Поиск

Жертва на иконостас

Для перевода пожертвований отсканируйте в приложении Сбербанка

Пожертвование на иконостас

Жертва на храм

Для перевода пожертвований отсканируйте в приложении Сбербанка

На уставную деятельность

Мы ВКонтакте

 

Procesiunea Velikoretsky14

Предисловие в путь 

Великорецкий крестный ход – звучит оптимистично, обнадеживающе, победно! «Смерть, где  твое жало? Ад, где твоя победа?» - это тоже сказано о нашем крестном ходе, недаром же он получит свое второе наименование, как вятская Пасха. Но крестный ход не только всеутешительная благодать и «цельнометаллическая» радость! Великорецкий путь явственно включает в себя и опыт смерти, вхождение в темные воды собственного греха и страстей. Любое перемещение по земному пространству не вызванное физической надобностью есть личностная форма самоутверждения,  расширение своего духовно-культурного простора,  акт «разбрасывания и собирания», узнавания  себя в пределах своего времени, века, эпохи. Все сказанное выше относится и к народным, многотысячным передвижениям, поискам своего места на земле, расширениям отеческих границ. Наш крестный ход не исключение.

Мы идем по земле не только от Евхаристии к Евхаристии, от праздника  к празднику, но и от одной родной могилы к другой, от одного холма голгофского к другому. Мы  видим  мир от одного креста до другого, в ожидании всеобщего воскресения. Не только свет Христов освящает наш земной путь, но и  тени смерти прорываясь в нашу человеческую реальность, порой правдиво указывают нам вектор жизненного движения. Только во свете из гроба Христова мы можем рассмотреть свое лицо и лица других, самоосознать себя перед временем и вечностью -  и не упасть духом, и остаться людьми!

Крестный ход - это в некотором смысле вхождение в смерть, в опыт смерти,  "труда и болезни", в уменьшенном, разумеется, виде, но все-таки настоящей смерти, без всякого церковного романтизма и передергивания смыслов. Крестный ход - это временная смерть, это сто двадцать часов стояния перед «вереями ада», это погружение в «могилу» терпения и страхований. Мы призваны оттолкнуться от этой временной, «гибельной» для греха, реальности  великорецкого пути и войти после исхода и освобождения в нечто большее, чем сама временная жизнь – в «чаяние воскресения мертвых и жизни будущего века». Собственно, ради этого опыта смерти и последующего личного воскресения большинство и совершает пятидневное земное движение за образом святителя Николая из Вятки до реки Великой. Наше же небольшое повествование «крестный ход глазами детей», надеемся, станет для читателей нашего сайта и паломников добрым путеводным предзнаменованием, тем более, что оно составлено из бесед с ребятами в нашей воскресной школе. «Крестный ход глазами детей», тех самых, о которых сказано: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18, 3). Повествование рассчитано на широкий круг родителей.

1080_yapfiles.ru

Ночь в Великорецком 

Преподаватель. В последний раз в селе Великорецком, перед тем как отправиться в обратный путь, мы помолились поздней ночью  в  преображенском храме. Тихо во мраке храма горели одинокие свечи, спокойно совершался, словно прощальный, акафист святителю Николаю. Было немого грустно, что приходится так скоро оставлять древнее намоленное место явления чудотворного святительского образа. Но крестный ход, как святая пружина, не может ждать, он должен совершив круг по просторам родной земли, распрямиться и затихнуть под сенью вятского храма, где и сохраняется во все дни земного года, обретенная некогда великорецкая святыня. На ночном  молебне в преображенском сельском храме было уже не тесно. Большинство приезжих и гостей разъехались еще накануне, вечером, да и самих участников крестного хода стало намного меньше. Кто ноги сильно смозолил, кому рюкзак всю спину до синяков исколотил, кто занемог в тридневном пути, кому нужно было на работу, а у кого и просто силы оказались на исходе. Каждому своя мера в крестном ходу! Не нужно, ребята, роптать и плакать, что не выпало совершить полный круг в крестном ходу. Кому, как Господь благословил! Надо печалиться не о том, что, дескать, «я сошел с хода», а радоваться каждому дню, который Бог даровал пробыть в святом числе великорецких паломников. Знаете, ребята, какие паломники несут тяжелые рюкзаки, особенно папы-паломники? Кто из вас самый тяжелый?

Дети (хором). Максим Солохин. Его ни за что с места не столкнуть!

Преподаватель.  Максим, ты, сколько килограммов весишь?

Максим.  Не знаю.

Преподаватель.  По твоему виду килограммов, наверное, двадцать пять. Давай, проверим. (Преподаватель приподнимает Максима)  Нет, побольше будет в тебе веса, наверное, все тридцать пять. Основательным человеком растешь, молодец! Вот, у каждого паломника рюкзак был, по меньшей мере, в половину веса Максима, а у пап, еще тяжелее! А ведь его, рюкзак-то, нужно  было нести пять дней подряд  почти 200 километров!

Дети. А почему он такой тяжелый?

Преподаватель.  Потому что это не обычный туристический рюкзак, а паломнический! В чем разница? В туристический рюкзак путник складывает то, что пригодится в основном только ему одному, а паломнический каждый паломник собирает не только для себя, но и для других. Он сразу думает о том, что вот эта вещь, например, теплый свитер, вряд ли  пригодится, но я его возьму, вдруг он будет кому-нибудь нужен. И поэтому рюкзак у многих паломников получатся большой! В рюкзак обычно собирают: хлеб, огурцы, лук, консервы, баночку с медом, теплую одежду, сапоги, ветровку, веревку, чай, сахар, соль, кружку, спички, новую зубную щетку, мыло, салфетки, крем от комаров и клещей, нож, вилку, ложку, свечки, топорик, дрова для костра рубить на привале, лейкопластырь, лекарства, молитвослов, шапку на случай похолодания,  и многое-многое другое! А девушки еще и пудриницу с зеркальцем с собой берут, так на всякий "пожарный" случай, надо же и в крестном ходе прилично выглядеть. Ну, а, если идет папа во главе семейства, то в его родительском рюкзаке еще больше вещей. Однажды на привале я видел, как один заботливый отец вытащил из рюкзака большую книжку  с картинками, чтобы почитать ее  своему маленькому уставшему сыну. Словом, за три дня пути в крестном ходе многие люди сильно притомились, и поэтому решили вернуться в Вятку на машине или автобусом.  Но им этого очень не хотелось. Они всей душой желали  идти обратно вместе с игуменом Тихоном, начальником крестного хода! И многие из них, действительно, не выдержали и в последний день крестного хода присоединились к нему на Филейке,  у храма  Новомучеников Российских, чтобы вместе с крестным ходом прошествовать с молитвенным пением по городу до Успенского собора, где он заканчивается. И потом возвратная дорога получается трудней. Она короче на один день, а пройти по ней  километров нужно почти столько же, сколько за три дня до села Великорецкого. 

litania9

«Асфальтированный» путь 

На возвратном пути и переходы между стоянками дольше и бездорожье основательнее! Порой мы проходили по таким старым полуразвалившимся мостам, что удивительно было, как никто из тысяч людей, проходивших по ним,  не соскальзывал с них в темный овраг или в речку. Молодой испанский журналист Хосе, который тоже, как и американец Джон, в тот раз  был с нами, сказал как-то после перехода через один такой опасный мостик: «Вот вы русские, шестьсот лет ходите из Кирова в Великорецкое и обратно, ходите одним и тем же путем, и до сих пор асфальтную дорогу  не сделали!»  Его слова услышала бабушка Мария, наверное, самая старенькая, что была с нами, и воскликнула: «Упаси Боже, положить асфальт! Его нам только в крестном ходе и не хватало!»  А вы, ребята, как думаете, почему русские люди  весь крестный путь  до сих пор в асфальт не закатали? 

Дети. Асфальта и в городе много. Машины будут ездить.

Преподаватель. Да, покоя для молитвы, тишины станет мало. Начнут по дороге тарахтеть машины, настроят закусочных, сосисочных, поставят ночлежки, включат громкую музыку, шашлыки начнут жарить и поминай, как звали - прекрасные в своей природной неухоженности, красоте почти первозданной, необозримые русские дали! И к тому же по асфальту идти намного тяжелей, чем по земле. Ноги быстро сбиваются и распухают. Поэтому опытные паломники, когда крестный ход местами выходит на трассу, сходят на обочину, так идти легче.  Бездорожье, ребята,  в крестном ходу -  это большая радость! Где еще удастся русскому человеку столько километров пройти  пешком, своими ногами по родной земле протопать, да еще с молитвой? Когда еще будет возможность рассмотреть так пристально, медленным, пешеходным  взглядом наш земной просторный дом? Впрочем, самые тяжелые, топкие, непролазные участки  дорог, где проходит крестный ход, сейчас начали подлатывать, ямы глубокие засыпать щебнем, мостики опять же чинить, это хорошо. Не нужно искусственно создавать себе трудностей, потому что крестный ход – это не экстремальный турпоход, а древний путь, проложенный нашими праотцами и прадедами, который нужно совершать с молитвой и  духовной радостью. И сил для молитвы должно хватать. А если вся наша душевная крепость будет тратиться на преодоление тяжелого пути, то какая же будет у нас молитва? Никакая! 

Преображенская церковь

Русская история на испанский лад 

Кстати, с этим испанским журналистом Хосе, добродушным и рассудительным юношей, в селе Великорецком произошла очень впечатлившая его история. Между прочим, имя Хосе соответствует древнееврейскому имени Иосиф. Он давно и искренне любит Россию за ее великую культуру, за сердечность народа, за удивительно просторную природу, за красоту наших городов и храмов. Слава Богу, есть за что любить русскую землю не только нам, аборигенам, но и иностранцам!  Поэтому за несколько лет, перед тем как принять участие в великорецком пешешествии, даже еще ничего не зная о нем, Хосе начал обстоятельно учить русский язык.  Когда же он услышал о крестном ходе, то немедленно решил приехать, чтобы самому воспринять весь крестоходный опыт. Русский язык к тому времени он уже знал довольно сносно, так что переводчик ему был без надобности. 

Шел Хосе вместе с нами до села Великорецкого бодро и неназойливо для других, хотя и ноги поистер изрядно, и в грязи по колено увязал, и мошка его беспощадно ела, и «бич пакетами» питался, разве, что сырую воду из болотца не пил. Со стороны и не подумаешь, что иностранец. Словом, молодец, есть чему Испании гордиться! Но в самом Великорецком Хосе вдруг неожиданно одолело страшное любопытство. Он начал ко всем приставать с самыми странными вопросами, например, есть ли в этом древнем селе сокровища? А стоит ли на колокольне телескоп? А почему на площади не торгуют лаптями и матрешками? Мало того, он стал появляться по всему селу, чуть ли не в один миг в разных местах одновременно, пытаясь принять посильное участие в каких-нибудь мелких делах местных жителей или гостей, приехавших на праздник. Ему чаще всего вежливо отказывали, дескать, сами справимся. Однако, некоторое напряжение ощущалось. И тогда игумен Тихон, тогдашний начальник крестного хода, решил, чтобы никакой беды не стряслось с испанским паломником, так сказать, во избежание международного скандала, приставить к нему одного ученого батюшку, отца Феодора, чтобы тот его ограждал от возможных несуразностей и опасных интересов. Половину дня отец Феодор замечательно справлялся со своей охранительной обязанностью, но в обед неожиданно произошел конфуз.  Углядел испанец Хосе своим вострым иноземным взглядом, что  паломники, вольготно устроившись у подножия памятника неизвестному солдату, с аппетитом едят из глубоких тарелок какой-то темный холодный суп.

-Что ето? – спросил он у батюшки.

- Это, - ответил отец Федор, - наша знаменитая русская еда – черная, тертая  редька с домашним квасом! Да только Вам лучше ее не пробовать, вкус у ней просто термоядерный, может и поплохеть с непривычки. 

Но Хосе не внял предосторожности и за милую душу уплел целую тарелку душистого «ядреного супа», да еще и добавку попросил. «Никогда ничего вкусней не ел!» - сказал Хосе. 

-Ну и пусть, - подумал отец Феодор, - я его уведомлял, а он не послушался. Будь, что будет. Может быть, хоть теперь любопытство свое уймет. 

Отец Федор как в воду глядел, примерно через полчаса, довольная  улыбка сползла с лица испанца и он, схватившись за живот, с тревогой спросил:

- Батюшка, а где тут есть туалет? Как можно скорей надо! 

К, сожалению, никакого особого сокровенного местечка с удобствами в Великорецком не обреталось, а был только обычный, дощатый нужник, хорошо хоть рядом. Очередь в него нуждающихся стояла огромная, и батюшке Феодору пришлось употребить свою власть «вязать и решать» совершенно не по назначению. Но народ у нас отзывчивый, уступил «кабинет» для иностранца. Когда  Хосе вышел, весь смятенный, ослабевший и уже без всякого любопытства в глазах, то на предложение батюшки дальше обозревать местные красоты, ответил с кислой улыбкой, что лучше он пока на всякий «термоядерный» случай здесь побудет, что это ничего, не беда. И вдруг опять, не успев договорить, скрылся за дощатой дверью. Вернулся батюшка за испанским журналистом уже далеко за полдень, тот сидел на траве и уважительно внимал, другого слова и не подберу, одному бородатому мужику в зеленой, камуфляжной одежке.

- Ты, чудак, - говорил ему бородатый, - как есть чудак, ведь русскую землю нужно учиться любить и постигать постепенно, пе-ше-хо-дно! А ты сразу захотел целиком ее проглотить, вот как редьку с квасом! Так нельзя, один наш поэт сказал, что «умом Россию не понять», а я тебе скажу -  и животом тоже! Так, что брат, прими позу орла и не дергайся, тогда далеко увидишь и многое поймешь про нас! 

Нечего  было прибавить отцу Феодору к словам паломника. Все верно сказал! И батюшка молча удалился с изрядно  полегчавшим Хосе в сторону источника, чтобы святой, сладкой  водичкой - душу и плоть уже совершенно успокоить.  Может быть, эта история о животных муках иностранца, кому-нибудь покажется грубоватой, недостойной нашего великорецкого повествования, может быть, ведь степень нашего мирочувствия у всех  разная. Да, соглашусь я, грубоватая, но зато многое объясняющая в характере русского человека, да и иностранного тоже. 

Никольский храм

История о бадажке 

Впрочем,  и с нашим русским братом, ребята, в крестном ходе тоже может случиться конфуз, да еще какой! Расскажу вам мудрую историю о бадажке. Так  в старину в наших северных деревнях называли палку, на которую опираются во время ходьбы.  Рассказал мне ее в крестном ходе, когда мы обратно шли,  наш предтеченский прихожанин, молодой парень - Павел Самокатов. История эта не  с кем-нибудь другим, а именно с ним приключилась.

- Начал я готовиться к крестному ходу – стал рассказывать Павел, - загодя, еще осенью  сходил в лес и вырубил себе из липы толстый крепкий сук. Решил я из него сделать посох, чтобы крестный ход пройти было сподручней. И захотел я сделать свой посох не просто удобным, а еще и симпатичным, пустить по всей его длине узорную резьбу, а навершие посоха сделать  в виде головы старика с бородой. Резать я умел с детства, инструменты у меня еще от деда остались. Сказано-сделано! Вырезал я для себя посох любо-дорого посмотреть, да еще и лаком его напоследок покрыл. Хотел и крещенской водой освятить, но передумал. Ну, думаю, пойду в крестный ход, устали никакой знать не буду. Пришло время великорецкого путешествия. Собрал я рюкзак, встроился в народную гущу крестоходцев и застучал по земле-матушке своим добротным посохом. Иду, молюсь, тешу себя мыслью, что вот, дескать, какой я умный, да разумный, что такого себе деревянного помощника сладил. Впрочем, никто особо на мою игрушку внимания не обратил. Вдруг, буквально, после первого привала, смотрю, рядом со мной бабушка ковыляет, сумка через плечо болтается, на ногах сапоги резиновые, а она ничего, платком глаза от пота вытрет и дальше шлепает себе,  молитвы поет. Шел я так рядом с ней, шел, и пришла мне мысль: «Вот ты идешь такой весь из себя прыткий, молодой, а бабуся древняя едва за ходом поспевает. Отдай ей свой посох!» От этой мысли я чуть как вкопанный не встал, попротивился ей немного, да делать нечего, протянул свой посох бабушке. Она глянула на меня, головой кивнула, взяла мою палку изукрашенную и сказала: «Спасибо, милай за бадажок! С ним-то я скорей управлюсь…». «Бадажок! – подумал я тогда, - словно-то какое-то кукольное, глупое. Это посох дорожный, можно даже сказать, путеводящий жезл! А она, бадажок, еще  клюшка скажет». В таких глупых беседах с самим с собой я из крестного хода выпал, как птенец из гнезда, но ничего, пообвыкся без своего посоха и дальше пошел с молитвой. Особенно утешала меня мысль, что на первом же привале я себе новый посох выстругаю, не такой, конечно, занятный, но тоже крепкий и ладный. Сказано-сделано! Сделал я себе новый посох, иду, стучу по земле-матушке, радуюсь обновке своей дорожной, вдруг вижу, рядом со мной плетется бабушка, только другая, еще, пожалуй, старей, чем та, что я первый свой посох подарил. Ну, идет и идет, мне все равно.  Я что «скорая помощь»? И вновь пришла мне мысль: «Отдай бабушке свой посох! Он ей нужней, чем тебе, здоровому лбу». Делать нечего, отдал я этой бабусе свой второй посох. Однако, тут же слово себе дал, что на следующем привале вытешу себе третий посох! Сказано-сделано! Этот третий посох у меня получился проще и сучковатей, чем предыдущий, стоянка была маленькая, не успел я, как следует над ним поработать, но ничего и так сойдет, решил я. Но и этот посох мне вскоре  пришлось отдать. Короче говоря, сделал я в крестном ходе еще несколько дорожных палок, никак не мог успокоиться, чтобы без посоха идти, но все их, в конце концов, раздал другим паломникам, и не только бабушкам. Один посох, например, подарил парню, который сильно ноги смозолил. В Великорецкое я вошел без всякого посоха, на своих двоих. Честно сказать, войти-то, я вошел, да только сильно измучила меня мысль: «Что это было со мной бесовское искушение, чтобы почти весь крестный ход посохи выстругивать или что-то другое, все же спасительное?» И сейчас меня эта мысль мучает, просто деться от нее никуда не могу! Смешно, наверное, со стороны слушать… 

палочка

Так закончил свою историю Павел Самокатов. А вы ребята, как думаете, это было искушение, которое он, буквально, своими ругами сотворил, глупость, необдуманность?

Дети. Искушение! Он доброе дело сделал! Он бабушкам помог!

Преподаватель. Аха, в общем, не так-то просто на этот вопрос ответить. Давайте разберемся. Изначально, Павел сделал для себя посох, чтобы облегчить дорогу. Это понятно. Но потом он увидел, что в его посохе немощная бабушка нуждается больше и отдал его ей. Это тоже понятно. Закавыка Павла начинается тогда, когда он решил соорудить для себя второй посох. Почему? Он уже должен был бы сообразить, что и этот второй посох ему тоже придется уступить кому-то другому, кто более нуждается в поддержке крепкой палки, чем он, молодой парень. И вот тут-то он должен был спросить себя: «Я зачем в крестный ход иду, чтобы палки стругать или молитвой сердце согревать?» Ответ был бы однозначный – молиться! Но ему почему-то хотелось,  обязательно идти с посохом, засело это желание у него в сердце, и он начал выстругивать эти посохи один за другим, словно потерял задачу крестного хода, словно идти с посохом было для него самым важным! Тут-то и началось его искушение, в котором он сам виноват. Апостол Иаков как-то сказал: «В искушении никто не говори: Бог меня искушает. Каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственными желаниями». Вот и наш Павел, ребята, «обольстился», искусился  своим желанием непременно пройти весь крестный ход с посохом! Но это одна сторона дела. С другой - начал действовать Божий Промысел о Павле.  Благодаря его стремлению облегчить себе путь посохом, Господь вразумил его, и умилосердил его сердце так, что Павел все свои посохи раздал людям. Он, может быть, никогда бы и не сделал этого доброго дела, а вот поставленный Промыслом Божьим в такое безвыходное  положение, внезапно для себя, призванная Христовой благодатью душа его открылась для любви к ближним - и Павел помог другим паломником совершить крестный ход до конца. Примерно так я ему тогда и ответил. С Павлом Самокатовым мы потом встречались еще много раз после того крестного хода. Больше он красивых посохов не вырезает, но с тех пор всегда, когда снова идет в крестный ход, берет с собой охотничий  нож и если видит, что кому-то стало тяжело идти, то в пять минут выстругивает ему простенький… бадажок. 

533_335

Преподаватель. Но таких долгих разговоров, ребята, в крестном ходу наберется немного, большую часть святого странствия, паломники все же идут с пением молитв, кто вслух, а кто про себя, молча идут. 

Зеленые храмы России

А какие прекрасные были  церковные службы посреди летнего леса! Однажды мы праздновали праздник Святой Троицы в лесу, на широкой светлой поляне. Литургию, конечно, служить батюшки не могли, но зато совершили праздничную вечерню с коленопреклоненными молитвами, то есть когда праздничные молитвы священники читают стоя на коленях лицом к народу, а люди тоже стоят на коленях и внимательно слушают. Обычно перед чтением этих молитв весь пол храма устилают свежей травой. В храме становится душисто   и уютно. А тут, на полянке среди сосен, мы уже стояли коленями на зеленой травке, головы наши обвевал летний ветерок, и было слышно, как пели птицы. Батюшки выбрали для удобства молитвенного чтения  большой пень, паломники со всех сторон обложили его охапками полевых цветов, на него водрузили икону Святой Троицы и все вместе совершили праздничную службу. Такой свободной, общей радости сердце не забудет никогда! Вместе с нами славил Бога весь мир. Вся природа откликалась на наши святые молитвы. Каждый своими ушами слышал этой природный отклик. Все пели и радовались Богу: и батюшки, и паломники, и звери, и птицы, казалось, даже мышки полевые, букашки и всякие мелкие козявочки тоже нам по-своему подпевали; может быть, где-то там  в лесной глухомани, слыша паломническое пение, нам и серые волки дружелюбно подвывали…

0_a8280_83f7dd88_orig

Дети (воют). У-у-у-у!

Преподаватель. И медведи, и лисички, и зайцы, и барсуки, белки – все пели! И деревья радостно трепетали своими листьями в ответ, и в поле каждая травинка блестела каплями росы, и в небе каждая звезда сияла, хотя, конечно, днем звезды было не видно, но так чувствовалось! Вся земля ликовала, что пришли, наконец, сюда люди с миром и в этом глухом зверином месте,  не погнушались лесным пнем,  совершили Божию добрую службу и никому не причинили зла, ни одно живое существо не заставили страдать и плакать… 

Вот, может быть, кто-то из взрослых слушая наш рассказ, скажет, дескать, что за радость на пне посреди леса молиться? Возможно… Но мы, православные христиане, воспитаны на Божьей свободе. Христос даровал нам благодать совершать службу, где пожелаем. Хорошо, когда есть красивый и большой храм, чтобы мы могли помолиться в нем за Литургией все вместе. А если его нет? Что тогда совсем не молиться? Расскажу вам небольшую историю из жизни нашего вятского епископа Виктора. Жил епископ Виктор в середине двадцатого века. В России в те темные времена власть захватили большевики. Они по всей русской земле установили свой безбожный закон и назвали его – советским. Большевики много десятилетий подряд разрушали храмы, разбивали колокола, сжигали иконы, закрывали монастыри, заключали в лагеря и тюрьмы верующих людей только за то, что они верили в Бога и хотели жить по христианскому закону.  Не обошла злая тюремная  участь ни мирян, ни батюшек, ни  епископов – всех в тюрьму сажали! Однажды посадили в лагерь под названием СЛОН и нашего вятского епископа Виктора. Слон – это только звучит безобидно, а прочитывается страшно – Соловецкий Лагерь Особого Назначения. Лагерь находился на островах, где раньше располагался большой и красивый монастырь. Большевики его закрыли, а храмы переделали под тюремные бараки. В одном таком  храме-бараке сидел епископ Виктор со своими друзьями – батюшками. Иногда начальство им разрешало погулять по острову, убежать-то с него было нельзя, кругом была вода на многие километры, а лодки у заключенных батюшек не было. Что же они делали? Гуляли? Нет, они тайными тропинками шли, собирались на зеленой поляне и начинали на старом пне служить Божью службу, вот как мы в крестном ходу. У  них было даже два лесных «храма». Один с большой поляной они назвали «собором» в честь Святой Троицы, а второй, с маленькой полянкой – храмом святителя Николая. Куполами этих «храмов»  было синее небо, а стенами - берёзовый лес. «В такие дни, - вспоминал епископ Виктор, - когда мы с батюшками, собирались в лесном «соборе» Святой Троицы было особенно светло и радостно.  Да, кругом были решетки, заборы, колючая проволока, вышки с охранниками, злые лагерные овчарки, Но сердца у нас пели, горели от благодати и мы чувствовали себя совершенно свободными, ведь сегодня  мы будем служить литургию! Сегодня там, на старом пне, опять загорится Божий огонь и через все заборы и решетки, через тюремные стены и лай сторожевых собак,  опять поднимется за всех людей, за всю страдающую землю Христовая лагерная наша чаша, сделанная  из обычной жестяной кружки».  Вот такая история, ребята! И мы тоже в крестном ходе в некотором смысле каждую полянку превращали в зеленый храм Божий. 

2012-02-27-01 

Четвероногие «паломники». 

Как здорово во время крестного хода радовать всю природу: леса, поля, зверей, птиц, растений, всех  букашек и малашек! Радовать своим добрым к ним отношением!  Жили эти дикие звери одни, за ними только охотники с ружьями гонялись, и вдруг заявились к ним в лес - тысячи людей!  И ни у одного из пришедших, странное дело, не видно за спиной - ни ружья, ни берданки, ни дробовика, ни винтовки, ни карабина, - никакого злого железа за плечами у них нет!  И звери и птицы чувствуют, что эти люди – Божьи, что они их любят и никакого разорения им не причинят. И если бы на глазах этих Божьих людей, сломал бы, к примеру, зайчик лапку, то они  не бросили бы его в лесу на съедение, а крестным ходом донесли бы на самодельных носилках до Вятки, чтобы в больнице зайцу лапку поправить. И если бы паломникам повстречался даже медведь с больными зубами, медведи ведь  любят сладкое и у поэтому у них порой болят зубы, как у сладкоежек, они бы не испугались и сказали:

- Ну что, брат-медведь, хватит реветь, пошли-ка с нами крестным ходом до города Вятки. Там мы тебе устроим бесплатную врачебную помощь. А медведь бы  им ответил: «Ладно, согласен, пусть мне поможет святитель Николай зубы вылечить. Я буду есть сладкое только по воскресеньям и маму с папой начну слушаться. Обещаю!» 

Но мы, ребята, увы, не встретили в лесу ни зайцев, ни медведей. Один раз, правда, совенка увидели. Он сидел на нижней ветке дерева, прямо у лесной дороги, по которой шел крестный ход. Он был белый, пушистый, как зайчик. Это было  солнечным днем, но совенок сидел, выпучив на нас свои огромные глаза, совершенно не мигая. Весь крестный ход прошел мимо совенка, словно на цыпочках, тихо-тихо, никто из паломников не решился потревожить его маленькую жизнь. Так он и проинспектировал своим удивленным взглядом весь крестный ход. Другие птицы постоянно вокруг крестного хода стайками летали. Мы видели их полеты и после каждого привала оставляли птицам немного хлеба и другой подходящей пищи.  Лесные птицы летели за крестным ходом, как чайки за кораблем, потому что мы их подкармливали. В этом добром шествии людей по лесам и полям заключается благодатное основание крестного хода. Представьте: дикие лесные дебри и звери, и птицы живут много лет одни и видят только охотников и, вдруг, столько людей, которые проникнуты к ним любовью и сочувствием! Они видят, что человек, может быть,  не только разбойником и расхитителем природы, а их благодетелем, их царем, их священником-охранителем. Может быть, сейчас в моем рассказе это звучит наивно, но тогда все эти чувства переживались очень серьезно, совсем не по-детски. 

0_76277_24ba8d78_XL

И, кстати, в подтверждение верности наших чувств, мы постоянно наблюдали одно странное явление: за крестным ходом завсегда, при любой возможности, увязывались не только птицы, но и собаки и другие домашние животные, например, у села Горохова, где мы купались в первый раз, крестный ход  встретило на подходе, небольшое стало молодых бычков. Увидев нас, они сломали хилое заграждение и с ревом бежали за крестным ходом до самого казанского храма. Двое пастухов с ног сбились, собирая их обратно в стадо. Они кричали на бычков, щелками длинными бичами, гонялись за ними вдоль дороги, но ничего поделать не могли. Бычки сами успокоились, когда крестный ход остановился в тени гороховских берез. Помню и другой случай. Однажды на переходе между селами Медяны  и Мурыгино навстречу крестному ходу попалось стадо овечек. Овечки мирно стояли на обочине, пережидая наше многотысячное шествие. Пастух курил и улыбался. Мы, предтеченские прихожане, шли в конце крестного хода. Отошли мы от овечьего стада  по дороге уже метров на сто, все было спокойно, как вдруг овечки, словно с цепи сорвались и бросились с блеяньем догонять крестный ход. И даже не просто догонять, а они кучей норовили добежать до головы крестного хода, где несли икону святителя Николая. Пастух растерялся, закричал, побежал за своими одичавшими скотинками. Мы стали ловить овечек, помогать пастуху. Но не тут-то было! Поймаем одну, завернем назад, а она снова за нами бежит. Так и шли до ближайшей деревни, ловили овечек. В деревне уж попросили местных жителей, помочь, задержать стадо. Навсегда запомню эту картину. Мужики держат овечек, смеются, бока овечкам жмут, те вырываются, блеют, жалуются, все смотрят, смотрят, как медленно от них удаляется крестный ход. 

А однажды один толстый петух, бройлерный, наверное, но не дурак,  нас и совсем насмешил! Вышагивал он важно среди своих кур,  но как увидел  крестный ход, засуетился, крыльями забил, мы подумали, сейчас  драться начнет, курочек своих охранять будет, но нет, петух, чуть ли не вприпрыжку тоже как овечки, побежал за крестным ходом, но дистанцию сохранял. Пробежит немного, остановится, голову набок повернет, смотрит. Мы отойдем сколько-то. Он снова подбежит. Хозяйка его за ним идет, ругается на него, что ты, бородатый козел, задумал, куда ты бежишь? Наверное, в конце концов, сграбастала его, да только мы перестали на петуха внимание обращать, молиться нужно было. И спрошу я вас, ребята, отчего это все эти домашние звери  и птицы бежали за крестным ходом, словно какая-то сила, как магнитом их к себе притягивала? Хотя чего я спрашиваю, ответ сам собой понятен – все живое чувствует тепло Божьей благодати и тянется к ней, как ребенок к сладкой конфете. Согласны?

Дети. А кто еще за крестным ходом бежал?

Преподаватель. Вы можете мне не поверить, но однажды около села Монастырского, за крестный ходом увязался целый отряд муравьев. Они быстро ползли друг за другом по обочине, вытянувшись в цепочку и почти каждый на спине тащил какую-то былинку-хвоинку словно рюкзачок. Мне тогда подумалось, ну, прямо крестный ход в миниатюре!  Впрочем, может быть, мне так тогда показалось. Не буду сочинять того, чего не было, лучше расскажу вам, как мудро учил относился к природе старец Силуан. 

О старце Силуане 

Жил он в двадцатом веке на святой горе Афон. После кончины старца, его так и прозвали Силуан Афонский. Старец бережно относился ко всему миру, даже полевую траву он уважал, как Божий дар.  Он считал, что относиться к ней грубо – топтать и  мочалить -   противно Божьей благодати. Его близкий друг, монах Софроний, рассказывал, что как-то он шел вместе со старцем по горной тропинке. В руках у них были палки, обычные для горных мест. По обеим сторонам тропинки росли редкие кустики высокой дикой травы. С мыслью не допустить зарастание тропинки этой травой, монах Софроний ударил палкой по одному зеленому кустику. Старец это увидел и недоуменно слегка покачал головой. Монах Софроний понял свою грубость, ему стало стыдно и он больше не «грубил» дикой траве.  Старец говорил, что Дух Божий учит жалеть всю природу, так что без нужды и лист на дереве не нужно дергать. Хотя это и не грех, но почему-то жалко и листок, жалко всю природу сердцу, которое научилось любить. Но это жаление зеленого листа на дереве или полевого цветка под ногой соединялось в  старце с пониманием, что весь мир создан для человека, и потому человек может пользоваться всем.

2

Сам старец Силуан запросто и без всякого сожаления, когда это нужно было для монастыря, косил сено, рубил лес, заготавливая дрова на зиму, ел рыбу. Послушайте, как о страдательном отношении к миру он писал  в своем дневнике: «Один раз я без нужды убил муху, и она бедная ползла по земле больная, и трое суток я плакал за свою жестокость к твари, и до сих пор все помню этот случай. Как-то у меня в магазине на балконе завелись летучие мыши, и я облил их кипятком, и снова много пролил слез из-за этого, и с тех пор никогда не обижаю я тварь. Однажды, возвращаясь в монастырь, я увидел на дороге убитую змию, порезанную на куски, и каждый кусок ее судорожно бился, и стало мне жалко всю тварь, и всякое творение страдающее, и я много плакал пред Богом.  Дух Божий учит душу любить все живое, и душа сострадает всякому земному существу». Вот, ребята, как мудро думал и чувствовал старец Силуан Афонский! И мы в крестном ходе тоже учимся любить все живое. Это хорошая школа практического добра. 

карта 1

Медянский квас 

Солнца встало высоко в небе над крестом ходом. О нем можно было бы сказать, если бы это был один человек, что он шел как большой русский богатырь целый Божий день, без нытья и жалоб.  Вдруг на горе затемнело небольшое селение с красивым названием Медяны. Батюшка Владимир, который, помните, в Загарье всех водой оживлял, там приготовил для паломников знатное угощение: холодный  борщ и душистый деревенский квас. И квасу было – хоть запейся! Мы пили его кружками, черпали поварёшками, пили из алюминиевых мисок, а он все не кончался.  А знаете, какой вкусный деревенский квас? Он черный, густой, бархатистый, пенистый, как газировка! И все напились этого кваса до изнеможения  и борща наелись, так что едва дышали,  и отдохнули прекрасно. А отец Владимир бодрствовал душой и телом. Он неутомимо  ходил между всеми паломниками и уговаривал: «Вы меня послушайте, вы смотрите,  много не наедайтесь, не ешьте вдоволь. Мы скоро придем в село Мурыгино, там вам тоже приготовлена трапеза. Учтите, что между Медянами и Мурыгином всего два часа ходьбы, вы, прошу вас,  не наедайтесь досыта». Но все равно все  паломники наедались, потому что за два часа в крестном ходу можно ужасно проголодаться. Это, ребята, факт, добытый из самой жизни!  

8 июня 094

До поселка Мурыгино, с белыми домиками, с заасфальтированными тротуарами, с кочегарками в густых зарослях яблонь, крестный добрался только после захода солнца, часам к девяти вечера. Местные жители встретили нас чуть ли не с фанфарами и флагами как родных! Такой радостной встречи мы, усталые и голодные, да, да, совершенно  голодные, никак не ожидали, поэтому она была радостней и приятней вдвойне. Весь поселок вышел на улицу. Вышли все: и мальчики, и девочки, и бабушки, и юноши, и старики, и девушки и глава администрации поселка вместе со всеми служащими.  Люди  радовались, что к ним в гости пришел долгожданный крестный ход. Они стояли на обочине дороги, предлагали холодную воду, пироги, блины и конфеты  и спрашивали: «Люди добрые, вы не  откушаете свежих помидорчиков? Люди добрые, не хотите парного молочка, не хотите газировки попить?» 

Но дело было к вечеру, поэтому мы, как и другие паломники, поспешали найти ночлег и отдохнуть перед завтрашним последним днем великорецкого хода. И потом, отец Владимир обещал прекрасный ужин! И действительно, батюшка сдержал свое слово, всех паломников во дворе храма на сколоченных новеньких столах ожидало угощение на славу: и первое – горячий сытный суп, и второе – разваристая, гречневая  каша с салатом, и сладкий чай, и компот, и хлебушек свежий, только что с хлебозавода привезенный, еще теплый. И все вкушали и благодарили и Бога, и отца Владимира, и жителей Мурыгино, а после этого отправились ночевать, кто куда. 

Страшный случай в храме 

Храм был полон паломников, ни одного свободного места не было, все вповалочку лежали; кто на улице, кто в клубе, кто в школе, кто в больнице. Все как обычно, а кого-то пригласили в дом.  Пока мы трапезничали во дворе  у мурыгинской  церкви, батюшка Владимир рассказал нам одну страшную историю. Передам ее в точности как слышал. 

- Перед тем как  вам прийти в наше село, - начал свой рассказ отец Владимир, - случилась со мной странная история. В эту ночь решил я заночевать в сторожке, что рядом  с храмом и вдруг, посреди ночи слышу, кто-то сильно стучится, среди ночи колотиться. Вышел, и вдруг все стихло. Я думаю, неужто воры? Стал ходить вокруг храма. Думаю, если воры, то я крикну, сбежится народ, и воров поймает. Обошел вокруг храма – никого нет. Открыл дверь в храм – опять кто-то стучит. Думаю: «Да неужто воры в храм забрались?» Зашел в храм, тишина опять. И вдруг слышу, рядом с холодильником опять кто-то застучал. Я к холодильнику подбегаю, заглядываю за холодильник, а там -  никого! Может, это бесы окаянные меня пугать вздумали перед крестным ходом? Меня аж в холод и жар бросило! Прислушался, аха, это кто-то прямо в холодильнике стучит, колотится!  А у нас  холодильник большой, человек может в нем запросто спрятаться.  Думаю: «Неужели в холодильник вор забрался?» И дернул дверцу, а там - две большие рыбины, живые еще, хвостами по решетке стучат: бум, бум, бум!  Оказывается, их купили, для того, чтобы накормить паломников, а они ночью-то очнулись, отогрелись в холодильнике, ожили и заколотили хвостами. Вот, какое мне искушение было. Я уже думал, что это бесы меня смущают, что это видения у меня такие, слуховые, от духовного напряжения. Много мне в эти дни побегать пришлось, чтобы перед крестным ходом и людьми  не осрамиться. 

О чистых простынях и чистой душе 

Батюшке Владимиру после его рассказа мы воздали должное, поблагодарили за ужин, и стали было подумывать, куда бы это нам устроиться спать-почивать, как вдруг из-за наших спин вышел представительный мужчина и пригласил игумена Тихона, четверых батюшек и нас, нескольких предтеченских прихожан,  переночевать в гостях у заместителя главы поселка Мурыгино. В последнюю ночь нам ужасно повезло! В доме у заместителя нас разместили на полу, но  всем без исключения постелили белые чистые простыни и каждому дали белоснежную подушку! Одному только отцу Тихону из уважения к сану постель расправили на диване. Все батюшки быстро сняли свои походные черные подрясники и занырнули под чистые одеяла. Мы поступили подобообразно, то есть совершенно как они, только подрясников у нас не было. Смотрим, что отец Тихон делать будет? Он же монах, а монахи ради целомудрия и душевной чистоты, даже подрясники никогда на ночь не скидывают. Да, ребята, так вот и спят в одежде. Здорово, да, что не надо раздеваться? Хотите тоже спать в одежде, тогда становитесь монахами! И вот, смотрим, а отец Тихон помолился, перекрестил диван, потом осенил крестом подушку и повалился на постель прямо в своем дорожном игуменском подряснике. Он в нем шел весь крестный ход по полям, по лесам, по болотистой топи и бездорожью, боевой вот такой подрясник, а теперь лег в нем бесхитростно на белые простыни. Видя такое дело, один из батюшек сказал: «Отец Тихон, какой милосердный гость, ботинки снял, ведь уж в ботинках никак нельзя спать, ноги-то не отдохнут, как следует!»  Укорил, значит, немного отца игумена. А отец Тихон совсем и не услышал слов укоризны, как только голова его коснулась подушки, он тут же мгновенно отключился умом и заулыбался во сне. Я его улыбку своими глазами видел. Ему, наверное, мама снилась. Ведь всегда, когда мы улыбаемся во сне, то нам сняться наши родные или друзья. 

Только-только вроде бы мы прикорнули, как уже хозяин дома, заместитель главы поселка, нас будит, будильник в руках звонко трепыхается, и он зовет нас «откушать на дорожку чайку» -  в три часа утра или в три ночи, как хотите, понимайте, нам уже было все равно! 

8 июня 065

«Сладкая» русская соборность 

Выстроился крестный ход на утреннем асфальте, поднял священные знамена-хоругви, запел хор молитву и двинулся по сосновому, чистому  бору, вдоль живописнейшего берега реки Вятки, в сторону родного города. Но только-только мы растоптали свои затвердевшие за ночь мозоли, как вдруг - стоп, машина! Оказалось, на сей раз, мы совершили мягкое приземление в четыре часа утра в поселке Гирсово!  Жители поселка дружно вышли  навстречу крестному ходу и перегородили ему дорогу столами с ватрушками, шаньгами, пирожками, соленьями-маринадами, вареньями-повидлами, кашей, домашним творогом, сметаной, булками с маслом, и огромным бисквитным тортом! Вы, ребята, ели, когда-нибудь торт летом в четыре часа утра на песчаном берегу реки? Я - больше никогда в жизни. Это было незабываемое зрелище - сотни человек, живописно рассевшись группами, вкушают торт, запивая его горячим чаем из огромного эмалированного бочонка. Дома такое не повторишь, не вкусно будет есть одному. Мне тоже достался кусок торта. Я смотрел на качающийся речной бакен, с красным огоньком сверху и думал о превратностях судьбы: как странно устроена жизнь, то пусто, то полная чаша? Как тут разобраться? К чему быть готовым? Видно и к тому и к другому, и, причем одновременно и всегда. 

Внезапно на меня уставился глаз фотоаппарата. Это был наш старый знакомец – американец Джон. Я невольно отшатнулся от камеры. «Не беспокойтесь, - сказал мне переводчик, который тоже был рядом со своим сладким куском, - у Джона давно закончилась пленка. Он близорук и просто рассматривает людей через объектив фотоаппарата». Джон как всегда улыбался. Я предложил ему присесть со мной рядом на бревно.

- Ну, как крестный ход Вам? – спросил я его через переводчика.

Переводчик вяло перевел.

- О, я видеть русский соборность! – сказал вдруг американец по-русски, ну почти по-русски.

Я подумал, что ослышался, все-таки было четыре часа утра, и переспросил:

-Что, что соборность?

- Ес, ес, русская соборность - олрайт! – ответил Джон.

- Что он знает о русской соборности? Переведите ему мой вопрос - попросил я переводчика. 

Джон долго молчал, потом долго говорил (так что мы все успели доесть торт), а потом всем опять доверчиво улыбнулся. 

Он говорит, - сказал переводчик, - что ничего о ней не знает, ничего о ней не читал, он только видит нашу  русскую соборность в этом крестном ходе, вот и все. И да, это единственное русское слово, которое его зачем-то заставил выучить в Америке его друг, профессор истории, который уже был на великорецком крестном ходе, раньше был. Он сказал ему, что Джон сам все поймет, и вот Джон, по всей видимости,  понял.

Преподаватель. В общем, ребята, американский фотограф знает о русской соборности не больше вашего, но зато он понял и пережил ее практически, воспринял своим сердцем. А это важней любой теории. Наш Великорецкий крестный ход – одно из ярких проявлений русской соборности, основание которой в божественной Литургии, в каждой храмовой общей молитве. А ведь это очень серьёзно, правда? 

 181

Вязаный подарок 

Рядом с нашей предтеченский группой сидел в стороне на походном коврике молодой батюшка Валерий. Вид у него был одинокий и какой-то потерянный, это в крестном-то, соборном ходе! Но как потом оказалось, батюшка не тужил, а в отдалении с благодарностью молился о неизвестной ему благодетельнице. Он был не из нашего прихода, и вообще не из вятской епархии. Батюшка Валерий  приехал из города Перми. Он услышал о великорецком ходе, буквально за пару дней до его начала, наскоро собрал рюкзак, вскочил на поезд и, пожалуйста, нагнал нас  в селе Бобино, на первой ночевке. Беда с ним приключилась уже утром. К несчастью, собираясь в радостной спешке, отец Валерий не положил в рюкзак такую мелочь как запасные носки. А без вторых носков, ребята, в крестном ходу ногам не сдобровать. Как нужно делать? Одни носки на тебе, вторые (уже надеванные раз и снова прополощенные или даже удачливо простиранные) – дожидаются в рюкзаке своего часа. В мокрых носках долго не протопаешь, пятки можно смозолить почти мгновенно. Так с отцом Валерием и получилось. Сидел он утром в мокрых городских носках (которые к тому же еще и совсем изодрались за целый день пути)  в школе среди других паломников и ясно понимал, что оплошал с такой глупой вещью как носки! Но одна старушка, приметив его хмурое лицо, недолго думая – положила ему на коврик пару шерстяных носочков. Она их, похоже, сама связала. Отец Валерий даже пикнуть не успел, а старушки и след простыл, только темная юбка вспорхнула в дверях. А другой паломник еще и подучил батюшку: «Ты отец, когда носки промочишь или ежели у тебя в них шибко взопреют ноги, сделай так, сними их,  выверни наизнанку и снова надень. Они у тебя  – как новые будут! Я только так свои ноги и спасаю».  Вот в этих-то домашних носках пермский батюшка и шел весь крестный ход и ни одной мозоли не натер. А сейчас он сидел рядом с нами на берегу реки Вятки, на теплом песочке, смотрел, как солнце всходит и молча плакал, чувствуя, как греет его сердце бабушкин вязаный  подарок. Это он сам нам сказал, когда мы пригласили его попить с нами чаю с тортом, ради русской соборности, что ему одиноким куликом  так сидеть?  Да, ребята, в крестном ходу и чужие носки могут сердце согреть.  

Последнее усилие 

Последний переход до города  Вятки один из самых трудных и - как бы это сказать поточнее - неводушевляющих. Паломники  все время идут по краю междугородней трассы. Фуры, грузовики, легковушки, мотоциклы снуют по дороге туда-сюда со страшной скоростью, обдавая крестный ход выхлопной гарью и запахом бензина. Пронесется машина мимо с грохотом и ревом, слов собственной молитвы не слышно. Горячий асфальт прямо плавится под каблуками паломников. Кажется, что ноги обуты в раскаленные железные сапоги, что самые ступни будто запеклись, как картошка в огне – вот как жгло подошвы! И все тело болело, ныло, пот застилал глаза, руки сгорели, лицо сгорело от солнца, рюкзак, как живой сам сваливался с плеч и тянул в прохладу леса. 

DSC02047

Словом, усталость от автомобильного воя, жары, сбитости ножной наступает на этом переходе почти мгновенно, но делать нечего – другой обратной дороги нет. Поэтому подбадривая друг друга, не сбавляя шага на чтении акафиста святителю Николаю, мы идет довольно ходко до нового моста и без остановок. Остановишься передохнуть – потом будет еще сложней войти в общий ритм с крестоходцами. Но не подумайте, что кто-то жалуется, ноет и ропщет, дескать, вот я дурак, поперся в крестный ход, а  кто заставлял? Жалобщиков нет, потому что к концу крестного хода приобретается привычка к терпению, душа начинает чувствовать себя в теле, понимать себя и соразмерять телесные силы. Она словно выходит из тени, и ты ее, может быть, впервые в жизни, можешь хорошенько рассмотреть со всех сторон. Зрелище незабываемое, первозданное для многих! Так вот усталость и трудность пути с еще большей силой проявляют для тебя самого собственную душу. А это, ребята, дорогого стоит! Такой опыт видения грешной души своей, ни за какие деньги не купишь, ни в каких экстремальных походах или тренажерных залах не получишь. Это возможно только в крестном ходе, ибо здесь телесный труд, соединяясь с молитвой, вытаскивает твою душу на свет Божий. «Так вот ты какой, северный олень?» - хочется сказать своей увиденной душе. Честно  сказать, зрелище это малоприятное, ты наконец-то ясно видишь, сколько же в твоей душе накопилось всякого греховного «добра» - целые темные горы,  которые придется, похоже, разгребать до конца дней своих. И без благодати Божией ясно понимаешь, с этой задачей тебе одному не справиться,  никак не получится. И тогда-то ты начинаешь кумекать, что же такое настоящее-то смирение!

917c8095727c

 Мостовые передряги  

На  привале перед новым мостом через реку Вятку, мы никогда долго не  разлеживаемся, так, немного ноги перестали гудеть, горло промочили водой и - снова  в святой путь! Мост крестный ход проходит всегда с большим достоинством. Девушки и женщины даже находят мгновение, чтобы чуток привести себя в порядок: юбку поправить, волосы под платок убрать, улыбку милую сотворить. Мужчина тоже приосаниваются, печатают шаг. И это понятно: впервые за весь наш пятидневный путь город радостно встречает нас объективами кинокамер и фотоаппаратов, чтобы показать потом в вечерних новостях по телевизору -  как ладно, «с чувством, с расстановкой» крестный ход входит в родной город! И мы, идущие в ходу, тоже чувствуя ответственность момента, приободряемся, шагаем ровней, поем слаженней. Нет, мы не прикидываемся веселыми и неутомимыми ходоками по пересеченной местности, но стараемся, чтобы людям было ясно  - наша усталость, наши красные, «обугленные» на солнце рожи, наши хриплые голоса, это не итог великорецкого пути, а сущая мелочь по сравнению с другими, невыставляемыми наружу, прекрасными чувствами, которые питают твое сердце, как  роса полевой цветок. Уж, простите, за такое красивое сравнение, но это так. Я бы даже сказал, что наш бодрый вид это на самом деле простой способ утаить от смотрящих со стороны наши сияющие от счастья души, наши поющие сердца. Вот так-то! 

152550312

Круглая радуга 

Наконец из-за вереницы промышленных зданий вдоль трассы, появился купол филейского храма. Как я уже говорил, в тот день на небе не было ни одного облачка, солнце с самого утра светило нещадно, но когда  весь крестный ход сосредоточился на храмовом дворе и начался благодарственно-водосвятный молебен, то на чистейшем небе,  почти прозрачном, вдруг появилась круглая яркая радуга. Она взошла прямо над храмом из ниоткуда - как второе разноцветное солнце. Представляете? Ни  одной дождинки на землю не упало, а полнеба заняло сияющее Божье знамение. Все люди увидели его и возрадовались сердцем! Тут двух мнений быть не могло: Господь сотворил чудо-радугу, чтобы мы утешились. Чудом этим Он словно  говорил нам: «Я был с вами во все дни крестного хода и решил вас таким видимым образом удивить и порадовать». А уж как мы, радовались, тут и словами не передать! Еще раз повторю: все видели эту круглую радугу,  и верующие, и неверующие, и старые и молодые. Божье радужное знамение  сфотографировали многие люди, а потом напечатали свой снимок в газетах. Эта радуга, ребята, стала для нас духовным знаком крестного хода, символом русской соборности, которая как я уже говорил очень ярко, «кругло» проявляется как раз в великорецком ходе. Давайте немного об этом поговорим. 

Преподаватель. Наш Великорецкий крестный ход – одно из ярких проявлений русской соборности, основание которой в божественной Литургии, в каждой храмовой общей молитве. Соборность – это не игра команды в футбол и не совместная ловля майских жуков по ночам. Там, хотя и есть общая цель, мяч забить или жука сачком поймать, у каждого свой интерес, собственный. А мы, когда молимся в храме, когда идем в крестном ходе, то мы не одна команда, мы – один соборный народ, народ Божий. Соборность не возникает из земных целей. Цель должна быть очень высокой, небесной, как спасение души или Отечества.

74469201_large_0_2f1e_aec53381_XL

Кстати, именно поэтому мы, русские люди так часто проигрываем на мировых соревнованиях или олимпиадах в командных играх, таких как футбол, хоккей и прочих. В эстафетах или одиночных играх наши спортсмены хорошо выступают, золотые медали получают, а вот в командных видах спорта, увы, награды от нас уплывают.  Чтобы русская команда победила - нужно, чтобы у каждого нашего спортсмена была цель не просто получить первое место, обыграв другие команды, а гораздо важней, например, чтобы показать всему миру величие земли русской, достоинство нашего народа и высоту культуры. Достоинство, повторю, среди других достойных народов, а не преимущество. Другими словами, наши футболисты или хоккеисты тогда хорошо будут играть, когда их будет объединять не дух соперничества и жажда победы, а высокое единство душ, русская соборность! Простодушно? Конечно, да! Но это простодушие - победительное, как воскресение Христово!

Быть счастливым в одиночестве невозможно, а вместе – сколько угодно! Крестный ход – это как хор. В хоре каждый певец поет своим, раздельным  голосом, а получается – одна общая песня! Поэтому соборность – это душа нашей православного веры, это сердцевина крестного хода! Живая радуга в небе  -  вот замечательный образ русской соборности. Цветов в ней много, а дуга - единственная. 

Преподаватель. Конечно, после такого небесного чуда, мы двинулись по городским улицам с удвоенными силами. И горожане, встречавшие нас, огромными толпами высыпали на обочину дороги. Они еще больше, чем жители Мурыгино, удивлялись и спрашивали друг друга: «Это что такое, это что за удивительное шествие?» А это были – мы, крестный ход! А как бабушки нас встречали, улыбались со слезами, приговаривали: «Миленькие вы наши, хороши вы наши, добрые вы наши!» - и плакали, и готовы были то место поцеловать, где крестный ход прошёл. «Как вы намучались, как вы исстрадались, да по такой жаре». И вслед нас благословляли, широко крестили.

Дети. А я помню, я там был, прямо весь вспотел!

DSC02052

Преподаватель.  Все вспотели и изнемогли в последний час. Так и быть должно, последний километр, ребята, всегда самый тяжелый и ответственный. Некоторых паломников на носилках по городу несли, а других, совсем немногих, и на скорой помощи увезли в больницу. Впрочем, даже те, кого несли на носилках, не сдавались. Они лежа, пожалуй, еще громче всех пели. Молитвой других ободряли. Было и земное утешение нам. Когда крестный ход проходил по улице Казанской мимо Спасского собора, то один батюшка, отец Александр, зная, как нам всем сейчас несладко, поставил возле храма огромный бак с холодной водой и начал всех паломников без разбора окроплять. Он всех сильно обрызгивал водой и радостно кричал нам:  «Мужайтесь, люди добрые, победа близка!» 

Радость и грусть в конце пути 

Мы и заулыбались, радостно заморгали от батюшкиного дождика. А тут и колокольный веселый звон от Успенского собора нас настиг.  Там в чудесной прохладе древнего храма мы отслужили в последний раз молебен с акафистом Николаю Чудотворцу. Многие люди стояли на коленях и плакали, и непонятно было - отчего плакали, то ли от радости, что благополучно дошли, то ли от грусти, что такая радость как крестный ход – закончилась?! Всем было ужасно жалко, что великорецкое пешешествие с последними словами молебна будет завершено;  что это чудо любви, дружбы, сердечности, отзывчивости, искренности, человеческой открытости вот сейчас закончится; что сейчас мы все в последний раз помолимся перед чудотворным образом святителя Николая и разойдемся восвояси по своим душным каменным комнаткам, квартиркам и домам,  и не увидим друг друга до следующего крестного хода. Нет, увидеть-то, может быть, и увидим, да только найдется ли у нас тогда для другого столько щедрости, столько понимания и сострадания, какие находилась у каждого паломника, совершенно легко и естественно, в крестном ходе? Да пригласим ли мы друг друга хотя бы чай на кухне попить через полгода? Бог весть! Вятская Пасха в этом году закончилась…

1307252345_velikorezkaya1 

Преподаватель. В мире духовном, ребята, в жизни церковной – тоже все поднимается по ступенькам, одна ступенька следует за другой. Все выше и выше, но, обратите внимание, что без первой, самой нижней ступеньки не могла бы появиться самая высокая, да что там говорить, без первой ступеньки - даже бы и вторая не появилась. От самой маленькой зависит и самая большая. Это тоже начало и правило соборности. Есть ангельские чины, есть церковные чины, есть чин душевный, есть телесный, а есть духовный. Не нужно смешивать все вместе. Не нужно делать компот из духовной жизни! Мы приобщаемся на земле от единой Чаши, знаемые и не знаемые, ближние и дальние. Мы, можем быть, друг друга в лицо никогда не видели раньше, как это бывает в древних монастырях на большие праздники. Вон, сколько паломников на наш крестный ход приезжает, ведь их тысячи и тысячи, где же тут всех знать в лицо, да по имени?  Литургия - это прорыв в Царство Божие, это сверхъестественное общение верующих людей на земле. Такого общения в нашей обычной жизни не может быть! Великорецкий крестный ход - это тоже благодатный выход за границы нашей обычной жизни, нашего повседневного опыта общения. Но выход временный, меньше недели. Духовное напряжение должно ослабнуть. Здесь на земле литургия не может длиться вечно, крестный ход не может раскручивать планету триста шестьдесят пять дней в году. Остановка неизбежна! Надо радоваться тому, что на Литургии мы вкушаем эту радость общения будущего века! 

8 июня 017

Небесный опыт земного крестного хода 

Мудрей человек благодарит Бога за то, что мы можем приобщаться в пределах земных,  стоя плечом к плечу, от единой Чаши, а уж в земном мире как получится, кому-какой путь Господь дарует. Не нужно требовать от другого, дескать,  ты сейчас в крестном ходе со мной шел, мы с тобой делили еду и ночлег, мы вместе душа в душу молились, так ты и теперь, друг дорогой, после нашего общего крестного хода, в жизни мирской - будь любезен оставайся такой же близкий и общительный, сердечный и внимательный, особенно ко мне, многогрешному. Все мы люди разные: кто-то любит поговорить, кто-то помолчать, кто-то  почти всегда весел, а кто-то - непонятно отчего - постоянно грустит; кто-то любит соленые огурцы, а кто-то сладкие пряники, кому-то нравятся морозные узоры на стекле, а кому-то по душе пускать по воде кораблики, кому-то интересно путешествовать, а кому-то хочется посидеть дома с книжкой; кто-то радуется шумным компаниям, а кому-то желательны – тишина и покой. 

Необходимо, ребята, уважать любую человеческую особенность, несхожесть, неодинаковость. На время крестного хода мы словно забываем о себе, о своих предпочтениях, о своих желаниях ради других людей. Мы стараемся быть похожими на других, одинаково милосердными, любящими, терпеливыми, кроткими, мудрыми, молитвенными. Мы стараемся быть хоть чуточку похожими на святителя Николая Чудотворца, каким он был при жизни. И в этом тоже дерзновение и радость пяти дней нашего великорецкого пешешествия. Этот духовный опыт выхода за границы своего себялюбия нашему сердцу не забыть никогда. Да, мы, конечно, и после крестного хода вновь и вновь будем поступать эгоистично, жадно, нетерпеливо, скудно, самонадеянно и гордо, но нас уже не проведешь, мы точно знаем теперь, что это не прибавляет нам счастья и радости, что это говоря попросту, душевное мелкоцветие, бесплодие сердца. Ведь в крестном ходу мы узнали, что можем быть совершенно другими. Ну, да что тут долго говорить? Сами все знаете… 

Когда закончился молебен, все обнимались, плакали, прощались до будущего года, но не могли уйти от храма и сидели кружками, маленькими группами на травке  рядом с храмом, переговаривались, переписывали друг у друга адреса, номера телефонов, потому что в наш крестный ход люди приезжают и из Владивостока, и из Москвы, и из Казани, и из-за границы.

Преподаватель. А помните, ребята, Джона, фотографа-американца? Он тоже справился со всеми пешеходными невзгодами и дошел до самого города Вятки. В конце пути Джон уже никому не мешал своим фотографированием, он шел налегке, такой же утомленный и счастливый как другие паломники, сохраняя не на пленке, а в  сердце - цветной образ крестного хода. Прощаясь с нами на церковном дворе, Джон обещал: «Я на будущий год просто так приеду в наш крестный ход, не ради того, чтобы фотографии сделать и детям своим подарки купить Я приеду просто так!» Нас тогда очень умилило, что он сказал «наш крестный ход». 

106444

Мы, предтеченские прихожане, тоже сидели на примятой травке возле храма и не хотели расходиться, никак не хотели расставаться, и многие из нас плакали и говорили: «Как жаль, что этот крестный ход закончился». И нас ободряла, утешала только та мысль, что на будущий год мы вновь соберемся все вместе и во славу Божью, во славу святителя Николая – снова пойдем в великорецкое пешешествие по святому и круглому пути, может быть, и не прямо по Небу, так хотя бы небесной сторонкой, по касательной к Раю...