Революции не всегда совершаются в «десять дней, которые потрясают мир» (Джон Рид). Повсеместный мировой переход от кочевого образа жизни к оседлому - от пастбищ и шатров к плугу и городам - длился не один век. Промышленная революция охватила период почти в два столетия. Сегодняшняя постиндустриальная «третья волна» технологий, начавшаяся в 20 веке, спровоцировала во всем мире глобальные пансоциальные изменения, вызывающие сотни фобий, массовые нервные срывы, суицидальные комплексы, молодежные деструктивные субкультуры, масс-медийную стандартизацию личности, тяжелые подростковые кризисы,  приводящие к расстрелу одноклассников, депрессии и глубинные ноогенные неврозы. И это еще просто сказано. Одним из социологически зафиксированных «симптомов» этого глобального техно-информационного перехода является деструктивная реформация семейных отношений и переосмысление фундаментальных понятий «человек», «общество», «народ», «родина», и как следствие, изменение отношения к  такому феномену жизни в мегаполисе, как одиночество. 

Мы привыкли к школьному утверждению, что «семья – ячейка общества». Оно верное. Однако сами по себе семейные «ячейки» не создают общество. Необходимо нечто, лежащее за пределами, чтобы семьи могли интегрироваться в роды, племена и этносы.  Христос не создавал новую «ячейку общества». Он благословил семью в Канне Галилейской и наполнил ее содержание новозаветным смыслом. Сын Божий сотворил на земле Церковь и объединил в ней все народы земли, в которой  «нет ни иудея, ни эллина», ни русского, ни якута, ни немца,  «ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3, 28). Любовь Божия, собрала людей вне национальных пределов, но чтобы сердце ее приняло, оно должно услышать о победе любви на родном языке. Любовь Христова обращается к нам на языке матери, говорит с нами кровным отеческим наречием. Однако путь к этому сверхприродному единству всех человеческих содружеств, от многомилионных этносов до тематических групп в социальных сетях, по прежнему начинается с семьи. Это, кстати, одна из причин, по которой современные ЛГБТ-сообщества стремятся легализовать свои противоестественные отношения. 

Сегодня западную цивилизацию накрыла волна одиночек. Молодые профессионалы, разведённые мужчины и женщины, пожилые — всех этих людей объединяет тот факт, что сегодня они предпочитают жить отдельно. Жизнь соло — это новый виток в развитии общества, утверждает американский профессор Эрик Кляйненберг. В своей книге «Жизнь соло» он со всех сторон исследует этот гигантский демографический сдвиг. Опираясь на более чем 300 интервью и бесчисленные научные работы, профессор социологии выясняет историю вопроса и  объясняет, что в таком способе существования нет ничего плохого — жить одиноко совсем не значит чувствовать себя подобным образом. Но может ли такое разрешение проблемы «одиночества» в высокотехнологичном мире  быть сопряженно с христианским образом жизни? Что ожидает в ближайшем будущем наше постсоветское общество? И как эта «жизнь соло» соотносится с целомудрием и монашеским житием? Именно это нам и предстоит выяснить. Итак, слово профессору Эрику Кляйненбергу. К слову сказать, для тех, кто давно интересуется темой одиночества в мегаполисах, работа американского социолога не принесет существенной новизны.  Как обычно наши небольшие комментарии будут выделены курсивом. 

Эрик Кляйненберг 

Жизнь соло 

В начале Ветхого Завета описано, как Бог день за днём создавал мир — небо и землю, воду, свет, день и ночь, самых разных живых существ. И видел Бог, что все его творения хороши. Однако, создав Адама, Бог заметил: «Плохо, когда человек один» — и сотворил Еву.

 

Со времен грехопадения Бог не благословил «одиночество». Он не изрек, что, дескать, теперь люди, после нарушения райской заповеди, «хорошо вам будет, когда  будете жить раздельно». Ничего подобного Господь человечеству не напророчествовал. Напротив, он возвестил Еве: «умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою» (Быт. 3, 16), а Адаму предрек: «в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3, 19).  Ради чего Адам «будет трудиться в поте лица своего»? Верно, ради  первой «ячейки» земного общества. «Господство» же первого человека над женой выразилось незамедлительно в следующем его поступке: «И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих» (Быт. 3, 20). Больший всегда дает имя меньшему. Но это же первенство в наименование свидетельствует о  крепкой человеческой взаимосвязи между первыми людьми, ибо, зачем давать имя тому, с кем собираешься расстаться? Более того, «сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их», заметим, что, таким образом, Бог «сделал кожаные ризы» одинаковые для Адама и Евы, тем самым навсегда соединяя их равноприродной плотью, что, несомненно, только упрочило их телесно-психическую интеграцию. В Ветхом Завете Бог именно из одной семьи, «из семени Авраама», воздвиг богоизбранный народ, составивший в будущем костяк не только ветхозаконной, но благодатно-новозаветной Церкви. Таким образом, Господь, через тысячи земных лет,  подтвердил Свои первоначальные слова о том, что «нехорошо быть человеку одному», расширив уровень райской семейственности до полиэтнического единства сначала в Церкви, а после до всечеловеческой соборности в Царстве небесном. 

Со временем запрет (все же не «запрет», а указание на личностную скудость такого образа жизни в подзаконные времена, ибо мы знаем множество ветхозаветных святых и пророков, немало лет проживших в одиночестве) на жизнь в одиночестве перекочевывает из теологии в философию и литературу. В трактате «Политика» Аристотель вывел следующее умозаключение: «...человек по природе своей есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств живёт вне государства, — либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек...» Греческий поэт Феокрит заявлял: «Человеку всегда будет нужен человек», а убежденный стоик, римский император Марк Аврелий дал следующее определение: «Люди — это социальные животные». 

Впрочем, это свойство отнюдь не выделяет человека из среды других животных. Звери предпочитают жить в одиночку лишь при определённых обстоятельствах, например при нехватке пищи. В обычных же условиях большинство видов животных лучше выживает в группах. В коллективной жизни идёт борьба за положение и статус, время от времени возникают конфликты и даже жестокие столкновения. Тем не менее, такие преимущества, как защита от хищников, возможности совместной охоты, улучшенные условия воспроизводства и другие, значительно перевешивают недостатки жизни в коллективе. 

Во все исторические эпохи властители прекрасно понимали, насколько пагубно для людей состояние изоляции. В древние времена ссылка считалась самым страшным после смертной казни наказанием. В конце XVIII в. и на протяжении XIX в. в системе тюремного наказания заметно усиливалась роль одиночного заключения. Английский юрист Уильям Пейли отмечал, что одиночное заключение «усиливает боязнь наказания» и, следовательно, становится фактором, сдерживающим рост преступности. В наши дни в США приблизительно 25 000 заключённых содержатся в тюрьмах категории «супер-макс». Один известный психолог подчеркивал, что в подобных тюрьмах «заключённые живут в такой тотальной и антигуманной... изоляции, которая ранее никогда не существовала». И критики, и сторонники одиночного заключения как меры наказания используют для его описания одни и те же слова — «смерть заживо». 

Но самым ярким свидетельством тяги людей к жизни в коллективе является, разумеется, создание семьи. На протяжении всей истории человечества во всех культурах именно семья, а не отдельный индивид составляют основу общественной и экономической жизни. Такое положение вещей объясняется рядом причин. Представителям ранних человеческих сообществ жизнь в коллективе предоставляла конкурентные преимущества в вопросах обеспечения безопасности, добывания пищи и возможности воспроизводства.. 

В 1949 г. антрополог из Йельского университета Джордж Мёрдок составил обзор почти 250 «репрезентативных культур» самых разных уголков планеты и самых разных исторических эпох. В этом обзоре он, в частности, отмечал: «Традиционная семья, состоящая из мужа и жены, является универсальной формой объединения людей, представляет собой базовую основу, на которой строятся более сложные семейные формы. Семья-это высокофункциональная и чётко выраженная группа, которая встречается во всех известных нам обществах. Для этого правила я не смог найти исключений». 

С тех пор некоторые учёные пытались опровергнуть аргументацию Мёрдока, ссылаясь на отдельные формы организации жизни и быта (например, кибуц), которые никак не попадают в классификацию традиционной семьи. Аргументация оппонентов Мёрдока всегда сводилась к наличию альтернативных коллективов, превышающих по численности обычную семью. Этот научный спор так и не закончен, однако обе стороны могут сойтись в одном: во все времена и по всей планете человек организовывал свою жизнь так, чтобы находиться не в одиночестве, а с себе подобными.

 

Однако сегодня ситуация изменилась. 

В последние полвека человечество приступило к осуществлению уникального социального эксперимента. Впервые в истории значительное число жителей планеты самых разных возрастов, придерживающихся самых разных политических взглядов, начали жить одиночками. Одинокие (singles) могут жить, а могут и не жить одни (у некоторых есть сексуальные партнеры, дети или соседи по совместно арендуемой квартире). Не все одинокие являются одиночками. До недавнего времени большинство рано связывали себя узами брака с твёрдым намерением не расставаться до смертного часа. В случае ранней кончины одного из партнеров второй быстро вступал в новый брак; если же партнер умирал в преклонном возрасте, то оставшийся в живых воссоединялся со своей семьёй. Сейчас принято жениться/выходить замуж гораздо позже, чем это делали наши предки. Согласно результатам исследований, проведенных Исследовательским центром Пью (PewResearchCenter), средний возраст вступления в первый брак «поднялся до самой высокой планки и за последние полвека увеличился на пять лет». Иногда за браком следует развод, после которого человек на годы, а то и десятилетия остаётся одиноким. Вдовец или вдова, пережившие супруга или супругу, делают все возможное для того, чтобы не жить с другими родственниками, в частности с собственными детьми. Иными словами, человек на протяжении всей жизни предпочитает чередовать условия проживания: один, вместе, вместе, один. 

До недавнего времени многие рассматривали жизнь в одиночестве как переходный период между более устойчивыми формами организации жизни и быта, будь то нахождение нового партнера или переезд в дом престарелых. Теперь такой подход остался в прошлом — впервые за всю историю страны большинство американских взрослых являются одинокими. Среднестатистические американцы проведут большую часть взрослой жизни не в браке и большую часть «внебрачного периода» будут жить в одиночестве. Мы привыкаем к такой ситуации. Мы осваиваем жизнь соло и вырабатываем новые способы существования. 

Сухие цифры никогда не в состоянии отразить полную картину происходящего, но в данном случае статистика просто поразительна. В 1950 г. 22 % американцев были одинокими; 4 млн человек жили отдельно, что составляло 9 % всех домохозяйств. В то время одинокую жизнь вели в основном люди в отдалённых и обширных по территории штатах страны — на Аляске, в Монтане и Неваде, то есть там, где была работа для одиноких мужчин, которые относились к своей ситуации как к короткому переходному периоду, за которым следует обычная семейная жизнь. 

В наши дни одинокими являются более 50% взрослых американцев; 31 млн человек — приблизительно один из семи взрослых — проживают в одиночестве. (В эту статистику не входят 8 млн обитателей частных и государственных домов престарелых и тюрем). Одинокие составляют 28 % всех американских домохозяйств. Одинокие и бездетные супружеские пары — самые распространенные категории и по числу домохозяйств «обгоняют» такие формы организации проживания, как нуклеарная семья, семья из нескольких поколений, живущих под одной крышей, соарендаторы квартир или определённая группа людей, живущая в специально для неё снятом или построенном доме. Возможно, вы удивитесь, но жизнь в одиночестве является одной из самых жизнестойких форм организации домохозяйства. Исследования, длившиеся пять лет, выявили, что одинокие люди не склонны менять свой образ жизни, равно как место жительства. Именно эта группа населения по сравнению со всеми остальными группами, за исключением категории женатых пар с детьми, является наиболее стабильной в том, что касается формы проживания. 

Современные одиночки, собственники или арендаторы квартир — это главным образом женщины, которых в общей сложности насчитывается 17 млн. Число одиноко живущих мужчин составляет 14 млн. Из общего количества взрослых представителей обоих полов 15 млн принадлежат к возрастной группе 35–64 года, около 10 млн составляют престарелые люди. Число молодых взрослых (между 18 и 34 годами) достигает 5 млн по сравнению с 0,5 млн в 1950 г. Молодые взрослые представляют собой наиболее быстро растущий сегмент одинокой части населения.

 

В отличие от своих предшественников наши одинокие современники проживают в определенных районах крупных городов по всей стране. Городами с наибольшим числом проживающих в одиночестве людей являются Вашингтон, Сиэтл, Денвер, Миннеаполис, Чикаго, Даллас, Нью-Йорк и Майами. Более половины обитателей Манхэттена проживает в квартирах, рассчитанных на одного человека. 

Несмотря на распространённость «жизни в одиночестве», этот феномен мало обсуждают и он малопонятен. Повзрослев, мы стремимся переехать в собственные стены, но сомневаемся, стоит ли долго вести такой образ жизни, даже если он полностью нас устраивает. Мы переживаем за судьбу не нашедших своей «половинки» друзей и родственников, даже если те твердят, что все у них в полном порядке и они встретят кого-нибудь, когда придёт время. Мы стараемся поддержать престарелых родителей, а также вдовствующих дедушек и бабушек, проживающих отдельно, и теряемся, когда те заявляют, что никуда не хотят переезжать и собираются коротать век в одиночестве. 

Распространяясь все шире и шире, феномен одиночества перестаёт быть делом сугубо личным и приобретает общественное значение. К сожалению, его чаще всего рассматривают однобоко — как следствие человеческой самовлюбленности, серьёзную социальную проблему, вызванную растущей фрагментацией общества и индивидуализацией его членов. Подобные нравственные оценки, в сущности, не выходят за крайне узкие рамки романтических идеалов сериала «Отец знает лучше» и гламурных соблазнов «Секса в большем городе». На самом деле жизнь в одиночестве гораздо более разнообразна и комфортна, чем, кажется со стороны. Становясь все более популярным, этот феномен изменяет «социальную ткань» и представление о человеческих взаимоотношениях, влияет на особенности градостроительства и развития экономики. Феномен одиночества оказывает значительное воздействие и на процесс личного взросления, старения и умирания. Это явление, так или иначе, затрагивает все социальные слои населения и почти все семьи, вне зависимости от их социального положения и состава в данный конкретный момент. 

Это явление гораздо шире, чем большинство из нас себе представляет. Можно, конечно, пытаться объяснить растущее число живущих в одиночестве людей исключительно американской спецификой, следствием того, что литературный критик Гарольд Блум назвал национальной «религией самообеспечения». Ведь американцы издавна гордятся своей независимостью и самодостаточностью. Томас Джефферсон назвал индивидуализм величайшим символом американской жизни, а историк Дэвид Поттер подчеркнул, что американцы рассматривают это понятие, как святыню. В книге «Склонности сердца» социолога Роберта Беллы и его соавторов описаны две традиции американского индивидуализма. «Утилитарный индивидуализм», ярким выразителем которого является Бенджамин Франклин, основан на вере в то, что общество процветает тогда, когда каждый его член преследует в первую очередь свои собственные цели. Именно это понимание индивидуализма породило такие черты американского общества, как свобода личности и широкий спектр гражданских прав.

 

Давайте вспомним одного из виднейших мыслителей и общественных деятелей Ральфа У. Эмерсона. В известном эссе «О доверии к себе» он предупреждал о том, что «общество повсеместно плетёт заговор против своих собственных членов», а также дает совет, как такой ситуации избежать. «Оправдайте себя перед самим собой — и вы получите одобрение всего мира». Сосед Эмерсона — Генри Д. Торо — выступил за идею самообеспечения и расчёта исключительно на собственные силы более драматичным способом: он демонстративно переселился в хижину около Уолденского пруда. «Там, где я живу, так же уединённо и одиноко, как в прериях, — писал он. — Иногда даже, кажется, что в моём маленьком мире звёзды, солнце и луна светят только для меня». Торо считал, что в таких идеальных условиях нет места одиночеству. «Чёрная меланхолия не посещает того, кто живёт на Природе и усмирил свои страсти и чувства... Лишь один-единственный раз в течение одного часа я ощущал, что меня угнетает чувство одиночества. Я начал думать о том, что человеческое соседство необходимо для ведения спокойной и здоровой жизни. Я был один, и в этом было что-то неприятное...» Но через некоторое время «я снова увидел свежесть и красоту Природы... которые оттенили и сделали незначительными надуманные радости человеческой близости, после чего я никогда больше не вспоминал о них». 

В некотором смысле Торо описывает первоначальный этап доброго монашеского жития. Но все дело в том, что там, где современный индивидуалист останавливается, монах движется дальше. Совершенно невозможно представить, что прожив лет 20-30 в таком тихом социальном обособлении «в хижине около Уолденского пруда» человек станет способен на подвиг преподобного Виталия Александрийского. Из его жития мы узнаем, что этот монах, добровольно оставив многолетний пустынный подвиг,  оказался в центре огромного Александрийского мегаполиса. 

Поселившись  на частной квартире, монах Виталий трудился днем наемным почасовым работником, а по ночам посещал дома блудодеяний. Войдя в комнату той или другой распутной женщины, он отдавал ей заработанные деньги и кроткими словами убеждал оставить ее порочный образ жизни. 

После этого Виталий становился на колени и до утра, пока женщина спала, молился Богу. Нередко случалось, что женщина, тронутая его словами и, видя, как он усердно молился, приходила в чувство раскаяния и тоже, став колени, начинала молиться. Утром, перед уходом на работу, Виталий брал с женщин клятву, что они сохранят в тайне подробности его посещений. У Виталия была книжица, куда он вносил имена всех известных ему падших женщин. Он постоянно их поминал в своих молитвах. Такой необычный образ жизни Виталия продолжался несколько лет. Жители города возмущались недостойным, как им казалось, поведением Виталия, поносили его почем зря, требовали немедленной церковной расправы над ним у патриарха Иоанна Милостивого, но усилия их были тщетными - монах Виталий продолжал по ночам посещать александрийские притоны. Тем временем добрые слова, молитвы и праведная жизнь Виталия благотворно повлияла на многих падших женщин. Одни ушли в монастырь, другие вышли замуж, третьи начали честно трудиться. Когда преподобный Виталий скончался, его нашли стоящим на коленях перед иконой. 

Мудрость аргументов Эмерсона и Торо вдохновляла поколения американских индивидуалистов, которые прокладывали свой собственный путь в этом мире. Это были одинокие покорители необъятных территорий на западе страны. Детективы с поднятыми воротниками пальто в тёмных городских переулках. Любители приключений, которые, чтобы познать себя, ехали в необжитые районы. Такие одиночки стали символом американской поп-культуры и живым воплощением романтических представлений об абсолютно свободном человеке. Было бы логично сделать вывод о том, что современные городские одиночки продолжают эту традицию. 

Однако этот вывод оказался бы ошибочным.  

Американцы так и не приняли индивидуализм окончательно, потому что скептически относятся к его экстремальным формам. Эмерсон и Торо превозносили добродетели одиночества, но уход от мира для них всегда был временным явлением. Они воспринимали одиночество как путь к вдохновению, способ подпитаться мудрыми мыслями, которые послужат общему благу по возвращении назад в общество. 

На самом деле их героический индивидуализм сильно преувеличен. Они оба активно участвовали в общественной и политической жизни. Тот же Торо в период своего двухлетнего (1845–1847 гг.) затворничества в хижине у Уолденского пруда редко находился в одиночестве и во всех смыслах был крайне далек от ведения натурального хозяйства и достижения самодостаточности. Его «хижина», как прекрасно знают нынешние её посетители, стояла на принадлежавшей Эмерсону земле, менее чем в трёх километрах от города Конкорд. Имея возможность дойти до города за полчаса, Торо частенько наведывался туда к семье и друзьям. Зачастую он часами просиживал в местном пабе. В своём домике Торо принимал гостей и всегда был рад их видеть, особенно свою мать, которая приносила ему домашнюю еду. 

И кто бы мог её за это упрекнуть? Обратной стороной американского индивидуализма и стремления полагаться на собственные силы всегда оставалась тревога, которую близкие родственники и друзья испытывают за судьбы одиноких людей, живущих отдельно. В городах Новой Англии в эпоху ранней колонизации власти запрещали молодым мужчинам жить в одиночестве, опасаясь, что такой образ жизни может привести к порочности. Как отметил историк Дэвид Поттер, «в нашей литературе любое повествование о полной психологической или физической изоляции человека от своих собратьев, какой, например, является история Робинзона Крузо до того, как он заметил следы людей на пляже, воспринимается, как "ужастик“». Сама по себе американская культура не является причиной стремительного роста числа людей, которые хотят жить в одиночку. 

Если эти аргументы вас всё ещё не убедили, вот следующий факт — современные американцы на самом деле в меньшей степени склонны жить в одиночестве, чем граждане Швеции, Дании, Норвегии и Финляндии — стран, имеющих один из самых высоких уровней жизни, где приблизительно 40 % домохозяйств состоит всего из одного человека. Скандинавы инвестируют в социальную защищённость и общества взаимопомощи, что одновременно избавляет их от необходимости делить друг с другом жилплощадь. Такой подход распространён не только в Скандинавии. В Японии, где вся жизнь традиционно была организована вокруг семьи, из одного человека состоят около 30 % домохозяйств, причём их процент гораздо выше в городах, чем в сельской местности. Культура и традиции во Франции, Германии и Англии очень различны, но процентное соотношение домохозяйств, состоящих из одного человека, ещё выше, чем в США. То же самое можно сказать о Канаде и Австралии. Сегодня наиболее быстрый рост домохозяйств, состоящих из одного человека, наблюдается в Китае, Индии и Бразилии. По данным исследовательской компании Euromonitor International, во всём мире число людей, проживающих в одиночестве, резко увеличилось — со 153 млн в 1996 г. до 201 млн в 2006 г., то есть за 10 лет количество таких людей возросло на 33 %. 

В чем же причина столь масштабного роста? Бесспорно, ему способствуют накопление богатства, созданного вследствие экономического развития, и развитие системы социального страхования. Грубо говоря, сегодня одиночество стало более доступным экономически, но экономический фактор — всего лишь фрагмент общей картины. Сам по себе он не даёт ответа на вопрос: почему такое множество обеспеченных граждан в развитых странах используют свои капиталы и возможности не как-нибудь иначе, а именно для того, чтобы отгородиться друг от друга? Помимо экономической независимости и социальной защищённости резкое увеличение числа одиноко живущих людей объясняется общемировыми культурными и историческими изменениями, которые один из основателей социологии Эмиль Дюркгейм называл «культом индивида». По Дюркгейму, культ индивида явился результатом перехода от традиционных сельских общин к современным индустриальным городам, где индивид постепенно стал «своего рода предметом поклонения», чем-то более священным, чем группа. 

Австрийский экономист Йозеф Шумпетер в своей вышедшей в 1942 г. книге «Капитализм, социализм и демократия» отмечал, что современный капитализм выступает за «рационализацию всего в жизни» и прогнозировал, что культура холодного расчёта приведет в конечном счёте к «распаду» коллектива. «Как только люди получат урок утилитаризма и откажутся воспринимать традиционную организацию своего социального окружения как данность, как только они научатся взвешивать конкретные преимущества и недостатки любого возможного плана или действия... они обязательно заметят тяжкие личные жертвы, которые несут семейные связи и в особенности отцовство и материнство...» Шумпетер предсказывал постепенный «распад буржуазной семьи», потому что свободолюбивые мужчины и женщины выберут «комфорт, свободу от забот и возможность наслаждаться выбором и радостью разнообразия». 

Не оставляет сомнений, что прежде всего это «наслаждение выбором и радость разнообразия» касается возможности разнообразно грешить.

Переход к новому мышлению требовал времени, потому что индивидуализм должен был победить укоренившиеся культурные связи и обязательства. 

Другими словами – христианские семейные ценности.

 

На протяжении большей части XX в. в большинстве современных обществ господствовало мнение о том, что их члены непременно должны жениться или выходить замуж. «Отказников» ждало суровое общественное осуждение. Шумпетер мог считать, что одинокие люди ведут себя вполне рационально, однако более половины участников проведённого в США в 1957 г. опроса населения назвали неженатых или незамужних людей «больными», «аморальными» или «невротиками», и только треть опрошенных воспринимала таких людей нейтрально. Однако впоследствии ситуация изменилась. При проведении подобного опроса в 1976 г. выяснилось, что негативно к одиноким людям относится только треть американцев, а половина нейтрально. Каждый седьмой опрошенный даже поддерживал тех, кто не связан узами брака. В наши дни, когда одиноких взрослых людей стало больше, чем состоящих в браке, вопроса о том, одобряют американцы одинокий образ жизни или нет, вообще никто не задает. Хотя «позорное клеймо» одинокой жизни ещё не окончательно исчезло, наши культурные представления о людях-одиночках и семейной жизни сильно изменились. 

Сейчас бытует мнение о том, что счастье и успех скорее зависят не от того, связывает ли один человек себя с другим, а с открытием целого мира возможностей для того, чтобы индивид мог выбрать лучший для себя вариант. Свобода, гибкость, личный выбор — именно эти ценности считаются сегодня приоритетными. Эндрю Черлин, учёный, специализирующийся на изучении семьи и семейных отношений, отмечает, что сегодня «главное обязательство человека — это обязательство по отношению к самому себе, а не по отношению к собственному партнеру и детям». Это означает, что в наши дни культ индивида достиг таких масштабов, каких Дюркгейм и вообразить не мог. 

Поставление в жизненных приоритетах «свободы, гибкости, личного выбора» для достижения Царство Божия весьма сомнительный путь, не говоря уже о «главном обязательстве по отношению к самому себе». Что это за самостийное «обязательство»? Жить, как хочу, где хочу, с  кем хочу и сколько хочу - не сообразуясь ни с верой в Бога, ни с культурными традициями, ни с «кантовским императивом», ни с родными и ближними, ни со своими народом и Отечеством, ни с полом, ни с возрастом, разве что с полицией и налоговой службой. Хочу жить в пятьдесят лет, как тинэйджер на шее у престарелых родителей и буду. Хочу «бомжевать» и пойду. Хочу один на яхте пересечь Тихий океан и поплыву. Хочу запереться в своей комнате подобно японскому хиккиру и вовек не сойду с места. И наплевать мне с моей «высокой колокольни» на всех и на вся! А может быть все намного проще и это «главное обязательство по отношению к самому себе» есть ничто иное как банальное и древнее бегство от самого себя? Культ индивидуализма совершенно не сродни пушкинскому произволению: 

Именно не «культ индивидуализма», а «иные, лучшие права» дороги поэту. Он желает «по прихоти своей скитаться здесь и там» не для того, чтобы утверждать собственную горделивую самость, не ради «комфорта, свободы и возможности наслаждаться выбором» он хочет независимости «от царя и от народа» (но не от Бога!), хочет «себе лишь самому служить и угождать», но для чего? Для духовного роста, ибо эгоистически устремленной человеческой монаде не дано будет никогда удивляться «божественным природы красотам, и пред созданьями искусств и вдохновенья, трепетать  радостно в восторгах умиленья».   

Ещё не так давно человек, недовольный своим супругом или супругой и желающий развода, должен был обосновывать своё решение. Сейчас всё ровно наоборот. Если несчастливый брак мешает человеку реализовать свои жизненные планы, тот должен обосновать, почему не разводится. Вот насколько далеко простирается стремление заставить людей заботиться исключительно о своих собственных интересах! 

 

Мы уже не привязаны к какому-либо конкретному месту жительства. Мы переезжаем так часто, что социологи называют современные жилые районы «районами ограниченной ответственности», обитатели которых знакомы друг с другом, но не ожидают того, что их связи окажутся долгими и серьёзными. Точно такая же ситуация сложилась и на рынке труда. Компании больше не заключают пожизненных контрактов даже с наиболее ценными сотрудниками. Каждый из нас прекрасно понимает: чтобы выжить, следует исходить только из своих интересов и уметь «вертеться». Немецкие социологи Ульрих Бек и Элизабет Бек-Гернсхайм пишут о том, что «впервые в истории индивид становится базовой единицей социального воспроизводства общества». И всё вращается вокруг этого. 

Культ индивида постепенно распространялся на Западе на протяжении XIX и начала XX вв. Однако наибольшее влияние на общество он начал оказывать только во второй половине ХХ в. В этот период в общественной жизни четко обозначились четыре социальных фактора: усиление роли женщин, революция в средствах коммуникаций, массовая урбанизация и скачок средней продолжительности жизни. Всё это создало условия для настоящего расцвета индивида. 

Добавим от себя еще пятый пункт: безопасные и удобные, по сравнению с жизнью «в поле», условия городской жизни при возможности комфортно обустроить свою повседневную личную жизнь при помощи современных бытовых приборов от стиральной машины до посудомоечного автомата. 

Начнем с усиления роли женщин. Они стали получать хорошее образование, массово вышли на рынок труда, взяли под собственный контроль свою сексуальную, репродуктивную жизнь, а также домашнюю сторону своего существования. Например, в 1950 г. в американских университетах обучалось в два раза больше мужчин, чем женщин. Сейчас большинство студентов, а также тех, кто получает степень бакалавра, — представительницы прекрасного пола. Согласно данным Бюро трудовой статистики Министерства труда США, с 1950 по 2000 г. число работающих женщин увеличилось с 18 млн до 66 млн, а доля занятых в экономике страны женщин увеличилась с 33 % до 60 %. В большинстве других экономически развитых стран за последние полвека наблюдались схожие изменения, поэтому в наши дни среди студентов и наёмных работников примерно равное число мужчин и женщин, чего никогда не было ранее. 

Женщины теперь сами решают, рожать детей или нет, а если рожать, то когда. Это принципиально изменило современные отношения между полами и привело к тому, что люди вступают в брак в более позднем возрасте. Период взросления становится длиннее, а количество разводов и случаев раздельного проживания супругов увеличивается. Число разводов в США неуклонно росло с середины XIX в., а в 60-х гг. прошлого века резко увеличилось. К 2000 г. шансы любого брака закончиться разводом были в два раза выше, чем в 1950 г. 

Что и неудивительно! Где  воцаряется «культ индивидуализма», там все прочие человеческие добродетели должны ютиться в тени у золотых ножек трона самости. 

 В наши дни ни развод, ни статус одиночки отнюдь не обрекают человека на сексуальное воздержание. Огромное число молодых взрослых не спешит обзаводиться семьей, а свободно пользуется преимуществами, предоставляемыми доступом к средствам контрацепции и отсутствием семейного надзора. 

 

Нашим читателем, может быть, нижеследующий  вывод покажется поверхностным, но именно свобода пользоваться «преимуществами, предоставляемыми доступом к средствам контрацепции и отсутствием семейного надзора», то есть возможностью блудить направо и налево, не заботясь о последствиях, разрывая человеческие связи по первому негативному эмоциональному всплеску, есть одна из мощных притягательных сторон «сольного» жительства. 

Социолог Майкл Розенфельд считает, что нынешние представители среднего класса в возрасте от 20 до 40 лет хотят пережить «вторую юность», ищут новых ощущений, стремятся часто менять партнеров, попробовать секс с представителями других национальностей или партнером своего пола. Они себя ничем не связывают до тех пор, пока не встретят «настоящую любовь». «Новая распущенность» и сексуальная свобода характеризуют, как выражается Розенфельд, наш «век независимости». Жизнь в одиночку даёт людям время и пространство для открытия радостей узнавания друг друга. 

«Радость узнавания друг друга»! Красивые слова и только! Эта самая «радость узнавания» возникает только тогда, когда люди по-русской поговорке «вместе пуд соль съели». Скоротечные социальные связи дают лишь поверхностный уровень постижения другого. В большинстве случаев понимание «священных глубин» ближнего, подцепленного на клубной вечеринке на пару месяцев, оборачивается романтической иллюзией, приводящей при множестве подобных встреч-состыковок к утрате возможности общения «на глубине душ», а не редко и самого себя - своей личностной уникальности, в карточной перетасовке лиц, тусовок, флешмобов и  «клубов по интересам». Целомудрие – это не сохранение физической целостности, а взращивание в себе цельной мудрости, возрастание в постижении своей человеческой глубины и личностно-душевной сокровенности другого;  это единственный верный способ перед «божественной красотой» природы, и «пред созданьями искусств и вдохновенья, трепетать  радостно в восторгах умиленья». Достойная задача не правда ли? 

Вторая причина возникновения культа индивида — это революция в средствах коммуникации, которая позволила людям во всём мире пользоваться вышеупомянутыми радостями общения, не говоря уже о получении доступа к развлечениям, не выходя из дома. Самое распространенное средство общения — это телефон. Телефоны появились в США в конце XIX в., но в те времена большинство американцев не хотели или не могли себе позволить установить их у себя дома. В 1940 г. всего лишь треть всех домохозяйств имела телефоны. После окончания Второй мировой войны спрос на телефонную связь резко увеличился, и к 1950 г. телефоны были установлены в 62 % домохозяйств. Сейчас телефонную связь имеют приблизительно 95 % домохозяйств. Ещё быстрее американские дома завоевали телевизоры. В книге «Боулинг в одиночку» Роберт Патнэм сообщает, что за период с 1948 г., когда ТВ-аппараты появились в продаже, и до 1959 г. число домов, в которых есть телевизор, увеличилось с 1 % до 90 %. Головокружительные темпы распространения ТВ несравнимы с распространением какой-либо другой коммуникационной технологии, будь то радио, видеопроигрыватель, персональный компьютер или мобильный телефон. За последнее десятилетие интернет в ещё большей степени изменил процесс нашего общения, совместив активные, соединяющие людей функции телефона с более пассивными функциями такого массового средства коммуникации, как ТВ. В любое время дня и ночи пользователи могут мгновенно обмениваться сообщениями с друзьями и незнакомцами, выступать в блогах, выложить сделанное в домашних условиях видео на YouTube или в социальную сеть. Для тех, кто хочет жить в одиночестве, интернет предоставляет новые, широкие возможности всегда быть на связи.

 

Впрочем, спектр современных возможностей отнюдь не исчерпывается интернетом: можно просто выйти из дома и принять участие в активной социальной жизни города. Массовая урбанизация является третьим условием появления в обществе одиночек. В наши дни сложилась целая субкультура одиноких людей, которых объединяют одинаковые ценности, интересы и образ жизни. Субкультуры развиваются в городах, а города, в свою очередь, привлекают нонконформистов, не желающих жить по общепринятым, навязанным нормам. В густонаселённом городе им легче найти единомышленников. «Пустив корни», субкультура может стать достаточно сильной для того, чтобы повлиять на культуру в целом или даже изменить её.

 К концу XX в. то, что раньше являлось характерной субкультурой холостяков, превратилось в огромный пласт городской культуры в целом — в результате само понятие холостяцкой субкультуры потеряло какой-либо смысл. Одиноким людям теперь нет необходимости ограничивать себя отдельными зданиями, клубами, городскими районами или городами. Во многом специально для них был создан целый ряд заведений (спортзалы, кофейни, клубы, жилые комплексы) и услуг (уборка, доставка на дом, приготовление еды). Практически везде одинокие люди способны найти единомышленников. Итан Уотерс в книге «Городские племена» пишет о том, что, объединив усилия, одинокие люди в состоянии помочь друг другу жить по отдельности. 

Четвёртый фактор, способствующий развитию культа индивида, также является коллективным достижением, хотя зачастую многие не замечают связь этих двух явлений. Речь идет о значительном увеличении продолжительности жизни. Женщины на годы, а зачастую и десятилетия переживают своих усопших супругов, следовательно, им приходится жить в одиночестве. В 1900 г. всего 10 % престарелых вдов и вдовцов в США жили в одиночестве, а в 2000 г. эта цифра увеличилась до 62 %. В наше время женщины довольно часто проводят в одиночестве от четверти до трети своей жизни. То же самое можно сказать и про мужчин, которые всё большую часть жизни проводят одни. 

Везде — от Японии до Германии и от Австралии до Италии престарелые предпочитают жить в одиночестве, даже там, где, казалось бы, традиции предписывают нескольким поколениям жить под одной крышей. 

Стареть в одиночестве — занятие не самое приятное. В этом случае все обычные тяготы старения — привыкание к жизни на пенсии, борьба с болезнями, уход друзей и близких — только усиливаются. Однако не всё так мрачно, как может показаться на первый взгляд. Результаты проведённого в Англии опроса показали, что живущие в одиночестве престарелые были в большей степени довольны жизнью, имели больше контакта со службами, оказывающими помощь людям преклонного возраста, и у них не наблюдалось больше нарушений или ослаблений физических и умственных способностей, чем у престарелых, которые жили с родственниками. 

Это и понятно. Родственники могут так «достать»  престарелого человека, что он, как говорится, света белого не взвидет. Вот история для примера. Выводы делайте сами. Однажды в Вятке один священник приехал в трехкомнатную хрущевку исповедовать и причастить бабушку. Она жила с семьей младшей дочери, у которой было двое сыновей-школьников, и занимала угловую комнатушку. Самую маленькую, куда поместилась только кровать, шкаф, да деревенский сундук, обитый железной лентой из-под ящиков. Оказалось, что бабушка решила причаститься Тайн Господних в честь своего девяностолетия. Она была тиха, благонравна и невыразимо печальна. Через несколько дней священник узнал, что бабушка повесилась на шарфе в тот же день, когда все уснули, стоя на коленях у батареи. Дочка плакала, винила себя в случившемся, но, между делом, оправдывалась, видимо из-за детей, что, дескать, все это ужасно, ужасно, перед людьми стыдно-то как, да, да, конечно, мы шпыняли бабусю, корили, что «зажилась ты на свете», что ребята выросли, а им уроки негде делать, жилплощадь опять же нужна, «ведь, и правда же, она зажилась!»  Священник тогда ей ответил: «Что, может быть, она и «зажилась», да только ради вас же…» Не выдержало сердце старушки ежедневных упреков и поношений от родных людей, решилась на смертный грех, чтобы «освободить жилплощадь». Слишком, видать, сердобольная  оказалась. 

Современные исследования, посвящённые старению, выявили, что «те, кто живёт в одиночестве, оказываются более здоровыми, чем те, кто живет с другими взрослыми, за исключением супруга/супруги и в некоторых случаях даже тех, кто живет с супругой/супругом». В последние десятилетия пожилые люди однозначно предпочитают жить одни, а не переезжать к родственникам, друзьям или в дом престарелых. И эта тенденция наблюдается далеко не только в Америке. Везде — от Японии до Германии и от Австралии до Италии престарелые предпочитают жить в одиночестве, даже там, где, казалось бы, традиции предписывают нескольким поколениям жить под одной крышей. Далеко не все считают старость в одиночестве идеальным решением жизненной ситуации, однако по мере старения одинокие люди делают все возможное для того, чтобы сохранить собственную жилплощадь. 

Почему так много людей выбирает жизнь в одиночестве, а не какой-либо другой из возможных вариантов существования? Почему эта тенденция стала обычной в развитых и богатых странах? И что в таком образе жизни привлекает молодых, людей среднего возраста и престарелых? 

Массы людей решились на этот социальный эксперимент потому, что, в их представлении, такая жизнь соответствует ключевым ценностям современности — индивидуальной свободе, личному контролю и стремлению к самореализации, то есть ценностям, которые важны и дороги многим с подросткового возраста. 

Точно сказано с «подросткового возраста», но ценности должны с возрастом меняться. У ребенка они одни, у старца – другие. Вернее, они все ярче сияют. И то, что в подростковом возрасте «сияло» и помогало  выстраивать личностную парадигму, человеческую уникальность, самораскрытие  даров и талантов перед «лицом Божиим красоты неизреченной», то в зрелом возрасте, те же самые юношеские «ценности» могут обернуться тормозом, если не серьезным душевно-личностным тупиком. 

Жизнь в одиночестве даёт возможность делать то, что мы хотим, когда мы этого хотим и на условиях, которые мы сами устанавливаем. Такое существование освобождает нас от необходимости учитывать требования и желания нашего партнера, позволяет сконцентрироваться на том, что важно для нас самих. В эпоху цифровых СМИ и растущих, как на дрожжах, социальных сетей жизнь в одиночестве даёт дополнительные преимущества, в первую очередь — время и пространство для отдыха и восстановления сил. Кроме того, когда человек живёт один, у него больше шансов понять, кто он такой на самом деле и в чем смысл его жизни. 

Какой неверный вывод! Естественно, «затворяясь» от внешнего мира «во внутреннюю клеть» для самопознания  в преддверии вечности, у человека появляется «больше шансов понять кто он такой на самом деле», если бы он, действительно, «затворялся». Но мы наблюдаем обратное. Современный житель мегаполиса как раз делает обратное, он растворяется в поверхностных информационно-медийных потоках, лентах новостей и кратковременных социальных связях с эгоистической целью – получить наслаждение, использовать ближнего в своих интересах «на всю катушку». Но когда оба «на всю катушку» разматывают друг друга, то, в конце концов, у каждого в руках остается лишь эта самая «катушка» - стандартизированная миром деталька человеческой души. А зачем и кому она нужна? 

Парадоксально, но пребывание в одиночестве может быть необходимо для воссоединения с другими. В конечном счёте, для большинства людей одиночество является не постоянным, а проходящим или цикличным состоянием. Многие, хотя далеко не все, одиночки принимают решение о том, что им необходима близость партнера. Но хорошо известно, что в наши дни ни одна из договоренностей ни является окончательной или постоянной. Мы оторваны от традиции и порой не знаем, как изменить собственную жизнь к лучшему, поэтому в современном обществе люди обычно переходят из одного состояния в другое: одиночка, одинокий, в браке, в разводе, в отношениях, после чего цикл начинается сначала. Единственный общий знаменатель в этом процессе — это мы сами. 

Не все так печально! Для церковного человека возможна и другая социальная амплитуда при самых неблагоприятных личностных нестроениях и провалах. Независимо от своего семейного положения (брак, развод  и т.д.) он всегда будет членом Церкви, живой частью соборного Тела Христова.  

Это означает, что одиноко живущий человек порой испытывает сильные сомнения в том, что он живёт правильно. Однако это совершенно не означает, что одинокие люди обречены на изоляцию и одиночество, и не делает справедливым утверждения Associated Press о том, что Манхэттен, где проживает огромное число одиноких людей, является «самым одиноким городом страны». Как раз наоборот, есть все основания утверждать, что живущие в одиночестве люди компенсируют свое состояние повышенной социальной активностью, превышающей активность тех, кто проживает совместно, а в городах, где много одиночек, бурлит культурная жизнь.

 

В монашестве традиционно существует три типа: отшельнический, киновный и общежительный. Сегодня, в 21 веке, преобладает общежительный тип, в начале становления христианского монашества (4-5 век) большую распространенность имел отшельнический и киновный. Каждый из трех образов монашеского жития соответствует особому психотипу, склонности человеческой души к тому или иному образу жизни во Христе на пути к Царству Небесному. Это естественно и достойно воплощения в земных социальных формах. То, что сейчас в городах на первое место выходит «культ одиночек» - гордого индивидуализма, является фактом социального прессинга в урбанистических условиях; свидетельством крайней несвободы человека в выборе своего земного пути в пределах общественной жизни мегаполиса. По большому счету эта сытая, благоустроенная «жизнь соло» есть «дом, построенный на песке». Ее крепость и якобы психологическая стабильность индивида, принявшего «сольные» правила жизни, не более чем иллюзия независимости, общественной автономности. Такие люди похожи на сборище одиноких странников, дрейфующих на комфортабельных льдинах посреди ледовитого океана. Им кажется, что только крикни, протяни руку, и тебя услышат и помогут, а пока можно и «одному», но «подуют ветры, и налягут на дом тот; и он упадет и будет падение его великое» (Мф. 7, 27), тьма поглотит путников, и каждый почувствует в наступившей тишине, что под ним бездна ледяной воды, и на тысячи километров нет никого вокруг, кто мог бы утешить, обогреть и спасти. Это не ужастик, это драматический символ  «культа  самообеспечения» в урбанизме. Почему независимость и «радость выбора», человека придерживающегося «сольного» пути, иллюзорна? Потому что она полностью обусловлена, зажата в железные тиски десятков, сотен социальных условностей, «паспортно-банковских» ограничений и технологических феноменов мегаполиса. Отключат у такого героя-индивидуала в квартирке-скворечнике воду, электричество, тепло в зимний период, сотовую связь вырубят, сеть пропадет, в конце концов, может ведь и унитаз засориться «насмерть», а без него и несколько дней в многоэтажном доме прожить довольно затруднительно. И намного больше затруднительно, чем без интернета. И что он будет делать? К соседям побежит? Коммунальщиков вызовет? То-то он обрадуется, когда узнает, что  весь дом  по неведомым причинам «отложился»» от всех городских магистралей. Чем тогда дело кончится? Если ремонт в доме затянется, то скорей всего в ближайшем будущем несколько пар «одиночек» поженятся и во дворе пройдет череда свадеб. Вместе, хоть и «на льдине», все же утешительней и спокойней. Мы проиллюстрировали только один из деструктивных вариантов городской жизни, самый очевидный,  а ведь есть и  множество других печальных сценариев. «Культ одиночки» - это шаткая личностная позиция, удобная, когда вся цивилизация вокруг тебя «поет и пляшет», но превращающаяся в кошмар, если начинают «дуть ветры и налегать на дом».

 

Христос никогда не был индивидуалистом, одиноким форвардом без команды. Выйдя на Евангельскую проповедь, он сразу выбрал двенадцать апостолов, ближе к завершению Своего земного пути их круг увеличил до семидесяти. Что будет делать герой-одиночка в Церкви со своим  кредом самоупоения? Как его образ жизни соотнесется с церковной соборностью? Соборность – это не коллективизм, не социальная уравниловка и не призыв «свыше» к бездумному конформизму и соглашательству. В пределах  Церкви каждый ее член может осуществить путь и  монашеского жития,  и совместного в браке, и «одинокого», целомудренного, «без забот» по апостолу Павлу: «Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я. Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться» (1 Кор. 7, 8-9). Почему? «ибо проходит образ мира сего. А я хочу, чтобы вы были без забот. Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу, А женатый заботится о мирском, как угодить жене. Есть разность между замужнею и девицею. Незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом, а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу. Говорю это для вашей же пользы, не с тем, чтобы наложить на вас узы, но чтобы вы благочинно и непрестанно служили Господу без развлечения. Если же кто почитает неприличным для своей девицы то, чтобы она, будучи в зрелом возрасте, оставалась так, тот пусть делает, как хочет, – не согрешит, пусть таковые выходят замуж. Но кто непоколебимо тверд в сердце своем и, не будучи стесняем нуждою, но будучи властен в своей воле, решился в сердце своем соблюдать свою деву, – тот хорошо поступает. Посему выдающий замуж свою девицу поступает хорошо; а не выдающий поступает лучше. Жена связана законом, доколе жив муж ее; если же муж ее умрет, свободна выйти, за кого хочет, только в Господе. Но она блаженнее, если останется так, по моему совету, а думаю, и я имею Духа Божия” (1Кор.7, 25-40).

Таким образом, двери Церкви открыты для «одиночек», но тем, кто в душе лелеет «культ самости», даже широко распахнутые царские врата, покажутся мышиными, «узкими» створками  в мир любви и свободы. Таким уж лучше действовать по «старинке», через «широкие врата» сайтов знакомств и развлечений, например, можно шикарно отдохнуть, похоронив себя или своих друзей на виртуальном кладбище: http://virt-cemetery.com Можно даже поставить перед своим памятником виртуальную свечу или возложить цветы в «двоичном коде». Нужно только пройти регистрацию… 

Вместе собираться вокруг Чаши на Евхаристии, вместе поститься, сообща готовиться к праздникам, создавать долговременные сердечные отношения с другими членами прихода, не замыкаться в городские шаблоны коммуникаций: «Привет! Как дела? У меня всего хорошо. Ну, пока, пока», молиться за мир и ближних, словно, по выражению старца Силуана, «кровь проливать» и многое другое в обычной приходской жизни ждет, требует от человека совсем другого мирочувствия и социальных установок, чем предписывает «нравственный кодекс строителей» исключительно личного благополучия.