В доме у Алеши чаепитие продолжалось уже долго. Вишневого варенья в  вазочке значительно убавилось. Отец Николай отложил ложку.

- Представь себе, Алеша. Океан. Буря. Корабль. Волны с грохотом обрушиваются на палубу, того и гляди потопят корабль в морской пучине. Небо не видно. Темно! В придачу, капитан еще  точно знает, что в этом месте кругом понатыканы скалы и рифы. Что делать? Выход только один, чтобы не случилось - плыть строго по курсу, который помогает соблюдать корабельный компас, стараться изо всех сил плыть туда, где корабль ожидает тихая пристань. Вот Заповеди Божии и  есть такой нравственный компас. Они не сам путь, а только указывают его верное направление. Если бы наша совесть была, как морской компас – надежный и точный, тогда Богу не нужно было бы для людей записывать Заповеди. Но к несчастью, наша совесть часто бывает, как чугунная болванка, колоти по ней дубиной, и то ничего не почувствует. Какое уж тут ей правильное направление жизни указывать, на дно бы такая чугунная совесть не утащила. И та том – спасибо!  Господь дал нам Заповеди, чтобы мы в буре нашей жизни имели точное к Нему направление. Соблюдая их, наша душа становится крепче, легче, чище, и тогда голос совести начинает звучать в душе -  ясно и просто.

Марья Тимофеевна, мы с Алешей много говорили об испорченности грехом человеческой природы, поэтому я сейчас скажу совсем коротко: каждая клеточка нашей природы, то из чего мы состоим, кричит нам: «Я Больна! Я смертельно больна! Дайте мне Божьей воды, напоите меня водой жизни!»  Но своих человеческих сил у нас для того нет. Помните, как в сказках? Убил злодей-грех человека-богатыря и разрубил его тело белое на тысячи частей. Это значит, что грех разъединяет и несет смерть. Что делать? Тут должна прилететь Птица из Тридевятого Царства, принести в клюве мертвой и живой воды, чтобы оживить богатыря. Другими словами: Благодать Божия сначала в нас умерщвляет, «мертвит» грех, а потом она же – оживляет нашу душу для чистой и здоровой жизни! Вот, что писал апостол Иоанн Богослов: «Кровь Иисуса Христа очищает нас от всякого греха». А вот, что сказано в молитвах ко Причащению: «Давший в пищу мне Плоть Свою, да не опалишь меня, Создатель мой, но пройди во все мои члены, во все составы и сердце. Попали все сорняки моих прегрешений, душу очисти, освяти мои мысли. Все чувства мои просвети. Очисти, омой и укрась меня Благодатью Твоей».  В Таинстве Причащения природа нашей души очищается, как ржавое железо в огне, от болезней и «сорняков». Что это дает? Мы становимся способны к соединению с Богом.

Вот, скажем, чтобы плыть по реке,  нужно  сначала починить, исправить лодку, если она прохудилась, а не-то потонешь, когда выплывешь на большую воду. Так и тут. Чтобы приобщиться к Богу, прежде всего необходимо исцелить, исправить, нашу ветхую, «прохудившуюся» природу. Иначе вместе Богообщения будет один самообман. А теперь давайте на примере нашего приходского храма поговорим, как происходит  приобщение к Христовым Тайнам. Мы с Алешей договорились, что он придет на Причастие утром в эту пятницу. Перед Причастием нужно исповедоваться. Как лучше к этому подготовиться?  Давайте вспомним сейчас какую-нибудь одну Заповедь Божию и попробуем ее соотнести с собой?

- Давайте – Первую! – предложил Алеша.

- Хорошо… Первая Заповедь говорит о Любви к Богу. Грустно становится, когда подумаешь: до чего же дошел человек в своей слепоте, что Богу пришлось дать ему Заповедь о любви к Своему небесному Отцу и Творцу! Это же так естественно! Ну, вот подумайте сами, Марья Тимофеевна, не странно ли было бы Вам давать Алеше закон о том, что он, Ваш единственный сын, должен любить Вас? Вот, наверное, если говорить по-человечески, у Господа тоже «болело сердце», когда Он дал людям эту первую Заповедь, да и вообще-то все остальные тоже. Ведь все, что Бог заповедал  это так просто и очевидно для любви. Марья Тимофеевна, как вы считаете, о чем все десять Заповедей Божиих?

- Мне кажется, они о том, что не нужно делать ничего плохого. Ни себе, ни другим.

- Согласен. Но все же смысл их шире. Все 10 заповедей о любви. Четыре Заповеди о любви к Богу, а шесть  о любви к  другому человеку.

- А почему заповедей о любви к человеку больше, чем к Богу? – спросил Алеша.

- Дело не в количестве. Вот у тебя один нос, уха – два.   Что тебе полного счастья  еще один нос нужен? Четыре первые Заповеди – это четыре крепких столпа, на которых держатся все остальные Заповеди. Все они составляют единое целое. Поэтому апостол Иаков и пишет, что кто хоть одну Заповедь нарушает, тот разрушает весь закон Божий.

- Это почему же? – всколыхнулся Алеша. – Так несправедливо!

- А ты послушай дальше. Возьмем для примера воздушный шарик. Если я сделаю в нем самую маленькую дырочку - шарик лопнет? Да, лопнет! А есть ли разница, сколько мы сделаем в шарике дырок и какие они будут размером? Будет достаточно одной дырки, чтобы шарик стал ненужной вещью? Так и в Божьем деле, если есть хоть одна черная дырка в душе, то о «вдувании», в собирании Благодати Божией в душу – мечтать будет сложно. Итак, что предписывает первая Заповедь: «Я Господь Бог, да не будет у тебя других богов, кроме Меня»? Очевидно – любовь к Богу. Но можно ли предписать, заставить любить? Очевидно, что нет.

Поэтому первая Заповедь предписывает, собственно, не самую любовь, а условие обретения этой любви: «да не будет у тебя иных богов». То есть, если у человека будут «другие боги», то он не сможет войти в единство с Творцом мира. Мы к слову «любовь» привыкли, вкладываем в него много простых и земных смыслов.  Мы одним словом «любовь» определяем наше отношение и к Богу, и к людям, и к собакам, и вообще – к миру. Поэтому совершенно уместно спросить: а любим ли мы Бога, так как Он нам заповедал? Как любит Отец Небесный  Иисуса Христа? Да что там говорить о любви? Имеем ли мы, хотя бы благоговение перед Богом? Есть ли у нас к Нему благодарность? Отзывчивость? Очень часто и это ведь нет.

- А нельзя ли, батюшка, поконкретней? – попросила Марья Тимофеевна.

- Можно. Этой Заповедью Господь призывает нас читать Евангелие, другие книги Священного Писания. Читаем ли мы их? А если читаем, то стараемся ли исполнять то, что в них написано? И дальше: ходим ли мы в храм на службу? А если ходим, то как молимся в храме? Может быть, мы, придя в храм, только и думаем, чтобы служба поскорей закончилась? Или разговариваем во время службы, мешаем другим людям молиться? А молимся ли мы в начале дня, перед едой? Освящаем ли молитвой свои земные дела? Или, скажем, ты пошел на рыбалку, просишь ли благословения у Господа?

- А зачем? – спросила мама Алеши. – Зачем это Богу нужно?

- Богу, конечно, это не нужно. Это нам от Него нужно – все! Когда мы молимся перед каким-нибудь делом, это означает, что ничего без Божьего благословения не желаем делать, просим Его помощи в наших земных попечениях.

- Ладно, батюшка, понятно на первый раз, - сказала Марья Тимофеевна. – Чай-то совсем остыл. Пойду снова разогрею. А Вы варенье-то ешьте, ешьте…

Когда мама Алеши ушла, то отец Николай спросил Алешу:

- А где же твой старший брат?

- Да ну его! Он как узнал, что Вы к нам в гости придете, то сразу же собрался и ушел. Вы не обижайтесь на него.

- Никакой обиды быть не может. Знаешь, как к священникам вообще относятся? Как к Богу!

- Это как? – удивился мальчик.

- А вот живет человек и вдруг у него беда. Он идет к священнику, зная, что тот просто обязан ему помочь. А проходят горькие времена  и забыт священник вместе с Богом.  Разве не так? Пока все хорошо, мы о Боге и не думаем. Так, что Алеша, я на твоего брата не обижаюсь.  Я к такому отношению к себе привычен. Мы лучше за него помолимся, чтобы и его сердце к Богу обратилось.

- А мы вместе за него будем молиться, - сказала Марья Тимофеевна, входя с чайником.

-Э, мама!  - ответил Алеша. – За тебя саму еще молиться надо.

Вот и молись! – улыбнулась та. -  Я весь день на работе, прихожу уставшая, дела домашние – мне молиться некогда.

Все немного помолчали.

- А ведь Заповеди, - продолжил отец Николай, - это только начало пути к Богу. Христос так и сказал: «Кто Меня любит, тот заповеди Мои соблюдает». Представь, Алеша, такую картину: я наступил тебе на ногу и говорю: «Как я тебя люблю!» а сам еще сильней на твою ногу жму ботинком. Ты уже от боли кричишь, а я все твержу о своей любви. Что ты скажешь о такой моей «любви» к тебе?

- Что ее нет.

- Верно. Ак вот точно получается и с нашей «любовью» к Богу. Мы говорим ему: «люблю!», а сами наступаем Ему на «ногу», то есть обижаем, оскорбляем, делаем зло людям, за которых Христос отдал Свою жизнь. Алеша, Марья Тимофеевна, вы сами знаете, как порой мало в нашей жизни настоящей радости, как мало света! А все почему? Мы сами обрекли себя на такую серенькую жизнь, потому что живем без Бога. Нужно возвращаться в Дом Отца нашего. Вернемся?

- Не знаю, - ответила Марья Тимофеевна. – Вот пусть Алешка мой дорогу первым прокладывает.

- Я, мама, обязательно проложу, - загорелся тот. – Мне батюшка обещал, что на успение возьмет меня в алтарь. Я там кадило разжигать буду!

 - Сначала научись! – сказала мама.

- Научится, невелика наука, – ответил за сына  отец Николай. – И последнее. На исповеди не нужно говорить о других людях. Ну, например, «Батюшка, а меня мишка бараном назвал, а я его тоже».  При чем тут какой-то Мишка, если это ты пришел на исповедь? Или: «Валерка моя велосипед поломал, а я его за это поколотил». При чем тут Валерка? Нужно так исповедоваться: «Каюсь, обзывал товарища, подрался с ним» и так далее. Мы ведь хорошо умеем оправдываться на исповеди, сваливать всю вину на других или на обстоятельства, дескать, не выспался, плохо позавтракал, устал, тяжело было на душе и прочее.  Не стоит выгораживать себя перед Богом – пришел на исповедь, кайся, а не сваливай вину на чужого дядю. Будь честен и не прячься за спины других.

И не нужно на исповеди себя расхваливать. Однажды один мальчик пришел на исповедь и говорит: «Я, батюшка, всех врагов прощаю. Утром и вечером молюсь. Телевизор вообще не смотрю. В компьютерные игры не играю. Животных не мучаю. Маму и папу  слушаюсь. Жвачку не жую. В школе учусь хорошо. Папе по хозяйству помогаю». Батюшка ему на это так ответил: «Молодец! Как твое имя? Мы тебя сейчас запишем в святцы. А на исповедь ты зачем пришел? Она, похоже, тебе не нужна».

- И что же мальчик? – миролюбиво спросила Марья Тимофеевна.

- Немного пообижался, а потом все понял. Теперь он уже большой дядя и сам других людей исповедует. Вот еще один совет: исповедоваться нужно не подробно, но и не одними общими словами. Я поясню, скажем, ни к чему на исповеди говорит так: «Вчера, в пять вечера - без свидетелей и в собственном доме – я достал в постный день из холодильника котлетку и съел ее с большим удовольствием».  Это, конечно, преувеличение, но некоторые исповедники говорят еще дотошнее. Не стоит и просто перечислять грехи  безличным списком: «Согрешил, батюшка, гордостью, тщеславием, обидой, завистью, жадностью» и прочее. Здесь нужно уточнять, что пожалел, чему позавидовал, например, позавидовал чужой вещи, насколько сильно обидел, а порой стоит добавить – и как обидел.  Помнится мне такой случай. Пришел на исповедь паренек, кается: «Я товарища обидел». А что оказалось? Он друга не просто обидел, а челюсть ему сломал, так,  что тот в больницу угодил. Или другой сказал: «Я  друга обманул». А на деле? Этот человек украл у друга золотое кольцо. Со временем от исповеди к исповеди - придет понимание и опыт. Всему приходиться учиться. Кстати, насчет похвальбы на исповеди, расскажу такую притчу.

Пришел некий мужчина к врачу в больницу.

- Что с вами? – спрашивают врач.

- У меня нога здоровая! – отвечает пациент. – Во какая!

- Хорошо! А еще что?

- А еще у меня рука здоровая!

- Прекрасно!

- У меня сердце крепкое!

- Я рад за Вас.

- А еще у меня даже насморка никогда не бывает!

- Уху, понятно, - сказал врач. – А зачем же вы тогда в больницу пришли?

- Ну, все идут, и я пришел, - отвечает здоровый человек. – А вдруг я болен? А не знаю об этом.

Вот такая притча. Мы же знаем, человек приходит на исповедь, чтобы получить исцеление от Бога. Не нежно думать. Что вы станете священнику противны. Он прекрасно понимает, где человек, а где, грехи, которые его мучают.

- Батюшка, - сказал Марья Тимофеевна, - а как в храме-то исповедоваться? Людей много, все тебе в спину смотрят. И мне, если честно, священник кажется лишним. Зачем он, извините, нужен? Может быть, ему приятно, что перед ним так вот унижаются, голову склоняют?

- ну, что Вы! – горячо вступился за род священнический отец Николай. – Наоборот, совсем наоборот! Если исповедь искренняя, горячая, то за грешника бывает – радостно! Весело порой бывает за такую душу! Духовно весело! Душа ликует… Не скрою от Вас бывает и иначе, когда люди приходят на это таинство с каменным сердцем, тяжело становится, даже и тоскливо как-то, иногда, что уж тут скрывать, и похнычешь немного. Впрочем, это так от слабости. Но когда искренне человек кается – всегда радость, легко-легко на душе становится. Как словно ты глухие запоры снял, и дорога к Богу открылась. А то, что при священнике нужно исповедоваться, на это я так отвечу – в древней Церкви вообще все исповедовались перед целой христианской общиной. Такая была глубина духовная: все грешные, нужно исцеляться, а не прятать свои болезни. И еще это так было потому, что любви было много. А когда любовь уменьшилась, то тяжело стало прощать грехи другим браться и сестрам. И такая практика исчезла сама собой.  И тогда, жалея человека, Церковь определила исповедоваться людям не перед собранием верующих, а перед одним священником,  как главой этого собрания. Нам не дано право прощать самих себя. Прощает и исцеляет только Бог. Только Он может залечивать наши душевные раны и болезни. Священник на исповеди не прокурор, не сторонний наблюдатель и не судья. Он свидетель покаяния, помощник. Он вместе с Вами предстоит перед Богом, вместе с Вами кается, словно тоже согрешивший, вместе просит прощения у господа. Он, как старший в церковной общине, не своей властью прощает, а полнотой Христовой благодати, дарованной Церкви Богом. И полученной им от епископа, через таинство рукоположения в священный сан.  И еще раз скажу: батюшка на исповедь не обвинитель, а Ваш друг, соработник, горячий молитвенник и заступник перед Господом. Вы вместе с ним просите прощения у Христа и получаете его, если покаяние Ваше не было пустым звуком.

- А что, может и не простить? – спросила Марья Тимофеевна.

-  Конечно! В Церкви нет волшебства. Если, скажем, Вы совершаете нечто худое и приходя на исповедь, рассказываете об это священнику, а сами оставить это худое дело не имеете никакого намерения, то прощения-исцеления не будет. Хитрить на исповедь тоже нехорошо, например, некий хитрец вот как поступал. Одному священнику – один грех скажет, второму – другой, третьему – еще что-нибудь добавит, смотришь и хорошим человек остался, да только в собственных глазах. Бога-то не обхитришь.

- Но все-таки плохо, что смотрят, прямо таки в спину дышат.

- Да что плохого-то? Братья и сестры видят Ваше покаяние. Они знают, что это святое дело.

- Да вот стыдно как-то?

- Да, тут не без этого. Грех чаще всего искореняется через страдание, через стыд в том числе. У Вас зубы, Марья Тимофеевна. Когда-нибудь болели? Ведь это какое состояние? Смотри мне в рот, кто хочешь – только освободи от боли. Так и тут, когда душа болит, мается от греха, то мы мало обращаем внимания на то, что происходит вокруг нас. «Исцели, Господи!» - кричит душа. Конечно, первый раз на исповедь идти неловко, страшновато. Это верно! И возможно, от этих чувств мы приходим на первую исповедь немного суховатые, словно не было: ним слез, ни размышлений, ни обещаний, ни горячей молитвы. Вот пришел и разом все сказал. Не смущайтесь этим. Исповедь все соединяет в себе: и слезы, и обещания, и молитву о помощи, любой малый вздох и сокрушение. Покаяние совершается перед Богом. Исповедь в храме это уже завершение и дар прощения.

Вот вы – в храме! Вы подходите  к высокому столику (аналою), где Вас ждет не батюшка, а Сам Христос! Это Он невидимо стоит и принимает Вашу исповедь. Но вот, что меня радует в Церкви каждый раз. Все в ней совершается с удивительной простотой. Вот батюшка, вот грешник, жаждущий прощения, а вот сама Благодать Духа Божьего, нисходящая на душу тихо и кротко. Вы видели как работает кузнец?  Шум, грохот, огонь, искры летят – железо куют! Всем слышна и видна работа кузнеца!  А вот человек идет по лесу, грибочки собирает,  молча ходит. А кто это? Это великий ученый. Он решает сложнейшую математическую задачу. А как он трудится над ней? А невидно – как трудится, ходит, грибочки собирает. Это примеры из земной жизни. Подобно и в храме – все совершается просто, благоговейно, неуловимо, спокойно, без грохота и пламени – божественно совершается! Потому что все в Церкви  совершается не человеческой силой или ангельской,  а благодатью Святого Духа. Но вот Вы исповедовались и получили благословение на Причастие. Хорошо после этого отойти в сторону и поблагодарить Бога за благодать прощения и исцеления. Между прочим, можно исповедоваться и без последующего Причастия. Просто тогда, когда душа требует, вон, Алеша, так уже один раз исповедовался.

- Хм… - хмыкнула Марья Тимофеевна.

- Я тебе мама не сказал, - заторопился Алеша. –  Потому, что Я тогда папу простил.

- Простил? – удивилась мама.

-Да!

Марья Тимофеевна замолчала. И надолго.

-Мне я вижу пора, засиделся за вареньем, - сказал отец Николай. – До свидания, Марья Тимофеевна.

Батюшка встал.

- Отец Николай, можно я Вас немного провожу? – спросила Марья Тимофеевна, набрасывая на плечи теплую вязаную кофту.

Отец Николай и мама  Алеши вышли из дома. На небе уже загорелись звезды.

- Я за одним за старшим  сыном схожу, он тут рядом с другом в шахматы играет, - нарушая неловкость, сказала Марья Тимофеевна. – И потом я хочу спросить: это когда мой Алешка у вас исповедовался?

- Недели две назад, - ответил отец Николай.

- Странно это, странно, - словно про себя, сказала Марья Тимофеевна и снова надолго замолчала.

- А что странного-то? – спросил батюшка.

- А все! Все странно! – вздохнула та, и наскоро попрощавшись, перешла через улицу и исчезла в темноте. В наших маленьких городах поздних прохожих не балуют светом уличных фонарей.