Священник выходит на амвон и учит народ Божий истинам православной жизни, рассказывает ясным достославным языком о том, как спасать душу, какие подвиги творили святые во славу Господню, как они сурово постились, как претерпевали земное странствие. Возвышенными словами пастыри Церкви возвещают о путях восхождения души в Царство Небесное. И это прекрасно, но бывает, что, возвращаясь  к Престолу, священник чувствует  какое-то неверное духовное дребезжание, странное занозистое, как порой говорят опытные монахи,  обдержание сердца. Почему? 

Возгласит пастырь «духоносное»  слово и уходит в алтарь, светло радуясь, что Господь сподобил его сказать проникновенную гомилию. Прихожане в свою очередь, радуются, что Господь удостоил батюшку произнести такое замечательное, воистину святоотеческое речение. Мы  послушали «красноглубокие» слова, умилились сердцем, пару раз вздохнули, вышли из храма, и все словеса выпорхнули разом  из души, как белые голуби из дощатой голубятни. Они остались в нашей памяти, слова продолжают звучать в уме, как церковная красивая музыка, которую приятно вспомнить, вновь вернуться, послушать, сокрушиться духом о своих прегрешениях. Однако, когда дело доходит до того, чтобы исполнить то, о чем священник убеждал в проповеди, вот тут как будто все душевные шестеренки крошатся в серую муку и возникает, гремит,  как железнодорожный состав, совершенно другая «песня», как будто темный эмоциональный вирус внедряется, поражает всецело наше сердце, и мы  начинает поступать так, как никогда не хотели и не желали!

Тогда подкрадывается надсадное всепоглощающее  чувство, что нам не помогает ни исповедь, ни Причастие, ни молитва, ни пост - ничего: как раздражался - так и раздражаюсь, как хотел каменную дачу на Галапагосских островах, так и хочу, как завидовал - так и завидую; вся душевная жизнь как будто идет так же плоско и беспросветно, как и много лет назад до прихода в Церковь, даже еще хуже! Бывают, конечно, благодатные минуты, когда сердце ликует, особенно в дни Великих праздников, после покаяния, причастия Тайн Господних, дня два - три, а потом то же самое: так же гневаемся, беспричинно тоскуем, раздражаемся на своих детей, которые ленятся учиться, на своих сослуживцев и каемся непрерывно, каемся, что осуждаем Аллу, Алевтину, Александра, Петра и прочих, прочих. Возникает «душераздирающий» вопрос: почему же Господь нам не помогает? Почему мы годами держим злобу черную на своего мужа, годами не можем умирить свое сердце к теще, к соседям,  к бабушке, которая тебя в детстве одаривала подзатыльниками и заставляла зубрить «грамоту»? Почему «все так томительно» происходит? Причин для этого больше, чем достаточно и обо всех  в короткой статье не расскажешь: «как горячка в теле, будучи сама по себе одна, имеет не одну, а многие причины своего воспаления: так и возгорение и движение гнева и прочих страстей наших происходит от многих и различных причин. Посему и нельзя назначить против них одно врачевство» (преподобный Иоанн  Лествичник). Выберем одну из главных.

В православной Церкви нет технологий спасения, арифметической путеводной таблицы Рая; не существует никаких точных, как штангенциркуль, алгоритмов, как избавиться от гнева, как преодолеть унылость, как научиться любить, как научиться жить так, чтобы в нее полновесно вошли святоотеческие книги, глубокая молитва, посильная аскеза, великодушие и добросердечная улыбка. Спасительных технологий нет, ибо каждый человек уникален и свободен. Он не болтик, для которого легко подобрать гаечный ключ соответствующего размера. В сокровищнице церковного опыта есть другая душевно-мудрая отрада для противодействия страстям и  греховным падениям -  простая заурядная привычка, навык поступать добродетельно. 

Человек не рождается гневным и судящим всех и вся за малейшее несоответствие своим представлением, как «оно должно быть». Мы «учимся» раздражаться и пыхтеть по всякому пустяку на ближнего не в один год; мы с детства  привыкаем лениться, расслабляться, «тащиться» на диване перед теликом, орать на соседей, без конца бегать к холодильнику за «вкусненьким», вычитывать пустые новости из глянцевых журналов. В нашем мелочном повседневном поведении нет никакого секрета. Современная информационная среда, телевизор, радио, интернет, двор, видеоприставки, социальные сети, кино, литература, родители, друзья, школа, во многом приучили нас, «приохотили сердце», именно таким  деструктивным образом отвечать на внешние раздражители, встречать жизненные искушения и препятствия мгновенно и сразу всей душевно-телесной природой: повышением адреналина в крови, учащением пульса, ломотой в затылке, слабостью  в ногах, нервным подергиванием плеч и другими  неуравновешенными телесно-психическими реакциями. В некотором отношении мы в своих душевных рефлексиях уподобляемся мучимой собачке Павлова с одним различием. Опыты над безродной собакой ставил ученый-физиолог, а мы страстные «условные рефлексы» себе прививаем самостоятельно.  Привыкла душа нервно-однобоко отвечать на то или иное раздражение, приходящие  из мира; прозвенело оно, как сигнал, подало нам знак, и тут же адреналин скакнул вверх - ничего не вижу, глаза вспучились, и орем,  кричим, каблуками стучим. Мы так научились, пообвыкли в своих страстных привычках.

Какой же должен быть обратный путь к благодатным душевно-телесным реакциям? Не существует в православии  устава Святого Терпения или свода правил для совершенного избавления от греха осуждения. Осуждение не вошь, его одним керосином сурового поста не выведешь. А как порой хочется, чтобы был запротоколирован красными буквами в гипотетическом  «Правильнике страстей человеческих»  некий шаблонный канон избавления, например, от страсти сребролюбия: «совершенно отрешиться от страсти сребролюбия помогает нелестное стояние на единой ноге трижды в день с чтением 118 псалма дванадесять раз  и  питием зверобойного отвара на сон грядущий. Следование сему канону страсть сребролюбия в две седмицы совершенно истребляет». Слава Богу, ничего подобного, спасительно-механистичного в своей духовной практике Церковь не приняла. 

Вспоминая в четвертое воскресение Великого поста книгу преподобного Иоанна Лествичника «Лествица райская» мы находим в ней полное отсутствие технологий спасения, даже разделение ее на тридцать ступеней, не есть уступка духу времени, не некое подобие эзотерических степеней в религиозных гностических системах древности и современности, а символическое следование жизни Христовой, как писал сам преподобный Иоанн: «Соорудил я лествицу восхождения... от земного во святая... во образ тридцати лет Господня совершеннолетия, знаменательно соорудил лествицу из 30 степеней, по которой, достигнув Господня возраста, окажемся праведными и безопасными от падения". «Лествица райская» удивительно безыскусна в своих духовно-аскетических предложениях об очищении от страстей, например, в ней дается на первый взгляд наивно-простоватый способ, как перестать гневаться на ближнего. Какой бы вы думали? «Не гневайся на ближнего». Не верится? Прочитаем отрывок из восьмого слова  преп. Иоанна Лествичника «о безгневии и кростости:

«Гневливый человек по временам сначала произвольно (по свободной воле – ред.)  увлекаясь этою страстию,   потом уже от навыка и невольно (по привычке и принуждаемый устойчивой психо-соматической реакцией – ред.)  побеждается и сокрушается ею. Ничто так не противно кающимся, как смущение от раздражительности, потому что покаяние требует великого смирения, а раздражительность есть знак великого возношения. Враги гнева, которые держат его в узах, суть безгневие и кротость». 

А какой метод советует святой Иоанн  применить для победы над гордыней? «Смиряйся и одолеешь гордыню!» Как  понять такую духовную простоту избавления от страстей? Здесь-то начинается внутренняя круговерть! Что же делать, если, скажем, на меня наорал несправедливо начальник при других сослуживцах? Рассматривать, как советуют нам учебники современной психотерапии, его грязные, деформированные толстыми лапами, ботинки и усмехаться про себя: «Вот ты, братец, орешь, как боров, а у тебя ботинки-то не чищены!» Или, наоборот, глядя на иссиня - белоснежную рубашку руководителя улыбнуться: «Вот какой щегол! Куда тебе до православного верующего человека, который блюдет душу свою, а не внешность». Или, может быть, нам следует заняться аутотренингом «в реальном времени», начать талдычить мысленно: «Я спокоен, я спокоен, я совершенно спокоен, как графин с водопроводной водой, начальник, для меня трын-дрова, пустое место, лепешка коровья»? На что похожи такие психологические  манипуляции? На малодушное страусиное поведение, на самоидентификацию, основанную на унижении другого человека, пусть и мысленно! Это в первую очередь,  ложь и обман по отношению к себе, трусливое съеживание в жизненно-поведенческий тупике.

Или – как же мы сразу-то не вспомнили о православной «формуле спасения», «палочке-выручалочке»  на все случаи социального унижения -  вот она, запоминайте: «Я смирённый, я смирённый, яко овча, я ничего не отвечу на злохуления, аз есть червь, а не человек», то есть внешне нужно прикинуться совершенно невозмутимым, даже ласкательно-вопрошающим, гоголевским  Акакием Акакиевичем, дескать, «зачем вы меня обижаете?». Пусть в душе гремит Куликовская битва, пусть ломаются копья и рвутся в клочья кольчуги, но только где-то там в «бездне душевной», глубоко внутри меня,  в «черном ящике» сознания,  так что никто и никогда об этом не догадается. И после, как следствие, психологического надсадного застоя -  гипертония, диабет, язва желудка, инсульт, невроз, ишемия, тремор, гиперкинез, остеохондроз поясницы, мигрень и так далее. Нам это надо?   

Церковь, подвижники Божии и в их числе преподобный Иоанн Лествичник подобной душетерапевтической практике никогда не учили. Они говорят просто и убедительно: «Смиряйся! Бог поможет!» Что же под этими словами скрывается, как их правильно понимать? Причем, способ одоления страстей, предлагаемый Церковью, настолько очевиден, что наш городской, затравленный социальными сложностями, ум не может поверить в его результативность. Мы призваны к простому ежедневному маленькому подвигу, «тихой подвижке»: как наработались  за много лет привычки гневаться, завидовать, осуждать, бездельничать,  точно так же необходимо выработать другие привычки, добродетельные навыки   - смирение, благодарение, одобрение, трудолюбие. Именно поэтому святые неустанно повторяли, что «день прошедший без поношения - это пустой день». День,  который «подарил» мне возможность не гневаться, не раздражаться - это пустой день, потому что я не имел возможность применить духоносное, «термоядерное» средство по искоренению страстей. Этой  взрывной силой  благодати можно всякую страсть истребить без остатка и перейти по слову преподобного Иоанна к третьему уровню победы над греховными душевными привычками: «Начало блаженного незлобия сносить бесчестия, хотя с огорчением и болезнию души. Средина - пребывать в оных беспечально. Конец же оного, если только оно имеет конец, - принимать поношения, как похвалы. Да радуется первый; да возмогает второй; блажен о Господе, и да ликует третий».

Но как тушить дом, если он весь облит бензином и горит белым пламенем? Тушить его бесполезно, надо выпрыгивать и спасаться. Что же нужно делать, чтобы в минуты «огненного озлобления» сохранить мир, который Господь дает нам в Церкви, кроме того, что необходимо ежедневно  «внимать себе», трезвиться и смотреть за своим сердцем как бы со стороны?  Условие тоже несложное: надо отойти от мелкоцветного душевно-плотского суетного взгляда, который окружает нас, посмотреть на искусительную ситуацию не со своей себялюбивой эгоистической колокольни, а с «высоты птичьего полета»,  с верхней поперечной перекладины Креста Христова. Господь предрекал апостолам: «Когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Иоан.12, 31- 32). Принцип «вознесения» работает и на человеческом уровне. Когда душа «вознесена на крест», когда она плачет и сострадает всякой твари и всему миру - и, пребывая в этом «вселенском плаче», странно радуется - то тогда на любые поношения, «бичевания  и гвозди»,  она отвечает, что причиняющие зло «не ведают, что творят» и полна подлинного Божьего утешения. 

Речь идет не о сиюминутном подходе, не о временном «вознесении на крест» на период тягостных «страстных» дней жизни. Немыслимо подгадывать и подстраховываться, самого себя обмануть не получится, тем более благодать Божью. Предлагаемый спасительный крестный метод не «сработает», если  мы, дождавшись искушения, сломя голову, побежим на свою житейскую голгофу и попросим приколотить нас на пару часиков ко кресту, чтобы потом, благополучно миновав злые события,  с достоинством исповедника сойти с него под «бурные аплодисменты» предстоящих.  Речь совсем о другом. Мы постоянно слышим призыв  о со-распятии Христу, не о  нравственной соотнесенности наших страданий и крестных страданий Сына Божьего, а  о таком непостижимом  духовном делании как о природном, о благодатно-энергийном  единстве  со Христом подобным тому, как мы приобщаемся Его Тела и крови  во время Евхаристии.

Таинственны и непостижимы пути, сотворенные Богом для нашего спасения!  «Если мы со-распинаемся Христу – открывает сокровенную истину апостол Павел, - то и со-воскреснем вместе с Ним» и со-радуемся на Небесах. (Рим 6, 3-10). Подвиг постоянного «со-распятия Христу», пожизненного Крестоношения не есть погружение в вечное состояние серо-коричневого уныния, мировой скорби, беспросветной печали, сладкого себяжаления. Нет, и еще раз нет!  Это величайшие, радостно-благодатные, глубокие, святые  человеческие чувства, дарующие  духовные силы превозмочь все, что человек встретит на своем жизненном пути. Со-распяться Христу - это значит со-царствовать, а, следовательно, со-любить с Ним. Нельзя со-любить со Христом без со-распятия. Если будет нам даровано благодатью Божией  со-распятие, то тогда на нас в совершенстве  исполнятся слова Христовы: «Иго мое благо и бремя мое легко есть» (Мф. 11,30) и никакое искушение не покажется нам невыносимо трудным и безжалостно бесчеловечным. Все обернется «во славу укрепляющего» (Флп.4,13)  нас Господа Иисуса Христа.