте и святости его земного образа.

Иоанн Предтеча совершенно не имел того, чем обладает почти каждый человек. Родителей он потерял в самом раннем возрасте: отца, священника Захарию убили возле алтаря храма, мать, спасаясь от царской  мести, сокрылась в пустыне, где в скором времени и умерла;  жил он не в роскошном особняке со слугами и даже не в сельском домишке, а в жестокой пустыне; постелью ему была не скамья, а обжигающий желтый песок; он никогда не вкушал горячей пищи человеческой, приготовленной на огне - он ел пищу звериную: питался диким медом и сухими акридами; у него не было места, куда он мог прийти, побыть с близкими по духу людьми и простосердечно отдохнуть; он не знал радости задушевной дружеской беседы; у него не было земных учителей, и никто не преподносил ему сокровенную мудростью Священного Писания; он не читал духовных книг; у него не было ни электричества, ни радио, ни мобильного телефона; он не имел никакой одежды, кроме грубой власяницы; у него никогда не было совозрастных друзей, но были только единомышленные ученики; он был, если отбросить всякое человеческое приятие, совершенно одинок в своей земной жизни. У него не было дома земного - у него был дом небесный; у него не было земных друзей - у него были друзья небесные, духовные - ангелы Божие. Всякая человечность в нем так истончилась, что он подлинно стал одиноким голосом, «гласом вопиющего в пустыне». «Он жил в пустыне, как на небе — говорит святой Златоуст, — вознесшись над всеми нуждами природы, шел путем необыкновенным, препровождая все время в песнопениях и молитвах, и удалившись от общества людей, непрестанно беседовал с Единым Богом».

По меркам «века сего» пророк Божий был лишен абсолютно всего земного: родителей, родственников, друзей, дома, тепла, уюта, даже «зонтика, которого всякий стоит» (Ф. Достоевский). Но кто может назвать его  несчастным? Мы воспринимаем его как совершенно счастливого человека, блаженно - радостного, как человека  духовно веселящегося. Почему? В ответе на этот вопрос открывается огромное христианское утешение.

Оказывается, над человеком  даже  в том состоянии, в котором он находится сейчас, в состоянии униженном после райского грехопадения, в состоянии природной ветхости, мир не властен; мир не может безраздельно, безгранично, по всем векторам и стихиям,  ограничить человеческую волю. Человек свободен в самом высоком смысле этого слова и несмотря ни на что, он призван и может быть подлинно счастливым человеком и в концлагере, и во времена жестоких императорских гонений в первые века христианства, и в десятилетиях преследований безбожников за веру в  советские времена, и в темном подвале Ирода Антипы, в каждую историческую эпоху и даже при антихристовом правлении. Человек не зависит от любых политических систем и общественных формаций, ни от поборов и  налогов, ни от места своего рождения, ни от «крыши над головой», ни от «еды и пития» - ни от чего. Он завит только от одного: от того, как он предстоит перед Богом - и больше над человеком нет никакой власти. Вот, что нам открывается в житии этого Пророка!

И нам нет необходимости  чувствовать себя «последней ничтожностью» перед лицом Пророка Божьего Иоанна. Господь являет нам таких великих святых не для того чтобы ткнуть нас в собственную грязь. В этом чувстве всегдашней самоуниженности «аз есть раб, а не человек», (не нужно его путать  с христианским смирением!)  есть подленькая, глубоко за пазуху запрятанная - гордость. Господь призывает нас к радости, ибо это Он сам, Своей силой и благодатью, являет таких праведников в земной истории, а не считать себя последней блохой на земле.

Допустим, если человек приходит в сад и, видя прекрасный цветок, начнет сравнивать себя с этим цветком по цветочным критериям, то это сравнение получится не в пользу человека. Господь говорил о простых лилиях, что они «прекраснее, чем Соломон во всей своей славе». Про человека он так не сказал, Он только призвал его быть «совершенным, как  Отец Небесный». Вместо того, чтобы бесконечно повторять, что я бедный, никому не нужный грешник, лучше возрадоваться воздвигнутому  Богом  «мужу святости»!

Из жития Иоанна Пророка мы должны усвоить нравственный  урок: духовный цветок из сада человеческого не произрастает в течение одной жизни. Такие люди не рождаются в одно поколение, это плод созидания множества родов человеческих и действия Божьего; это своего рода педагогическая селекционная работа; Божие пестование праведника для того, чтобы каждый из нас  увидел, как высок, как прекрасен человек, что может один святой человек совершить на земле, как он свободен, как он велик, как он может прощать, любить и призывать. В сегодняшний праздник Рождества Иоанна Предтечи мы не будем унывать и бить себя в грудь со слезами, что мы не такие, как он, горе нам, безрадостным.  Разве ради этого даруются великие праздники?  У каждого из нас есть свой небольшой Иордан, свое призвание, каждый из нас должен по своему «уготовать путь Господень» и стать «гласом вопиющим» в своей жизни; стать, если сказать очень сильно, маленьким Предтечей для ближних и дальних, а в некотором смысле и для своего «ищущего» истины сердца.