Благовестие праздника

Посмотрим внимательно на праздничную икону. Каждый образ сам по себе глубок и символичен. Душа человеческая восходит в храм Господень, поднимается к Богу. Сразу ли она, будучи чистой и ясной, возносится к порогу храма, мгновенно ли она оказывается в недрах Любви Божией, в осиянии благодати? Нет, ей предстоит преодолеть ряд «широких ступеней» для восхождения, подняться по «лестнице добродетелей», совершить высокий путь христианского совершенства прежде, чем душа достигнет божественных врат. Сама ли она, своими ли только силами совершает она этот подвиг? Нет, говорит Священное Предание праздника, ей должна споспешествовать благодать Божия на этом трудном для всякого человека пути. А когда душа достигает последней ступени в сиянии длительного сокровенного духовного опыта, она становится убеленной сединами и входит в храм исполненная совершенной премудрости и святости? Нет, утверждает нас иконография праздника, душа даже имея весь земной духовный опыт и десятилетия аскетической жизни, приникает к Божьему Чертогу, как юница, как неопытная «во святая святых» божественной Жизни. Одна ли она создает свой духовный путь? Опять нет, мы видим на иконе, что прежде всего усердием отца и матери душа «вводится в Дом Господень». И не только они поставляют ее на «лестницу славы». Рядом с родителями Девы Марии на иконе изображены с горящими свечами чистые девы, символизирующие наших духовных сподвижников и друзей на трудном пути к Богу, некое церковное содружество, помогающее нам не оступиться при подъеме к святым вратам. Что может человек один? У него, красноречиво убеждает нас праздничный образ, непременно должны быть помощники от числа человеков, ибо  люди должны научаться друг от друга.

Как тут не вспомнить историю из древнего Патерика.   Однажды юный монах зашел в храм к старому священнику, который славился святостью своей жизни. И вдруг услышал, что тот с ошибкой произнес молитву. Монах не утерпел и сказал:

- Отче, прости меня, но ты произносишь молитву с ошибкой.

Старый священник ответил:

- Я молюсь так, как меня научили. Если бы я был неправ, Бог не посылал бы ангела, который  каждую литургию молится вместе со мной.

Монах, был хоть и юн летами, но мудро попросил священника, чтобы тот сам спросил у ангела кто из них прав?  

На следующий день священник ответил монаху:

- Ангел сказал, что прав ты. А когда я его спросил, отчего же он раньше молчал, он сказал, что Бог так устроил, что люди должны научаться от людей.

«Люди должны научаться от людей» и не только в малом делании, но и в великих делах совершенствования души своей.

Более того, там на самой высоте, когда уже распахнутся перед душой врата Божьи, должен оказаться некто, на иконе это первосвященник Захария, который полнотой духовной власти сподобит душу, словно родительским благословением, кто возьмет ее за руку и подведет честным образом, как равную равным, к неизреченным святыням Господним. На иконе праздника символически изображен, вплоть до мелочей, идеальный духовный путь христианина к Богу: от земного поприща под покровом отца и матери до Небесного Отечества под покровом Божьей благодати. Вот, что изначально уготовал Господь для любящих его: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф. 25. 34). На иконе ясно изображена цель всякой человеческой жизни – храм Божий, «Царство, уготованное… от создания мира». Не «огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (Мф. 25, 41) и не смерть судил для человека любящий Бог, а "святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога…Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному. Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов…Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов Агнца.…  А двенадцать ворот - двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города - чистое золото, как прозрачное стекло. Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель - храм его, и Агнец (Откр. 21, 10-23). Именно начало этого Небесного Града мы видим прикровенно в левой части иконы под образом Иерусалимского храма.

И последнее, что следует добавить к символической иконографии праздника: душа, восходящая к Богу сомнений и страха не имеет, ибо «в любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершенен в любви (1 Ин. 4.18), душа доверяет в своем восхождении и проверенным истиной земным помощникам и встречающим ее перед вратами вечности совершенным делателям. Она вся открыта чуду Любви Божьей и смутить ее на этом пути невозможно, ибо «ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе Господе нашем (Рим 8: 34-59).