Крестоформ и бессмертие

В конце 20 столетия была написана и сегодня приобрела значительную известность научно-фантастическая  тетралогия  писателя Дэна Симмонса «Песни Гипериона». Он создатель поистине уникального в своей оригинальности мира, загадочного и изменчивого мира порталов, соединяющих планеты, великой реки Тетис, великих звездных войн и образа стального солдата-чудовища Шрайка.  В истории «Гипериона»  причудливо переплелись судьбы священника и боевого офицера, поэта и ученого, консула и детектива, девочки - «той кто учит» и обычного парня с захолустной планеты. О большой популярность этой   космической саги свидетельствует факт ее экранизации. Совсем скоро на экраны выйдет одноименный многомиллионный блокбастер. На сайте «Кинопоиска» рейтинг ожиданий 97%.  Не «маловато будет». Идеи автора для современного молодого человека являются знаково-авторитетными и «сногсшибательно» свежими. Но это не более, чем  масс-медийное недоразумение. Д. Симмонс и сам не скрывает, что герои его  пятичастного романа высказывают «апологетические» мысли о жизни и смерти, о вере и о Боге, в согласии с авторским мировоззрением.  Д. Симмонс не носитель, какой либо новой религиозной идеологии, просто у него «так получилось».

Предыстория вопроса 

Телохранитель девочки-провозвестницы прекрасного мира Энии, любящий ее солдат Рауль, сопровождавший Энию во всех космических странствиях, попал на технологически отсталую планету в одной отдаленной галактике. Он был смертельно ранен. Местные жители его вылечили. После этого с особой миссией "клерикальными властями" к нему был прислал священник, чтобы уговорить Рауля принять на грудь крестоформ. Следует строго разграничить крест и крестоформ. Д. Симмонс с этим полностью согласен. Крестоформ не космическая аналогия христианского креста. Ни о какой сознательной или подспудной иронии в соотношении христианского символа креста и символа земного бессмертия - крестоформа у автора нет. Крестоформ – это  высокотехническое нано-устройство, возвращающего к жизни принявшего его человека в случае смерти.  Его кладут на грудь, и оно в течение нескольких дней полностью охватывает все клетки человеческого тела в единую «крестофорную сеть», создавая соматическую нано-копию. В романе-эпопее крестоформ приняли сотни миллионов христиан. Торжество веры? Напротив, при внешнем великолепии - полный упадок, ибо в основание такой веры гедонизм и "волосатый" страх.  Священник принес солдату Раулю «благую весть» - он может принять на грудь  крестоформ и обрести бессмертие, но Рауль категорически отказывается.

«Пари Паскаля»: мудрость или азарт?

«– Верно, – согласился отец Клифтон, – но когда именно он жил, не так важно, как его так называемое пари. Поразмыслите, Рауль, с одной стороны – шанс воскресения, бессмертие, вечность на небесах и благодать Господня. С другой…  Как вы выразились?

 – Большой пшик, – с удовольствием повторил я. – Вечный мрак.

 – Хуже того, – сказал молодой священник с неподдельной убежденностью. – Ничто. Сон без сновидений. Но Паскаль понимал, что если ты лишен искупления Христова, то это во сто крат хуже. Это вечное сожаление… бесконечная печаль…

 – А-а? – спросил я. – Вечное наказание.

 Отец Клифтон стиснул руки, явно смущенный этой стороной вопроса.

 – Возможно, – сказал он. – Но даже если ад – только вечное сожаление об утраченных возможностях.  Стоит ли рисковать? Паскаль понял, что, если Церковь ошибается, ничего не потеряешь, если принять надежду. А если права…

  Я улыбнулся: 

 – Несколько цинично».

«Несколько цинично» сказано кратко, по-солдатски, но достаточно точно. Паскалем, как ученым-логиком двигало искреннее желание дать салонным атеистам 17 века нравственно-рационалистический отпор в их досужих размышлениях о преимуществах «веры и неверия». Однако, как ни восхищались простотой его аргументации в пользу веры в 18-19 веке, «духовные писатели» следует признать, что само по себе «пари Паскаля» нравственно двойственно  и веру в Бога не возвышает, а возводит до уровня «чет-нечет», напрочь, исключая религиозно-священный опыт сердца. Мы не будет «изобретать велосипед» и воспользуемся в разборе «пари Паскаля» размышлениями замечательного христианского философа С. Франка. Само по себе «пари заключается в том, что призывает человека совершить жизненную ставку — на Бога и религию или на  безбожие. Предполагается, что шансы равны, хотя это далеко не так. Человек, голосуя за атеизм, теряет неизмеримо «большую половину» в соотношение единицы к бесконечности! Но вернемся к описанию «пари». Итак, половина шансов — за существование Бога, половина — за отсутствие. При ставке на Бога, человек ничего не теряет (ноль), а выигрывает все бесконечность и блаженство  будущей жизни. При ставке на атеизм мы не можем ничего потерять, обращаясь в прах, в ничто, но и приобрести тоже ничего не можем, так как "ничто", "ноль" не является приобретением. Получается, что лучше сделать ставку на существование Бога, чем на атеизм — глупо рисковать конечными величинами, если можно приобрести бесконечные блага. К слову сказать, как отмечает русский философ Б. Вышеславцев: «Лично для самого Паскаля не существовало никакого пари. Для него вопрос был решен через религиозно-мистическое переживание, через "логику сердца". Но обо всем этом нельзя говорить в салонах". 

Итак, Симеон Франк считает: «Я не могу видеть в этом «пари» ничего, кроме странного и притом кощунственного заблуждения. Если оставить в стороне все тонкости и сосредоточиться на грубом логическом остове мысли «пари», то получается впечатление чего-то противоестественного, духовного уродства. Мысля Бога, как святыню и не зная, есть ли Он на самом деле, мы должны заняться расчетом, стоит ли наугад поклоняться Ему, не имея никакого внутреннего основания для веры, мы должны следовать расчету, что для нас выгоднее вести себя, исходя из предположения, что утверждения веры все-таки окажутся правильными. Какую религиозную ценность имеет так мотивированная решимость верить? Если бы я был неверующим, то я ответил бы Паскалю: «Я предпочитаю предстать перед судом Божиим – если он существует – и откровенно сказать Богу: «Я хотел верить, но не мог, не находя основания для веры; честно искал Тебя, но не мог найти и потому склонился к убеждению, что Тебя нет; а теперь суди меня, как знаешь». Я не знаю, есть ли Бог, и даже думаю, что Его нет, но я точно знаю, что, если Он есть, Он милосерд и потому не осудит меня за искреннее заблуждение». Все это трагически-мучительное состояние души перед лицом вопроса о вере и неверии, все это тягостное и бесполезное напряжение духа, когда мы заставляем себя верить и все же не можем заставить по той простой причине, что вера по самому ее существу может быть только свободным, непроизвольным, неудержимым движением души – радостным и легким, как все естественное и непроизвольное в нашей душе, – все это проистекает из указанного понимания веры как ничем не обоснованного суждения о сверхлогичной недоступной нам реальности». Все, что сказал С. Франк на языке простого солдата выражено в двух словах: «Несколько цинично».  

«Энея посмотрела на меня:

 – Рауль тебе предлагают крестоформ всего лишь за послушание, больше не требуя ничего взамен…  Ты все равно не примешь его?

 – Нет, – выпалил я и сам удивился.

 Энея улыбнулась:

 – Значит, ты отвергаешь саму идею воскресения.

 – Такое воскресение – да. Его я отвергаю.

 – А что, есть другое?

 – Церковь полагает, что есть, – сказал я. – Без малого три тысячи лет она предлагала воскресение души, а не тела»

Рауль ошибается. Церковь учит о Божьем мздовоздаянии в постземной жизни и всеобщем воскресении из мертвых, предполагающем восстановление в обновленном виде всего телесно-душевного состава каждого человека, но об этом ниже.

 «– И ты веришь в такое воскресение?

 – Нет, – без колебаний ответил я. И покачал головой. – Пари Паскаля никогда меня не привлекало. Оно казалось мне логически… неполным.

 – Возможно, потому, что предлагает лишь два варианта, – предположила Энея. Где-то в ночи заухала сова. – Духовное воскресение и бессмертие – либо смерть и проклятие»

Из заблуждения – «существует лишь духовное воскресение» - совершается второй ложный логический вывод.

« – Два последних – не одно и то же.

 – Для такого человека, как Блез Паскаль, это одно и то же. Для того, кого ужасает «вечное молчание бесконечных пространств».

 – Духовная агорафобия, – пробормотал я, - страх больших площадей.

 Энея рассмеялась.

– Религия всегда предлагала людям этот обманчивый дуализм, – сказала она, поставив чашку на камень. – Молчание бесконечных пространств – или уютный покой внутренней определенности»

«Молчание бесконечных пространств – или уютный покой внутренней определенности»  о чем так убежденно говорит «та, кто учит» Эния? Достаточно прочитать, хотя бы один раз, в Евангелии семь слов, сказанных Сыном Божиим с Креста, чтобы навсегда оставить бесплодные мысли «о молчании бесконечных пространств». «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? ( Мф. 27. 46) – до сих пор разносится эхом по всей вселенной. И еще об «уютном покое внутренней определенности». Говорить об «уютности» христианства, может только человек совершенно не знающий ни истории христианства, ни начатков христианского вероучения. Святитель Василий Великий  так кратко, «по-солдатски», припечатал об «уютности» нашей веры: «Бог стал Человеком, чтобы человек стал богом». И точка, ни больше, ни меньше - «богом по благодати»! А вы думали «Бог стал Человеком» всего лишь для того, чтобы было возможно «попасть» в тепленькое райское местечко? Святитель Ириней Лионский христианское дерзновение о грядущих временах выражает в «математической» формуле: «Сын Божий стал тем, что мы есть, чтобы мы стали тем, что Он есть». Эта благодатная истина не чужда, даже жившего Законом, Ветхому Завету: «Я сказал: вы — боги и все — сыны Вышняго» (Пс. 81. 6).

Но, собственно, нас мало интересуют, наивно-детские рассуждения «девочки-провозвестительницы» Энии о Боге и путях спасения человека. Мы взяли отрывок из романа «Гиперион» всего лишь как иллюстрацию на тему земного бессмертия и вечной жизни и связанных с ними повсеместно распространенными одичалыми вероисповедными заблуждениями. Начнем сначала. Солдат Рауль отказывается от крестоформа, ибо не желает вечного бессмертия души, а «чает» земной жизни во всем ее многообразии форм, великолепии содержания и сердечных обстояний.  Конечность бытия придает жизни не просто лучистого щемящего восторга, она совершенно особым образом конструирует всю экзистенциональную схему. Быть «бессмертным» - это значит, в конце концов, не ценить сегодняшний день, ибо в их бесконечно мыслимом количестве радость переживания дня сегодняшнего будет растворена, как крупица соли в море. Все счастливо «малое», например, ясный день или чтение любимой книги, в перспективе бесконечной земной жизни превратится в «ничтожно» узнаваемое. Почему? Как ни разнообразна земная жизнь, но в своих основаниях – общих и частных – она ограничена со всех сторон. Свет далеких звезд есть, в конечном счете, отблеск прутьев стальной вселенской решетки. Просто наша космическая  клетка очень большая. Человеку «некуда бежать». Он «заперт» в пределах «бесконечных» вселенских просторов. Если кто-то этого не чувствует, что же, многим и на «шашлыках» на загородной полянке неспокойно. Мера «горизонта» у каждого своя. Мы же сейчас говорим о христианском понимании возможности ипостазирования (проявления, осуществления, и личностного становления) человека в пространстве земного бытия. «Бесконечность» уничтожит кардинальную составляющую жизни. Она перестанет «течь», «скакать в жизнь вечную», другими словами, утратит вектор, направленный в подлинное бесконечное  многообразие вечного бытия – Царства Божьего. Из динамично обновляемой каждый день, она станет статично заземляемой каждый миг. Вспомним «бессмертную» скуку пушкинского Фауста, она именно из этой породы «бесконечных дней» и способ ее избыть. «Все утопить!» - рассеянно приказывает Фауст черту. Вот оно, истинное желание «бессмертного» - все уничтожить, ибо ничто не приносит экзистенциональной полноты бытия. Мудрость Козьмы Пруткова, что «нельзя объять необъятное» относится не к земной жизни, а к Божественно-вечной.  Конечно, вряд ли солдат Рауль так обстоятельно думал, мотивируя свой отказ от слияния с крестоформом, но человеческая интуиция, согретая любовью, его не подвела. Это только один деструктивный аспект земного бессмертия. И не самый существенный. Главный аргумент для отрицания бесконечной жизни в пределах тварного космоса – нравственного содержания. После грехопадения, Бог поместил человека в другие «нижеестественные» (выражением некоторых Святых Отцов) небеззаботные условия бытийствования и лишил его плодов древа Жизни, дарующих ему бессмертное преимущество перед другими тварями. Вечно жить, вечно грешить и вечно не знать «Единого Истинного Бога» (Ин. 17. 3)  - трагичней и постылей такой судьбы для человека не придумать. Это же подлинный «ад – на земле»!  Земное бессмертие – это дьявольское «причастие» к древу Смерти. Христианам не нужен крестоформ, дарующий земное бессмертие и оскудевающий бытие. Они носят на  груди православный святой крест, как символ Победы и Любви Божией. Крест для них сила, возводящая их ограничеенное смертное бытие в пределы бесконечной Божественной Славы, дарованной им через Крестный подвиг и Воскресение, Господа Иисуса Христа. 

Земное бессмертие или вечная жизнь на небесах

Никакой «вечной жизни на небесах" нет, не было и не будет. И, слава Богу! Солдат Рауль, совершенно верно полагает, что бытие человека, реализующего свою личность в условиях телесности не просто предпочтительней всецело «духовному» существованию на небесах, но единственно возможное. Личностно-духовное становление человека по учению Церкви прекращается после соматической катастрофы, то есть смерти. «В чем застану, в том и сижу».  Это знаменитое выражение есть так называемая аграфа – изречение Господа нашего Иисуса Христа, не вошедшее в четыре Евангелия, а дошедшее через творения древних христианских авторов, в данном случае, у  святого мученика Иустина Философа. После того, как душа покинула тело, как человек «потерял» половину своей природы, его личность до Второго Пришествия практически утрачивает способность к духовно-творческому росту. Человек-душа пребывает, конечно, не в анабиозе, он живет, любит, продолжает «благодарить и хвалить Господа», но его духовная жизнь статична. Она окружена благодатным кругом его, пусть небесных, но все равно тварно-ограниченных  «тонкоперстных» условий. Никакое творчество, в том числе и духовное, в Царстве Божьем невозможно. Творить «подобно Богу» человек способен только в полноте своей двуединой телесно-душевной природы. Интересующихся этим вопросом отправляем к замечательной книге архимандрита Киприана Керна «Антропология святителя Григория Паламы». Именно поэтому все известные нам райские видения такие неподвижно-прозрачные, вязко-душные, и по большому счету, просто скучные. В Раю не «скучно», просто на человеческом языке только так возможно передать  некую райскую блаженную оцепенелость, «вечный покой» спасенных душ. То, что мы сказали о деструктивности «бессмертной» жизни на земле, в полной мере можно приложить к «вечной жизни» на небесах.

«Вечно жить» на небесах одной душой – это ни с чем несравнимая пытка, ибо человек сотворен Богом в душевно-телесном единстве. «Вечно» блаженствовать без динамично-духовного преображения, это значит  превращаться в святую амебу, «вечно» преобразовываться в некое ангельское безвидное существо и никогда не достичь искомого бытия, ибо человек не ангел. У него природа качественно, онтологически отлична от ангельской «огневидной» субстанции. Таким образом, на небе, как ни странно, существует тоже только «временная жизнь». Она продолжится до Второго Пришествия Христова. Разумеется, рай живет не в ритме 24 часов. Уж если «счастливые часов не наблюдают», то тем более спасенные деятельные души. В Царстве Небесном нет времени, а есть – большего и сказать нельзя – некая  блаженная длительность, райский эон.

Думаем, что сказанного достаточно, чтобы солдат Рауль захлопал глазами и пообещал в следующий раз, прежде, чем «размыкать уста о вечности», прочитать что-нибудь «душеполезное». Подлинная «бессмертная», «вечная» жизнь это жизнь не на земле и не на небе, как таковых тварно-временных, пусть и совершенно по-разному и качественно отличных, организованных пределах, а в Боге, в дарованной Им полноте (плироме) телесно-душевной природе, преображенной благодатью Святого Духа.   Где Бог, там и вечность и Царство! Только после Второго Пришествия, когда спасенная личность обретет не поврежденную светоносную психо-соматику, она в духовно-творческом соработничестве Богу, в соборном единстве с другими членами спасенного содружества – Церкви, будет способна раздвинуть границы Бытия до подлинного бесконечного «многообразия форм и великолепия жизни». "Скучно" точно уже не будет никому и никогда!

В Откровении Иоанна Богослова ясно же все написано! Без шуток. Эта книга открытий, а темных эсхатологических кошмаров: "И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его - Агнец.   Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет.  И принесут в него славу и честь народов.  И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева - для исцеления народов. И ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы Его будут служить Ему.И узрят лице Его, и имя Его будет на челах их. И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их; и будут царствовать во веки веков (Откр. 21.1.-22.5).