Поиск

Жертва на иконостас

Для перевода пожертвований отсканируйте в приложении Сбербанка

Пожертвование на иконостас

Жертва на храм

Для перевода пожертвований отсканируйте в приложении Сбербанка

На уставную деятельность

Мы ВКонтакте

DSC02025

Предисловие в путь

Великорецкий крестный ход – звучит оптимистично, обнадеживающе, победно! «Смерть, где  твое жало? Ад, где твоя победа?» - это тоже сказано о нашем крестном ходе, недаром же он получит свое второе наименование, как вятская Пасха. Но крестный ход не только всеутешительная благодать и «цельнометаллическая» радость! Великорецкий путь явственно включает в себя и опыт смерти, вхождение в темные воды собственного греха и страстей. Любое перемещение по земному пространству не вызванное физической надобностью есть личностная форма самоутверждения,  расширение своего духовно-культурного простора,  акт «разбрасывания и собирания», узнавания  себя в пределах своего времени, века, эпохи. Все сказанное выше относится и к народным, многотысячным передвижениям, поискам своего места на земле, расширениям отеческих границ. Наш крестный ход не исключение.

Мы идем по земле не только от Евхаристии к Евхаристии, от праздника  к празднику, но и от одной родной могилы к другой, от одного холма голгофского к другому. Мы  видим  мир от одного креста до другого, в ожидании всеобщего воскресения. Не только свет Христов освящает наш земной путь, но и  тени смерти прорываясь в нашу человеческую реальность, порой правдиво указывают нам вектор жизненного движения. Только во свете из гроба Христова мы можем рассмотреть свое лицо и лица других, самоосознать себя перед временем и вечностью -  и не упасть духом, и остаться людьми!

Крестный ход - это в некотором смысле вхождение в смерть, в опыт смерти,  "труда и болезни", в уменьшенном, разумеется, виде, но все-таки настоящей смерти, без всякого церковного романтизма и передергивания смыслов. Крестный ход - это временная смерть, это сто двадцать часов стояния перед «вереями ада», это погружение в «могилу» терпения и душевных страхований. Мы призваны оттолкнуться от этой временной, «гибельной» для греха, реальности  великорецкого пути и войти после исхода и освобождения в нечто большее, чем сама временная жизнь – в «чаяние воскресения мертвых и жизни будущего века». Собственно, ради этого опыта смерти и последующего личного воскресения большинство и совершает пятидневное земное движение за образом святителя Николая из Вятки до реки Великой. Наше же небольшое повествование «о крестном ходе глазами детей», надеемся, станет для читателей нашего сайта и паломников добрым путеводным предзнаменованием, тем более, что оно составлено из бесед с ребятами в нашей воскресной школе. «Крестный ход глазами детей», тех самых, о которых сказано: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18, 3). Повествование рассчитано на широкий круг родителей.

Первые шаги по круглой земле 

Преподаватель. Сегодня, ребята,  мы с вами поговорим о том, как совершается Великорецкий крестный ход, а начнем, пожалуй, издалека, как и полагается в рассказе о древнем крестном ходе. Каждый храм – это не только каменное здание, но и большая христианская семья. Люди, которые ходят молиться в храм – все они составляют единую семью или общину. Эта семья называется еще серьезным словом - приход. Каждый приход-семья начинает  готовиться к Великорецкому крестному ходу задолго, чуть ли не Нового года. Прихожане загодя сами шьют или покупают в магазине рюкзаки, термосы, спальные коврики, палатки, газовые маленькие примусы и многое-многое другое, потому что крестный ход – дело очень ответственное и любая мелочь в нем может пригодиться. Крестный ход – не прощает самонадеянности и легкомысленности. Вот, например, ты не позаботился об удобной, желательно растоптанной, обуви и что же? На первом же переходе ты можешь сойти с крестноходного круга. Обидно будет? Конечно! А виноват будешь только ты сам. Больше некому. Или опять мама с папой должны будут виниться? С такими смешными мыслями, ребята, лучше в крестный ход вовсе не ходить. От каждого прихода вместе с прихожанами идет батюшка с крестом. Он идет в самой гуще приходских ходоков. А вокруг него, как овечки Божьи, поспешают с огромными рюкзаками выше головы, прихожане храма. Но давайте все по порядку. 3 июня все приходы-семьи, тысячи и тысячи людей, как обычно собираются у главного храма города Вятки – Успенского кафедрального собора, где самый главный батюшка, владыка Марк, освящает в источнике воду. Потом он всех кропит святой водичкой.

Дети. А зачем?

Преподаватель. Чтобы никто не боялся предстоящего путешествия, длинного и дальнего. Ведь всем людям, их еще уважительно называют – крестоходцами, предстоит целую неделю провести в дороге, в лесу, в поле под совершенно открытым небом, под палящими лучами солнца, под дождём, под бурей, под снегом, среди волков  и медведей диких и разных других ленивых животных, которых называют комарами, мошками и клещами. А животными эти насекомые называются не потому, что они животные, а потому, что они живые. Животные от слова живот, жизнь. Слушайте дальше. После того, как владыка Марк всех омоет родниковой водой, все приходы-семьи выстраиваются друг за другом и с духовными песнями в честь святителя Николая, начинают Великорецкий крестный ход. И вот, тысячи и тысячи людей идут по центральной улице Вятки, поют, радуются, а полиция не дремлет, водителям в машинах полицейские кричат в громкоговорители: «Стойте! Нельзя ехать - крестный ход идёт!» И все машины останавливаются, даже самые большие грузовики. И пешеходы все смотрят на крестный ход, люди в домах  открывают окна, порой высовываются оттуда по пояс и кричат: «Ура! Крестный ход идет!». А некоторые из окошек и букеты цветов кидают! Такая радость бывает у всех в сердце. Все встречные и поперечные люди уже как победителей встречают паломников, хотя они ещё никакой победы не совершили. Но я уверен – совершат! Им предстоит пройти почти 200 километров! Это знаете сколько? Были на театральной площади в центре города?

09da6bdbd482e81607d0782e59935439

Дети. Да, были!

Преподаватель. Ну вот, 200 километров пройти – это как, если тысячу раз обойти вокруг фонтана!

Дети. Вот это да!

Преподаватель. Можно и другой пример привести.  Вот, если встать на горку и посмотреть далеко-далеко, то это будет всего километров десять. А представьте, сколько пройдут паломники? А ведь среди них в крестный ход пойдут не только сильные богатыри, но и мамы, и мальчики, и девочки. Порой «идут»  такие маленькие, которые даже еще не идут, а их несут на руках. И еще идут старенькие бабушки и их тоже немало в крестном ходе!  Знаете, как они поспешают? С палочкой легкой идут, ту-тук, пригнувшись к земле.

DSC01897

На Божьи одуванчики они похожи, того и гляди – ветром унесет! У них рюкзаков не бывает за спиной.  Каждая бабушка несет только сумочку холщовую, в которой у ней немного хлеба и огурчиков- помидорчиков. И еще соль в спичечном коробке. Соль - это "святое"! И эти, на вид немощные бабушки, всю неделю идут, и хлебушек свой черствый кушают и водой запивают. Но, конечно, когда такую  бабушку другие паломники встречают, то они их питают досыта, дают им и картошку, и рыбку, и мёд, и орехи, словом,  всё, что сами с собой берут. В Крестном ходу люди не знают, что такое жадность! Это, ребята, факт! Но бабушки, они тоже хитренькие, они скрываются, они хотят за свои грехи помолиться хорошо, потерпеть, поскорбеть в дороге  и поэтому часто отнекиваются, не берут вкусную еду и сторонкой обходят паломников с огромными рюкзаками-шкафами.  Расскажу вам,  один примечательный случай. Однажды, в один крестный ход  мы шли  по хвойному лесу. А в хвойном лесу, знаете, как бывает, идешь-идешь, ветку сильно отогнёшь, чтобы пройти, забудешься на секунду, отпустишь ее невзначай, а идущему за тобой эта самая ветка, когда распрямится, вдруг стукнет по голове. Бывало такое с вами?

Дети. Аха!

Преподаватель. И вот, одна женщина так шла, отогнула ветку и забыла её придержать, и эта ветка как хлестнет бабушке по лицу прямо до крови. А она говорит: « Слава Богу, Господь сподобил меня за мои грехи пострадать». Вот какая бабушка терпеливая, не заплакала даже, Господа поблагодарила. 

А меня посчитали? 

И вот с пением и молитвами шли мы, да шли по прекрасной земле русской почти до обеда с небольшим отдыхом в селе Макарье, и наконец, остановились на первый привал у высоких тополей посреди вспаханных  полей,  чтобы посчитать, сколько же людей пошло в крестный ход?  С одной стороны поставили высокий флаг- хоругвь и  с другой стороны поставили высокий флаг - хоругвь, и люди стали проходит между двумя этими хоругвями, как бы в дверной проем, а игумен крестного хода, тогда его вел отец Тихон, это самый главный начальник в нем, стоял с крестом и считал их. Люди проходили мимо, целовали крест, а игумен складывал в уме число паломников: двадцать пятый, сто пятнадцатый, тысяча первый и так далее, пока всех не посчитал. Никого не забыл! Он и меня тоже сочислил.

img_5267_3629x2419

Дети. А сколько всего он людей насчитал-то?

Преподаватель. Вот, я тоже его об это спросил, но он улыбнулся и ответил загадочно: «Бог знает!» А  я догадался, почему он не сказал. Расскажу подробней об этом. Сначала я его тихо спросил: «Сколько, батюшка, насчитал людей?». А он как будто меня не услышал.  Но я не унялся и во второй раз спросил, но он  и тут никакого внимания на мой вопрос не обратил. Словно глухой.  И я спросил  его в третий раз, громко так спросил, вслух всех паломников:

- Отец игумен, сколько насчитали людей, идущих в крестный ход?

И он ответил тогда:

- Бог знает!

Игумен мудро ответил. Сначала я подумал, что он не хочет мне тайну открывать. Но потом догадался, нас слышат не только ангелы Божии, но и духи нечистые. И вот он скажет, например, «идут 1026 человек», а духи нечистые ухмыльнутся: «Вот, хоть одного человека, а отобьем, чтобы было 1025». Как говорят, маленькое зло, а приятное. Они в школе не учились, может быть, и считать-то толком не умеют.  А так они не знают точное число паломников, и злая ревность их не может исполниться. Но я вам сейчас по секрету скажу, теперь-то можно, что в тот крестный ход пошло пять тысяч двести двадцать три человека.

Дети. О-о-о-о! А как Вы сами узнали?

Преподаватель. Очень просто. Я сам недалеко от игумена стоял и считал. Но тогда я тоже никому этой маленькой тайны не сказал. Слушайте дальше. Мы продолжали идти и идти, палило солнце, дул ветер,  а мы шли с молитвой, все вперед и вперед, к  главной цели нашего крестного хода – к месту явления иконы святителя Николая – в село Великорецкое! И на коротких привалах пили только воду и ели простую пищу, кто чего с собой взял. Делились друг с другом по-братски. Но вдруг на одной из стоянок к нашей группе паломников из храма  подбежала веселая бабушка и закричала: «Предтеченские! Я искала, искала вас, вот даже автобусы все ушли, а я вас нашла!» - и поставила перед нами большую корзину пышных ватрушек, почти еще горячих. «Это вам всем, кушайте на здоровье! – говорит. – Это моя лепта бедной вдовы, моя маленькая для вас подмога»! Как она нас нашла в такой кутерьме, среди многих тысяч людей, это тоже маленькое чудо! Пришли мы под вечер в село под названием Бобино.

img_3061_3024x2268

Дети. Как?

Преподаватель. Бобино, от слова « боб». Там, вообще, очень много таких интересных названий: Бобино, Горохово, Пузыри, Брюханы, Подколюга, Мурыгино – всех названий не перечислить. И вот, пришли мы в Бобино. Это простое село, но есть в нем  и каменные дома. Оно старинное, красивое раньше, обихоженное было. Сейчас в селе на городской площади в центре  некрутого холма возвышается небольшой деревянный храм. А раньше там стоял каменный, высокий. Я спросил у местных жителей: « А когда храм разломали?». Они ответили: « Совсем недавно, лет всего 20 назад. И люди, которые этот храм на кирпичи разломали, они этот кирпич продали  и купили себе в Кирове квартиры и машины». Да, вот ребята, какое зло можно сотворить: Церковь Христову сломать, а себе квартиру купить. Не будем их осуждать, но они явный грех сотворили в очах Божиих и человеческих. Но зато их дети, теперь построили храм другой, пусть пока деревянный, придет время, и каменный возведут. Но дело уже было  к ночи. Спать нужно. Смотрю, все куда- то пошли ночевать. Нам тоже ведь хотелось где-нибудь под крышей оказаться. А тут подходит к нам одна раба Божия и приглашает: «Предтеченские, пойдемте с нами». И взяли нас вместе с гимназией православной, вместе с учителями в хороший и чистый домик. Мы туда пришли, наши натруженные в пути ноги вымыли с мылом, протерли сухой тряпкой, чтобы хорошо они отдохнули. Здоровые ноги в крестном ходе – это, ребята, первое дело! Потом мы сели ужинать. Хозяйка, что нас принимала, сварила нам в чугунке картошки и огурчиков свежих порезала на тарелку. А картошка в деревне не такая, как  у нас в городе. Она желтая-желтая, как лимон, рассыпчатая, сладкая. До того вкусная, что ее можно вместе с кожурой есть! Когда же мы потрапезничали, это значит, покушали, то пошли скорей почивать, потому что времени уже было одиннадцать часов ночи. А вставать знаете, во сколько надо было? В два часа ночи, в глубокую-глубокую ночь, потому что в крестном ходу лучше идти, когда солнышко еще спит, иначе будет жарко, и поэтому  идти и молиться будет намного труднее.

DSC01949

Поднялись мы в два часа ночи, как намеривались,  собрали свои рюкзаки и встроились в длинную цепочку крестного хода. Он километра на два растянулся по ночной дороге.  Головная его часть уже далеко скрылась.  А женщина, которая нас принимала, спросила: « Предтеченские, вам понравилось у меня?» И я пошутил: «Вы знаете, даже врагу такого ночлега не пожелаешь, какую мы у Вас ночь провели». Она испугалась:  « Как так, что врагу не пожелаешь?» А потом сама догадалась и улыбнулась на прощанье.  А вы, ребята, догадались, почему врагу не пожелаешь?

Дети. Нет.

Преподаватель. Врагу ведь  обычно всего плохого желают, а тут нас так славно принимали, что только лучшему другу такой ночевки  можно пожелать, а не врагу.  Но если говорить серьезно, то врагу по-христиански, тоже надо желать добра, пусть ему тоже будет хорошо.

 img_6313_1915x2554

 Ночное пешешествие 

Ночь была чудесная: тихая и туманная. Звезд видно не было совсем. Многие паломники брели по дороге с зажженными  фонариками. Зрелище было  очень необычным. Идет впереди тебя несколько тысяч человек и многие фонариками светят, словно это рукотворные звездочки горят в небе. Огоньки сияют, мигают и при этом все молятся и поют, красиво поют. Так шли мы несколько часов по темноте, без солнца. А вдруг ногу начнет обувь мозолить, что тогда делать? Не нужно ждать, когда появятся красные волдыри. Только чуть-чуть почувствовал, что мозоль стала расти, гореть на стопе, сейчас же сходи на обочину, разувайся и лепи лейкопластырь на покрасневшую пятку. Если по-хорошему залепить натертое место, то там не появиться никакой мозоли, раздирающей всю ногу. Поняли, как следует поступать? Очень многие паломники не смогли дойди до конца крестного хода, потому что не обратили внимания на этот начальный момент появления мозоли. А какие я видел ужасные болячки! Люди иногда умудряются смозолить себе обе ступни, все пальцы  на ногах и пятки! Ведь еще и тяжелый рюкзак вес избыточный создает. Он давит камнем вниз и под его тяжестью стопа в обуви начинает двигаться не так как обычно и потому мозоли возникают почти мгновенно! А вот бабушки в своих стоптанных башмаках, а порой и в резиновых галошах, летят над дорогой, как Божии одуванчики, легонько, бодро идут.  

 p1140449

Прошли мы темной порой, наверное,  часа 2-3 и вдруг перед нами открылось большое озеро, туман по нему стелется, рыба не плещет, тишина стоит невероятная, звонкая, даже паломники поутихли с песнопениями. И вдруг во всю мощь на небо выскочило солнце! Его лучики пронзили всю озерную, остолбеневшую  воду. Вся вода стала как будто розовая, как земляничная поляна стала вода. Очень красиво. И все окрасилось: и лес, и дорога, и мы – всё, всё в розовый, «сладкий,» цвет, хоть  языком слизывай. И мы все так возликовали, так радостно стало, что с удвоенной силой стали петь и молиться. Не заметили вовсе,  как на высокой горе появилось село Загарье с высоченной белой колокольней. Мы поднялись  в гору по петляющей глиняной дороге под палящим солнечным зноем. Было тяжело. Некоторые люди даже  стали падать в обморок. Вот идет впереди тебя человек, идет и вдруг, бум, упал и лежит, совершенно не двигается.  Не может дальше идти, но его никто не бросает на дороге, здоровые мужики топорами вырубают в лесу палки и знаете, как делают? Две толстые палки кладутся рядом друг с другом на землю, а поперек них, крест на крест, кладут сверху еще несколько сучьев покороче, а потом все палки обвязываются веревками. Вот и готовы походные носилки! На таких самодельных носилках несколько упавших в обморок человек другие паломники тащили  до самого Загарья, потому что машины скорой помощи не было. Она не могла по бездорожью за нами проехать.

IMGP4575  

 Встречай, Загарье!

Загарье встретило нас радостными возгласами.  Люди, ждавшие крестный ход на солнцепеке у колокольни, заждались. Перед отдыхом  был большой молебен с освещением воды. Возглавлял его один местный батюшка, отец Владимир его зовут. После молебна он всех паломников здорово кропил освященной водой из огромного многоведерного чана. Как хороша была холодная водичка после жаркого перехода! Батюшка кропил, кропил народ, а людей "чающих движения воды" было так много, что, в конце концов, в этом огромном чане не осталось ни одной капельки! Всех ободрила освященная вода. Пошли мы после молебна отдыхать в тень старого огромного тополя. Лежим, блаженствуем и вдруг случилось страшное искушение, испытание по-другому. К колокольне подъехала машина с мороженками. Блестящая такая, с рисунком пингвина на борту. И всем нам немедленно захотелось съесть по ледяной вкусняшке. Но быстро решили: покупать мороженку никто не будет, потому что мы идем крестным ходом и нечего по пустякам расслабляться.

101838594_large_Zagare 

И сладкую газировку покупать не будем. Вернемся обратно в город, вот тогда и устроим объедение! А там, в машине было и эскимо на палочке, и пломбир, и ореховое и банановое, словом, всякое – всякое. И была с нами одна девочка по имени Марина. Она долго молчала, смотрела на очередь к машине, а потом не выдержала и сказала:

- Можно я куплю три мороженки?

А наш батюшка предтеченский, отец Николай ответил:

- Нет, Марина, не надо мороженки покупать.

А Марина за свое:

- Ну, хотя бы одну?

- Нет, не нужно, Марина, мы же  все вместе решили без мороженок обойтись.

А она не унимается:

-Тогда можно, я хотя бы не мороженку, а стаканчик вот этот вафельный куплю без мороженки.

Батюшка Николай улыбнулся ей:

- Марина, ты уж без стаканчика как-нибудь, хорошо? Другим ведь тоже захочется.

И она набралась мужества и сказала:

- Ладно, я ради крестного хода, ради святителя Николая никакого мороженого есть не буду!

Справилась, значит с искушением. А вы, ребята, смогли бы отказаться?

Дети (задумчиво). Да! Я бы смог! А я нет. А я потом!

1974-tobolsk

Преподаватель. Ничего, придет время, и вы сами сможете себя в крестном ходу испытать на душевную крепость. Кажется, мороженка – такая малость, возьми, да съешь и не думай об этом. Однако, духовный труд в крестном ходу и состоит из таких вот многочисленных малостей: здесь бабушке помог перейти овражек, там поделился на привале любимым пряником, тут утешил друга бодрым словом, здесь поддержал молитву, отдал теплую кофту на ночлеге, глядишь и крестный ход прошел благодатно и радостно. А если начнешь себе уступать, делать всякие мелки поблажки, а их с каждым разом все больше и больше становится,  то можно весь крестный ход пройти, а никакой сердечной духовной теплоты не почувствовать, то есть бездарно время в святом пути "убить". Вернемся к нашему рассказу. Когда все угомонились и уютно улеглись на своих дорожных ковриках,  вдруг послышался какой-то шум и многие  наши предтеченские паломники побежали к отцу Николаю с криками:

- Батюшка, чудо, чудо!

Какое же чудо случилось? В селе Загарье есть магазин, единственный, каменный магазин рядом с колокольней. Вы, ребята,  видели кассу в магазине, которая отбивает чеки после покупки?

Дети.  Да, видели.

Преподаватель. А все видели чеки?

Дети. Все!

Преподаватель.  А вы обращали внимание, что бывает напечатано на чеке?

Дети. Нет. А что?

1

Преподаватель. Там на конце чека обычно машинка отбивает слова: «спасибо за покупку». И вот, что случилось. В этом магазине стояла старая, полуразвалившаяся касса, она исправно работала, но никогда с самого первого дня установки не отбивала на чеке «спасибо за покупку». Это продавщица рассказала. Но вот, когда к ней в магазин явились люди из крестного хода и стали приобретать что-то необходимое для паломничества, то внезапно эта старая, полуживая машинка стала четко отбивать на чеках «спасибо за покупку». Продавщица ужасно удивилась, глазам своим не поверила! С этими-то новенькими чеками прихожане и побежали к отцу Николаю, показать, вот мол, батюшка, какое чудо произошло у нас, касса стала «спасибо» отбивать.  Батюшка Николай не стал никого разуверять в «чуде». Он просто сказал:

- Вот, дорогие мои, что значит благодать Божия! Перед ней  не только живые люди, но и машины механические склоняются. И потом, не забывайте, что слово «спасибо» это сокращенная фраза «Спаси Бог!» Этот немного смешной факт нам в назидание: все живое и неживое словно благословляет нас в этот святой путь до села Великорецкого. 

Испытания земные 

Хорошенько отдохнув, мы двинулись в дальнейшее благое путешествие. И вдруг опять духовное испытание. Искушение с мороженым было в основном для девочек и мальчиков. А тут пришло искушение для взрослых людей. Мы топали дружно по горячему асфальту. Была такая жара, что асфальт даже стал мягким  и в некоторых местах словно задымлялся, тяжелый пар от него поднимался.  А мы шли себе и молились, а с правой стороны дороги опять замаячило большое озеро. Только глаза закрой – и ты уже там, в прохладной  глубине плывешь, никакой солнечный жар тебе нестрашен. И так захотелось взрослым в этом озере искупаться, омыть все свои косточки! Но никто, ни один человек не решил отстать от крестного хода. Все решили мужественно перетерпеть «зной и вар», то есть солнечный жар, до победного конца. Вскоре мы остановились, сильно утомленные, у одной деревеньки. Упали просто вдоль старого забора на свои рюкзаки. Но игумен крестного хода долго разнеживаться на этой стоянке нам не дал. Стали вновь собираться в дорогу и слышим трактор по дороге мимо нас тарахтит, едет, трясется. Ну, пусть едет, нам-то что?

108932

Однако, один из паломников, молодой парень, не из нашего прихода, вышел на дорогу, поднял руку и остановил трактор. Поговорил о чем-то с водителем, присвистнул зачем-то и забросил к нему в кабину свой рюкзак. Он решил, что всех умнее, чего рюкзак на своем горбу тащить? Пусть его машина везет! На самом-то деле он немного смалодушничал, с кем не бывает, но вот такого гордого вида, когда он от трактора отходил, строил из себя «крутого», делать ему не стоило, не то это место - крестный ход, чтобы якать и величаться перед другими. Трактор дальше затарахтел. А парень вернулся к своим друзьям. Они все рядом с нами расположились. А еще и бабушка тут отдыхала, поначалу ее никто и не заметил. Она спросила парня:

- А где твой рюкзак?

Он ей ответил так небрежно, через плечо:

- Да я тут его,  в общем, на трактор, пусть довезет.

Бабушка же сказала:

-Милый сын, рюкзак-от свой ты сам должен нести весь крестный ход, иначе тебе крестный труд не засчитается!

 a967529f258fb373ab6f89a580e592ce

Парень мигом все понял, всю духовную правду бабушкиных слов, и побежал за трактором с криком: «Стой! Остановись!»  Мы ему помогли и тоже стали громко кричать: «Стой, стой!» И тракторист остановился и отдал ему рюкзак. А парень этот рюкзак натянул на себя с большим удовольствием и больше его вообще не снимал, даже на привалах.  Так он понял, что нельзя бросать свой рюкзак, потому что бабушка сказала правильно: « В крестном ходе бросить свой рюкзак – это все равно, что крест свой бросить». Такая вот у бабушки была строгая правда!  

cimg8878_2800x2100

 

Заблудились в чистом поле

Преподаватель. Приблизился вечер.  Мы шли через хвойный лес. На крестный ход налетели темные тучи комаров и мух. Ко мне подошел один юноша и сказал:

- Извините, но я думаю, что  идущий за нами человек в зеленой куртке – вор.

Я  спросил:

- А почему ты думаешь, что он вор?

- А потому, - ответил юноша, - что когда у нас была стоянка,  то в рюкзаке у меня лежала баночка с медом. Он сидел рядом, а когда встали, баночки с медом уже не оказалось.

Я его спросил:

- Может быть, ты сам ее на привале оставил?

Юноша ответил:

- Не знаю, может быть, и оставил.

- Послушай, - сказал я ему, – со мной однажды произошел поучительный случай. Несколько лет тому назад я жил в большом селе. Однажды летом я сидел на лавочке возле дома и ко мне подошел соседский мальчик, лет двенадцати, Дима Петров, очень добрый и ответственный мальчик. Он сел рядом со мной  и простодушно сказал: «Простите, но я вчера видел, как Вы малину у соседки воровали». Я ему ответил: «Прощаю, только я малину не воровал, а просто собирал по разрешению. Я дружу с соседями.  Перед моим домом  есть  небольшой лужок с зеленой травкой, и они его косят для коровки своей. Кустов с малиной у соседей много и они, словно в обмен на скошенную траву,  позволяют мне у них  малину собирать. Так что все в порядке. И твоя и моя совесть чиста».

p6042630_2554x1915

- Вот видите, какие бывают обманки, - сказал я,  вновь обращаясь к юноше, у которого пропала баночка  с медом, - нужно подождать, дай Бог, найдется твоя пропажа.

Юноша утешился моими словами и ответил:

- Ладно, буду лучше считать, что я сам оставил мед на привале или баночка как-то выпала невзначай из рюкзака. А то иду и молиться не могу, все думаю, кто мою баночку украл? Мне не столько меда жалко, сколько тяжело от  мысли, что в крестном ходу может идти  вор.

- Да, это тяжело, - согласился я. - В монастырях прощают любой грех, кроме воровства, потому что тут подозрение падает на всех монахов сразу.

После этих моих слов юноша чуть поотстал от меня, видимо начал молиться и уж, конечно, не о баночке с медом. Но, вы ребята, запомните эту историю, мы еще к ней вернемся.  

Душа в инвалидной коляске 

Крестный ход, ребята, открыт для всех: для старых и молодых, для здоровых и инвалидов. Да, да не удивляйтесь совсем не редкость увидеть в крестном ходе изувеченного жизнью человека. Для благодати Божьей нет инвалидов, все здоровые как богатыри. Вот мы, предтеченские, идем, неспешно поем акафист святителю Николаю, я оглянулся, все ли тут, никто не отстал? Вдруг слышу, скрип колес инвалидной коляски. Посмотрел вправо, и увидел ее хозяина – молодого симпатичного паренька в спортивном костюме. Если у нас идущих паломников основная тяжесть приходится на ноги, то у него соответственно - на руки. Попробуйте-ка крутить колеса инвалидной коляски целый день, руки отвалятся, а он ничего – крутит и крутит, только спицы мелькают. Управляя своей коляской, он весь переход, что-то горячо втолковывал двум своим товарищам, которые  в особенно трудных местах помогали ему двигаться вперед, а порой и просто поднимали коляску с парнем чуть ли не к себе на плечи, перенося его через глубокие лужи или заболоченные места. На привалах парень не растягивался как другие блаженно на траве. Вместо отдыха он своими натруженными, мозолистыми руками (для массажа такие руки то, что надо!) начинал сосредоточенно растирать, разбивать уставшие окаменевшие мышцы на ногах своих добровольных помощников. Не жалость, а восхищение вызывал этот отважный парень-инвалид. И еще скажу, душа  человеческая, сама по себе никогда инвалидом не бывает, разве что от страшных смертельных грехов. Глядя на этого парня в инвалидной коляске одна паломница мне сказала: «Вот, очередное чудо крестного хода! Не только и не столько мы помогаем инвалидам, сколько они – нам способствуют понять великую мудрость: не нужно печалиться о том, чего у нас нет, нужно радоваться тому, что щедро Господь подарил нам! Ведь это такое  богатство!» Я, разумеется, с этими мудрыми словами полностью согласился. А вы, ребята, согласны?

Наконец мы вышли из леса. Впереди раскинулось большое невспаханное поле, оно заросло жесткой травой и тянулось почти до самого горизонта, а это значит, чтобы добраться до конца поля нужно будет еще идти не меньше часа. Далеко. Все уже притомились после долгого и жаркого дня. Однако делать нечего, пошли вперед. И вдруг, как в сказке, ровнехонько посередь поля игумен Тихон крестный ход остановил и всем сообщил: «Похоже, что мы заблудились, не знаю, куда пришли. Это поле в прошлый крестный ход мы не проходили». Но люди не возроптали, а напротив, обрадовались возможности немного передохнуть. Никто не волновался. Ну, поплутаем немного, что в этом особенного? Мы здесь у себя дома, на русской земле, не погибнем! 

Фотограф Джон 

А среди нас был один американец по имени Джон. Он приехал из Америки, прилетел на самолете с большим фотоаппаратом, чтобы снимать людей, а потом напечатать в Америке эти фотографии, получить за это денежки, чтобы купить своим детям  много  красивых игрушек. Это не я придумал. С ним был переводчик. Он нам все слова Джона переводил в точности. Честно-то сказать, как он всем нам надоел, этот Джон-фотограф!

tumblr_mc6kn9GjOw1qe31lco1_1280

Везде он черную морду своего фотоаппарата совал, куда просят и куда не просят. Однажды он даже высоко на дерево забрался со своим фотоаппаратом, чтобы сверху крестный ход заснять, забраться-то забрался, а спуститься ему стало страшно. Сидит на дереве,  кричит: «Плиз, хелп! Плиз, хелп!», то есть помогите по-русски. Пришлось крестный ход останавливать и нашим мужикам снимать его с березы. Когда же американец узнал, что мы заблудились, то не на шутку затрусил.  «Как это заблудились? – стал он кричать громко, - А что сейчас будем делать? В чистом поле ночевать? Это нельзя, это не олрайт!», то есть не хорошо по-американски. Слава Богу, что его крики никто не понимал, а переводчик от усталости ничего не переводил, а может быть, и не захотел. 

Вновь крестный ход поднялся и направился в другую сторону по полю, но шли мы совсем недолго, оказалось снова заблудились. Ничего страшного, решили мы и устроились на отдых, а вот американец Джон совсем сник и стал нам заговорщицки говорить: «Я знаю, я догадливый, этот игумен нас нарочно по полю водит, такой русский экстрим он решил устроить. Однако, если мы на самом деле заблудились, то почему у игумена нет спутникого телефона, чтобы по спутнику определить куда нужно нам дальше идти? Лично я в Америке никогда не расстаюсь с таким надежным телефоном» Мы ему ответили, что нет у игумена телефона со спутниковой связью, но что это не беда, ангел-хранитель выведет! «А знаю, знаю, - заулыбался в ответ американец Джон, - это есть ваша знаменитая надежда на «авось». Тогда  и я на «авось» согласен».

 DSC02072

Вдруг мы увидели игумена Тихона. Он медленно шел от одной группы паломников к другой и что-то тихо им говорил, наконец, он подошел к нам и сказал:

- Знаете, почему мы заблудились? Мы шли и празднословили, мы говорили о пустом, болтали, смеялись, шутили, думали совсем не о том, как получить милость Божию, поэтому Господь попустил нам, чтобы мы заблудились! 

Строгое было вразумление игумена, но нужное! Все паломники тут же вскочили, собрались большим многотысячным кругом и стали  усердно молиться, чтобы Господь указал нам путь. Вскоре крестный ход двинулся дальше и в самом скором времени вышел на правильную дорогу, а до этого  мы уже хотели ночевать тут, прямо в чистом поле под открытым небом, с детками маленькими среди тьмы-тьмущей комаров. И особенно ужасался американец. Ему было очень страшно. Он никогда в жизни не ночевал под открытым небом в русском поле. И, пожалуй, больше такая возможность ему никогда не представится.    

Привет тебе, Монастырское! 

Мы вновь окунулись в темный лес с головой, словно под воду ушли, а поле, оставшееся позади, все затянуло густым белым туманом. Примерно через час сквозь ветки деревьев стали различимы уютные огоньки села Монастырского. Мы приблизились вплотную ко второй ночной стоянке на пути к Великорецкому. Село Монастырское называется так потому, что до революции 17-ого года, до бунта русских людей против Божьей правды,  земли вокруг села принадлежали монастырю. Монахи выращивала на своей земле хлеб, ловили в прудах рыбу, собирали в лесу ягоды и грибы.  Они никого не обижали и брали только то, что им принадлежало.

село

И вот, когда мы к селу Монастырскому подходили, все закричали: «Ура! Слава Богу! Слава Святителю Николаю! Ура, святителю Николаю!» Очень громко кричали, так радостно, так торжественно, так празднично, что как будто бы и не ночь была, а самый настоящий день и как будто бы силы у нас за дневной переход совершенно не истощились. В самом селе ночлежных мест оказалось довольно много: кто пошел ночевать в клуб, кто в больницу, кто в детский садик, а кто в школу. Мы, предтеченские прихожане, пошли с  батюшкой Николаем в домик одной бабушки по имени Степанида. Он стоял на самом краю села. Это было удобно, потому что крестный ход утром проходил через него, и нам можно было поспать чуть подольше. Сняв тяжелые рюкзаки, мы расположились в доме. Я вышел в огород и вдруг увидел, что отец Николай стоит в железной бочке с водой. Вода ему почти до плеч доходила.

- Батюшка, - спросил я, -  что ты делаешь в бочке?

- Стираю штаны, – ответил отец Николай, -  очень уж они загрязнились от глины и отяжелели. Идти трудно, вот и решил постирать их, а кроме бочки больше негде, да и запасных штанов у меня нет, пришлось вот так на себе и стирать, не снимая. 

Выбрался батюшка из бочки, обжал на себе обе штанины, да так и пошел в дом в мокрых штанах, сушить-то тоже было негде. «Ничего, -  ободрил меня отец Николай, - на мне они как на батарее - быстрей высохнут!»  

Бабушка Степандида 

А потом такая была благодать! Бабушка Степанида нас ждала и приготовила сюрприз: горячий суп, жареную гречневую кашу, и даже горячий чай с бубликами! Вот как расщедрилась добрая душа!  Ведь мы, ребята, в крестном ходу два дня шли на сухом пайке, пили в основном воду, хрустели сухарями, орешками и ели  холодную вареную картошку, а тут все горячее было. Вскоре все счастливо поужинали и улеглись спать вповалочку. Знаете, что такое спать вповалочку?  Это когда люди ложатся на пол, рядком, друг за другом.

21098_33

Мне досталось место в угловой комнатке возле окна. В комнате стояла огромная железная кровать, а на кровати горой возвышалась белоснежная подушка с вышитым именем. Очень меня удивило, что эта самая подушка почти полкровати заняла, да еще и именная. Зачем такая? Как на нее голову класть, неудобно ведь? Но что-то мне  не спалось, хотя был уже второй час ночи. Луна сияла за окном, как фонарь. Кругом раздавался такой богатырский храп, что было дивно как на хоровом  концерте. В одном углу тоненько кто-то свистел, в другом кто-то, как лошадь тяжеловес всхрапывал, в третьем - сладко посапывал, как ежик. А я лежал и не мог уснуть и смотрел на луну. Наскучило мне на нее смотреть, и пошел я на кухню, смотрю, а на кухне бабушка Степанида посуду после нас моет. Я вызвался ей помочь.

- Сиди уж, - сказала она, - чего мешаться вдвоем, справлюсь, поди.

И тогда я решил спросить:

- Степанида, а откуда у Вас на кровати такая огромная подушка?

Она домыла молча посуду, присела к столу и вздохнула:

- Память это у меня! Жила я давным-давно в Казахстане. Было у меня там стадо холмогорских гусей, это порода такая – одна из самых крупных!  Выхаживала я их цельную зиму, сберегла к лету всех до единого гуся – семь красавцев!   А тут беда, мужа на новую работу в Россию переводят, вот в это самое село Монастырское.  И сделала я из своего сбереженного стада… семь подушек. Облилась слезами - на всю жизнь хватит!  Подушки я назвала по именам любимых моих гусиков, да еще и имя на каждой вышила. Все подушки теперь у внуков. А эту последнюю «Королевскую», себе оставила. Вот думала, помру, так, чтобы ее  в гроб со мной положили, да вот только не войдет она в гроб-то, большая больно. Теперь внучке, самой меньшой, решила отдать. Пусть обо мне помнит, головку свою потешит. А ты сам-то чего не спишь? Давай уж иди, подремли хоть с часик… Рассвет скоро…

 1819246

Преподаватель.  Страшно вам, ребята, про гроб с большой подушкой слушать или интересно?

Дети. Интересно! А гусиков все равно жалко…

Преподаватель. И Степаниде их было жалко, да что было делать, не бросать же их одних в казацких степях, погибли бы ни за что, ни про что.   А так вот подушечная память о них осталась.  

"Бомжи" под  святительским покровом 

Крестному ходу больше шестисот лет. В нем принимают участие тысячи паломников из разных городов и весей России. Они идут с молитвой за иконой Божьего угодника по  нераспаханным полям, лесными просеками, по заболоченным низинам, мимо заброшенных деревень, разрушенных храмов, дачных «товариществ» и бесприютных полуживых поселков. Впереди - русская святыня, вокруг – Россия. В крестном ходу уныния сердце не знает. Бомжи тоже «малым стадом» вливаются в крестоходное тело. Они упрямо шагают рядом с паломниками, смеются, порой забавляя их своими побасенками. Усталые, «хромые», падают на первых привалах трезвые, встают после непродолжительного отдыха, и вновь бредут, путаются под ногами у всех, спотыкаются, шлепаются в дорожную грязь, но вместе с колонной крестного хода упрямо продвигаются вперед. Они «сияют» для паломников, как огненный столб собственного сожженного бытия. «Горят» в пламени бездомности и ничтожности, но «не сгорают». Однажды ночью на привале к палатке одного батюшки с небольшим числом прихожан присоседились несколько бомжей. Их обогрели, накормили горячей кашей. Бомжи размякли душой и телом, развалились на брезенте, но потом собрались с духом, пошли в лесок, наломали толстых сучьев и разожгли костер. Всем стало отрадней, уставшие лица паломников сами собой заулыбались. Кружок у костра образовался немаленький, спать почему-то никому не хотелось, и батюшка решил рассказать сказку «О потерянном ключе».  

Сказка о потерянном ключе  

У апостола Петра было два ключа. Один отпирал райские врата, а другой их закрывал. Однажды прогуливался  он как-то по райскому саду во время прохлады дня и потерял отпирающий ключ. Искал он его, искал, никак найти не может. Пригорюнился апостол Петр, вернулся к райским вратам, посмотрел в замочную скважину, а народу там собралось видимо-невидимо. Бросил апостол Петр клич по раю, кто ключ найдет, того он сразу на третье небо поднимет. Обыскали  небожители все райские закоулки, но не нашли апостольского ключа. Сидит апостол Петр в великой печали и думает: «Эх, была в раю, хоть одна малая зверушка, она бы вмиг мой ключик отыскала!» Только подумал, смотрит, глазам своим не верит, бежит к нему серенькая мышка-норушка, хвостиком ключ к груди прижимает. Взял апостол Петр у нее свой ключ, открыл небесные врата и впустил притомившийся народ Божий в райский сад. С тех пор в раю много всякой земной животинки веселится и играется. Не на третьем небе, конечно, но им и тут привольно  и неопасливо. Апостол Петр смотрит на них, в бороду добродушно улыбается. И кто только их туда пускает? 

Сказка закончилась, костер догорал, все молчали, вдруг один из бомжей, болезненно толстый и лысый, сказал: 

- А я знаю, кто мыша в Рай пустил? 

- Кто же? – решив поддержать ответчика, спросил батюшка. 

- Бомж, кто же еще! Он с собой в Рай за пазухой  его принес. 

- Положим, что так, - возразил ему батюшка, - а сам-то он как в рай попал? 

- Как обычно, ногами вперед, - ответил бомж, - я хоть и бомжую уже лет шесть, а всегда был боговерующий. Вы, думаете, если у меня дома нет, так я и веру не соблюдаю. Больше скажу, нам без веры никак нельзя, разом пропадешь. На улице  ведь практически живем; хуже, чем в открытом море. Зимой через час – труп. Многие из нас добро знают, мы завсегда делимся друг с другом, помогаем, чем можем. Все под Богом ходим, чего тут говорить. Вот собрались, поскреблись, в крестный ход пошли. Мы его целый год ждем. 

- Нищий Лазарь из Евангелия, между прочим, тоже «бомжевал» у ворот богача, - заметил батюшка, - да и много других бездомных частенько Христа в Его проповеди по Святой земле окружали. Бомж - это современное название древнего явления. 

- Вот, спасибо, батюшка, - закивал бомж, - неслабо про нас сказали. Я вот к раю вернусь. Это же наш теперь единственный дом, другой нам вряд ли увидеть. Так что ждем! А на мышей мы не в обиде. Чего там? Они, можно, сказать, наши домашние животные. 

Последний рассвет 

Преподаватель. Встали мы в ту ночь чуть позднее, чем обычно, около трех часов, легли-то совсем поздно из-за того, что заплутали в полях. Собрались, вышли на дорогу, крестный ход мимо идет. Американец Джон, бодрый  и отзывчивый, уже щелкал на свой фотоаппарат сонных паломников. И нас пощелкал.  О переходах ребята, рассказывать особо нечего. Идешь вместе с другими паломниками, молишься, поешь акафист святителю Николаю, это такое длинное церковное стихотворение, на мир Божий смотришь, ноги бережешь. 

Но это только внешне, ребята,  ничего интересного не происходит. Самые главные события происходят невидимо, прямо в сердце! Оно в крестном ходе поет, как птица, как соловей в небе - легко ему и просторно становится! И такая его теплота Божья согревает, что весь мир хочется обнять, всех людей на пути расцеловать! Поет душа и радуется! Однажды  я понял, почему евреи, сорок лет блуждая по пустыне, ходя туда-сюда за вождем своим Моисеем, не разбежались кто- куда, не бросили пророка одного, посреди песка и диких камней. Подумайте только - сорок лет тысячи людей бродили по пустыне и не один не убежал! Почему? Все они чувствовали благодать Божию в  душе так же явственно, как ощущали на коже своей жар летнего солнца! Бог был с ними в пустыне, жизнь каждого из них была исполнена самого высокого смысла и предназначения. Куда убежишь от Бога? Зачем бежать от счастья своего? Да, евреем в пустыне было тяжело, порой они роптали и сердились на пророка Моисея, но  роптали они недолго, ибо каждый чувствовал "печенкой" своей, что он идет правильным путем, что этот путь приведет его к спасению, к духовному богатству. Вот подобные радостные, необъяснимые чувства переживают и многие паломники в крестном ходу. Да, собственно, ради этих нездешних духовных переживаний, большинство и ходит вновь и вновь в крестный ход, в течение года томится по ним и ждет крестного хода, как избавления от жизненной суеты, от «утомления наступающего дня», от пустых человеческих отношений, от изматывающей привычки «быть всегда на связи». Но вернемся к крестному ходу, ребята. 

0_80a49_8bf221c0_XL

 Ку-ка-ре-ку! 

Третий день пути, поселки, одичавшие в зарослях деревушки, да и просто жилые дома, попадаются все реже и реже. Пустота природы вокруг без человека удивительная, гулкая, даже страшноватая. Храмы по дороге не встречаются, они разрушены или так сами по себе в землю вросли, а может быть, и на небо улетели в таинственный час души. Вместе с храмами умерли и деревни. Какая жизнь без Божьего оплота? Правильно, скучная и глупая! Вот от скуки-то, да от глупости все дома, заборы, ворота, завалинки, лавки и даже печные трубы темно-зеленым бурьяном  и зарастают. А если вдруг и попадается на таком безрадостном фоне запустения нарядный дачный домик, то выглядит он, все равно как лубочная, грубо раскрашенная картинка со свежеокрашенным палисадником, геранью в толстых горшках на окнах, тявкающей из подворотни собачонкой. Возле одного такого новостроенного дома мы, предтеченские, расположились на привале. Больше было приткнуться негде. Везде уже отдыхали другие паломники. У ворот – огромная свежая навозная куча, дурманящая голову. На  навозной куче деловито топчутся, кудахчут хозяйские курицы – какой-то крупной красивой породы. Петух тоже не подкачал – царственный барин с иссиня-черным, великолепным хвостом, ходит, зорко следит за своими курочками. Вдруг один из  паломников, отдыхавший недалеко от нас, парень лет двадцати пяти, сраженный такой сверхъестественной петушиной красой, подошел к навозной куче и, подражая петуху, стал размахивать руками как крыльями и звонко кукарекать:

- Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!

Куры мои, куры!

Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!

Женки мои, женки!

Затем парень изловчился и поймал одну гордую, неумолимую  курочку на потеху детворе. Он погладил ее, как кошку, потормошил ее за хохолок и отпустил. И вовремя! Давно уже заморский петух косился на него черной перчинкой  глаза, сверкал, как стальным шариком на него. Комичная получилась сценка на привале. Позже, в  великорецком пути, мы не единожды встречали этого петушиного артиста. Уставший, молчаливый, сосредоточенный на молитве, он помогал старушкам нести сумки и вещмешки. Не всем сразу, конечно, а по очереди.

Скорая крестоходная помощь

Преподаватель. Странное дело, но большинство брошенных селений с полуразвалившимися домами и упавшими заборами, буйно, мощно, неожиданно, сплошь заросли дикими кустами сирени. Если посмотреть с пригорка, то покажется, что дома словно потонули в растительном озере, вскипающем под порывами ветра, то белыми волнами, а то сиреневыми. Думаю, что это не случайно. Природа не терпит пустоты и затягивает рваные края земных ран, человеческого бесприютья, порушенного порядка, живыми зелеными бинтами.  Она словно заботливый садовник вновь стремительно возрождает красоту там, где человек  оставляет  запустение и разорение. Длинной вереницей, растянувшейся на несколько километров, наш крестный ход проходил мимо этих оставленных деревень, заботливо укрытых сиреневым покровом. Мы, предтеченские, шли почти в самом конце крестного хода. Вдруг позади нас раздался крик:

- Sos! На помощь! Врача! Нужен врач! Передайте по цепочке дальше!

Паломники начали передавать друг другу этот крик о врачебной помощи. Вскоре мы увидели, как мимо нас быстрой походной прошел молодой мужчина в ветровке. В руках у него был белый чемоданчик с красным крестом. Больше ничего в его облике не выдавало врача, да он как потом оказалось, и не был профессиональным врачом. Он был добровольцем, прошедшим курс первой неотложной помощи в полевых условиях. Таких добровольцев в крестном ходу шло немало. Они ничем не отличались от нас, других паломников, такие же сосредоточенные, в обычной походной одежде, такие же улыбчивые и уставшие, как мы. Никто бы их не осудил, если бы они не откликались на каждую просьбу позвать врача, понимая, что человек  ведь не железный; что нужно поберечь свои силы, может быть, для какого-нибудь более серьезного врачебного вмешательства. Но они всякий раз, слыша крики «Врача! Врача!» - замедляли шаг или ускоряли шаг, направляясь туда, где их ждал паломник, нуждавшийся в лечебной подмоге. Что это, если не человеческий подвиг? Как почти всякий настоящий подвиг - простой и малоприметный. И не только врач-доброволец принимал сострадательное участие в больном. Каждый паломник, до которого доходил крик о помощи,  помогал, чем мог: заботой, лекарствами, советом, порой отдавал последнее из своих запасов, чтобы облегчить боль другого человека. Эти минуты мгновенного всеобщего сострадания еще больше сближали нас, идущих в крестном ходу, укрепляли наши пешеходные силы, открывали второе дыхание. И мы шли дальше, молясь за того несчастного, которому потребовалась помощь, за врача, спешащего к нему, за прихрамывающего рядом соседа, за всех близких, за себя.

Мозольная "благодать" 

Однажды на одном долгом переходе  у отца Николая московский паломник спросил:

- Батюшка, я в жутких сомнениях, иду второй день, вижу, люди вокруг ноги до крови стирают, а у меня ни одной мозоли нет, даже волдыря!  Так это как – прощение грехов мне выходит? Или Господь меня оставил, не дал серьезно потрудиться над собой?

Нам тоже стало интересно, что ответит отец Николай, и подобрались к нему поближе. А вы, ребята, как думаете? Вот, если бы вы в крестный ход пошли и ноги не смозолили, чтобы вы для себя решили?

Дети. Что Господь помог!

DSC01988

Преподаватель. Молодцы, да, примерно так и рассудил отец Николай. Он сказал паломнику:

- О прощение грехов  будем говорить на исповеди, а вот меру над собой потрудиться - дает Господь, и значит, такая вот на сегодняшний день тебе легкая мера выпала – пройти крестный ход без мозолей, чтобы без ропота, чтобы в радость Божью. А потом, ведь до конца крестного хода еще далеко, успеешь потрудиться, может быть, и мозолями разживешься!  

Гороховский храм 

В этот третий день шли мы по полям, да по перелескам, в гору и под гору, по широким проселочным дорогам и узким тропинкам; Было такое чувство, что мы идем  по земле, как по школьному глобусу перекатываемся, словно земля у нас под ногами сама вертится. Впереди забелел серебряный куполок гороховского храма. Раньше вокруг храма и деревня шумела, люди жили, землю пахали, а теперь только березы шумят. Сейчас в храме есть и окна и двери, даже замок теперь на дверях висит, и крест на куполе блестит. А тогда… каменный храм в честь Казанской Божией Матери стоял полуразрушенный, зато было как в русской загадке об огурце: «без окон и дверей – полна горница людей» В церкви  все рамы порушены, двери выбиты вместе с косяками, все разбито, вместо пола голая земля, остались только стены и крыша, и все. Дождь плакал в этом храме долгие годы. Но когда мы в тот раз подходил к храму, то невольно улыбнулись. Мы увидели, что из одного окна храма высовывается большая, губастая  голова  коровы. Она стояла, смотрела на нас, хлопала глазами и протяжно мычала, словно звала нас: «Му-у-у, давайте заходите в храм Божий, благодать, как молоко, напитает ваши души!» И мы послушались корову, вошли в храм, окружили его со всех сторон, заполнили своими телами долгую пустоту храма, согрели его древние стены своим человеческим теплом. Мы поставили образ святителя  Николая на середину храма и вместе со всеми батюшками и паломниками молились за вас, ребята, за весь вятский народ и русский, за весь мир, за всякое земное дыхание.

корова

Дети. А коровка где была?

Преподаватель. Ее пастух вывел из храма, и, кстати, после молебна обещал больше туда скотинку не пускать. Служба Божия была – все, место теперь вновь молитвенное стало, божественное. Я видел, коровка вместе с пастухом рядом с храмом стояла. Пастух молился, а она головой мотала, дескать, правильно, правильно, что меня неразумную послушались и место святое у равнодушной природы вновь отвоевали. А еще - потом пастух корову подоил в ведерко и ребятишек, что крестным ходом шли,  угостил белым парным молоком. Они ни разу в жизни его не пили, только магазинное. Где бы они еще могли его попробовать? Я думаю, что крестный ход у них навсегда соединиться в душе со вкусом этого душистого сладкого молока. 

После молебна все идут на источник Казанской иконы Божией Матери и там тоже молятся, а потом дружно окунаются в святом источнике, что за храмом устроен. Одна женщина по имени Светлана, у неё были толстые-толстые очки, вот такие, как бинокль почти, тоже решила зайти в источник. А ей другие паломники посоветовали: «Очки-то сними, замочишь». А она в ответ: «Ой, совсем забыла». Сняла очки, на веточку повесила, искупалась и пошла обратно. Села у своего рюкзака и вдруг поняла, что, оказывается, видит без очков так же хорошо, как и в очках. Испугалась она, что же такое с ней случилось? Неужели это чудо с ней произошло? Вскочила, побежала к  батюшке Николаю и говорит:

- Батюшка, вот что со мной приключилось – я прозрела после купания в источнике! Никогда не думала, что со мной может произойти какое-то чудо. Что мне теперь делать?

Отец Николай ей ответил:

- Воздайте Славу Богу.

- И все? – удивилась женщина. – А как мне с очками быть? Пойти их забрать с ветки?

- Сходите, очки заберите, - посоветовал ей батюшка, - по смирению и как памятник Вашей былой близорукости. Положите их на полку и благодарите Бога за  чудесное исцеление.

1216237351 

После того, как все паломники  окунулись в гороховском источнике, мы  пошли дальше. И нас ждало второе купание. Небесное. Только мы вышли из леса на открытое поле как в небесах собрались черные-пречерные тучи,  загрохотал гром, задергались по небу живые молнии и пластом упал на землю бесконечно-тяжелый ливень. Он упал, как сто тысяч дождевых стрел и в мгновение ока всех нас промочил. Не спасли ни резиновые сапоги, ни зонты, ни плащи - ничего. Буквально через пять минут мы все промокли до последней нитки, словно во второй раз в источнике искупались, да только теперь в одежде и в ботинках. Утешение было в том, что до Великорецкого оставалось уже немного. И вскоре мы вошли в село мокрые-премокрые, еще капало со всех, но довольные и радостные, что благополучно совершили наш общий победительный путь.

Над крестным ходом ласточки  состригали крыльями последние темные тучки. Они тоже приветствовали нас. Их было такое множество, что казалось весь воздух, как  огромный и прозрачный ткацкий станок наполнен перекрестными белыми нитями – стремительными полетами ласточек. Они ткали над нами свой птичий светлый покров, унося в небо на своих крыльях последние капли дождя. «Сухо, теперь сухо» - щебетали ласточки. Их воодушевительное громкое пение сопровождало нас до самого источника. И на молебне они тоже дружно щебетали.  

Великорецкий дождик радости 

Конечно, всем нам после ливня хотелось обсохнуть, переодеться, согреться кружкой горячего чая, но мы не разбрелись по домам, а пошли дружно с пением, с новыми силами на берег реки Великой, где некогда явилась чудотворная икона святителя Николая. На берегу, а он там пологий, с полянкой широкой, несколько лет назад поставили деревянный храм, сначала он был светлый,  как игрушечный сиял, но потемнев от времени и непогоды, он стал больше похож на древний.  И всем теперь, кажется, что он  всегда тут стоял. У храма мы вместе с батюшками отслужили вечернюю службу, набрали воды из святительского источника и еще раз…  искупались в бревенчатой купальне, что устроена рядом с источником.  Мало нам двух «купаний» показалось, еще и в третий раз в воду сами залезли. Знаете, ребята, почему? Очень захотелось смыть с себя не только пыль, усталость и тяготы трехдневного похода по лесам и полям, но погрузиться в те же самые священные воды, которые на этом месте 600-лет назад забили. Это только в поговорке «нельзя дважды в одну реку войти», а в святой источник сколько угодно можно! Кстати, один вятский ученый, проводил исследования, брал пробы великорецкой воды и смотрел в микроскоп, какие вещества в этой водичке есть? И он узнал, что в  ней  очень много серебра. Знаете, что такое серебро? Это такой металл, из которого ювелиры колечки и сережки делают. Если в воде серебра много, то она может долго стоять в банке и не портиться. Серебро в источнике появилось не само собой, а  по молитвам святителя Николая, Мирликийского Чудотворца. Он этот источник благословил.  Уже 600 лет бежит святая водичка широкой струей и не иссякает.

 dscn2169_2554x1915

Всему свой черед. Пришло время и нашему отдыху. Весь крестный ход, разбившись на небольшие группы, разбрелся по селу Великорецкому в чаянии горячего ужина и сна под крышей. Заслужили! Мы, предтеченские, тоже нашли себе место для ночлега. Так получилось, что с нами оказался тот самый молодой паломник, у которого пропала баночка с медом. После ужина он попросил меня выйти с ним на крылечко. Мы вышли. Солнце давно уже село. На улице было темно.

- А я ведь – начал разговор юноша, - свою баночку с медом нашел…

- И где же? – поинтересовался я.

- Трудно поверить, я ее в храме увидел. Она на окне стояла, на подоконнике рядом с букетами цветов. Это точно моя банка была. Сам ее запечатывал. Ума не приложу, как она могла в Великорецкое попасть, да еще в храм!

- Может быть, все просто, - предположил я, - кто-нибудь нашел и отнес в храм, подумал, что кому-нибудь из паломников пригодиться силы подкрепить?

- Вот то-то и оно, что этим самым паломником оказался не кто-то другой, а я сам! Словно эта самая баночка с медом меня в храме дожидалась, словно кто-то ее нарочно для меня там оставил.

- Уж не святитель ли Николай? – пошутил я. - А впрочем, неважно кто ее там оставил. Главное – зачем? Подумай об этом.

img_6331_1915x2554

Преподаватель.  А вы, ребята, как думаете, зачем этот молодой паломник снова свою баночку нашел?

 Дети. Чтобы он обрадовался. Чтобы других угостил медом.

Преподаватель. Похоже, что так и есть. Мы, ребята,  никогда не узнаем, как эта баночка очутилась в храме, да это и не важно. Важно другое, как этот юноша отнесся к найденной пропаже? Что он решил с этой баночкой сделать? Вроде бы пустяк, а как много он может рассказать о душе человека! Дело не в том, поделился бы он медом с другими людьми или нет, а в том, что в этом мире все не наше, а Божье! Господь дал нам все: и жизнь, и свет, и тепло, и воздух, и воду, и просторы...

Дети. И родителей!

Преподаватель. И родителей,  и игрушки, и кашу с маслом на завтрак! Господь не жадный. Он щедрый Бог. Он дает нам все бесплатно, даром. А для чего?  Для того, чтобы мы поняли, что Он нас любит и хочет, чтобы мы тоже научились любить Его даром, просто за то, что Он есть. Научились любить Его не за дарованные нам блага, не за красивые вещи и пряники, а потому что только любя Бога, мы сможет стать людьми и быть достойными Царства Небесного. Вот какая большая задача нам дана Самим Господом! И вот эта маленькая баночка с медом тоже, надеюсь, помогла юноше понять эту Божью задачу! Поэтому, думаю, совсем недаром, юноша ее промыслительно нашел  не где-нибудь под лавкой, а на окошке в храме!  

Праздник на Великой 

В ту ночь перед праздником 6 июня мы почти выспались. Встали, конечно, рано, помолились, приготовились и пошли на Божью службу – Литургию. Литургию в самый день праздника служит владыка, главный батюшка на Вятской Земле, в деревянном храме на берегу реки. В тот день так и было. На службу приехал владыко Марк и привез с собой на автобусе много-много батюшек и певчих, чтобы служба была красивая и торжественная. На поляне перед храмом и далеко вокруг стояло столько народа, что не видно было, где кончаются люди и начинается небо.

dscn2417_2554x1915

Везде-везде молился  народ Божий  и славил  Христа и Святителя Николая. И все тихо, кротко радовались, что они смогли пройти крестный ход до Великорецкого и принять участие в празднике. Паломников от  приезжих и гостей отличить было очень просто. Лица у паломников были обветренные, красные, но ужасно счастливые и спокойные. А у  приезжих лица были белые, глаза торопливые, словно они все быстро хотели успеть посмотреть и сразу понять, что происходит, а главное - их лица были без того какого-то внутреннего света, который дается в Великорецком крестном ходе как Божья милость. 

А после службы всех паломников ждал  приятный сюрприз: приехала армейская кухня! На полянке возле верхнего храма, того, что стоит в центре села, солдаты поставили большие зеленые палатки, наколотили множество скамеек со столами и водрузили на четыре колеса огромную бочку с горячей  кашей. Налетай, кто хочет!

Дети. А с какой кашей была бочка?

Преподаватель. С самой, что ни на есть "генеральской" -  с пшенной кашой с маслом и морковкой! И все паломники быстренько сбегали в свои палатки и дома, где остановились на ночлег, притащили всю оставшуюся провизию, расселись кружками на полянке и отпраздновали в широком кругу друзей день явления на земле русской Великорецкой Святыни.  Это был настоящий дружный пир на весь Божий мир!

 032_3226x2419

Окончание следует...