Живые свидетели Истины 

Живые очевидцы бесчеловечных преследований за веру в первые десятилетия советской власти Новомученики и Исповедники Российские сами о себе свидетельствуют, что неведомо откуда у них взялись силы противостоять безбожному давлению без всяких массовых, как во времена римских гонений, видимых «чудес и знамений», храня верность Христу в «кротости и красоте молчаливого сердца». Бог возвещал Свою Любовь в их сердцах. Любовь Спасителя мира есть «первое и последнее» Чудо для человеческого сердца.  Именно ее, а не способность творить бесчисленные чудеса, взыскуют в своих аскетических и нравственных подвигах от древности до наших дней все пустынножители, общежительные монахи и  монастырские трудники. Небесная Любовь  удостоверяет в совершенстве человека в бытие Божьем, в истинности христианской веры, в Божественности ее Основателя и Подвигоположника  Иисуса Христа.  Если Господнее дыхание согревает и орошает мое сердце, то без надобности становится  чудо «обильной росы на стриженой шерсти, разложенной на земле рукой Гедеона» (Суд. 6. 36-40). Сатана, будучи до восстания против Творца, великим ангелом Света, «Утренней зарей» вселенной, пребывал в Божественных чудесах, как рыба в воде. Ему было даровано лицезреть миллиарды «знамений и чудес» в течение невообразимого числа времен! Однако, это верховного ангела  не убедило остаться верным своему Создателю. Он поднял бунт против Него и отпал от Истины. 

За годы советской власти за Христа пострадали сотни тысяч русских  православных людей. Список одних только расстрелянных по приговорам, согласно чрезвычайно заниженной статистике НКВД, в период «Большого террора» 1937-1938 годов составил около 700 тысяч человек, а сколько еще погибло невинных  людей на этапах, в лагерях и ссылках, на поселениях и «коммунистических стройках века», потоплено в баржах, растерзано лагерными овчарками, убито охранниками и замучено в тюрьмах без суда и следствия? На сегодняшний день Русской Православной Церковью  к лику мучеников было поименно причислено 1776 человек. Это только малое начало прославления великого сонма Новомучеников и Исповедников. Протоиерей Андрей Ткаченко справедливо замечает, что «им во многом было тяжелее, чем первомученикам христианским. Древние «свидетели Истины»  часто жили в ожидании гонений, внутренне готовились к ним, как к вполне реальному, а то и неизбежному исходу земной жизни. Русские православные  страдальцы в большинстве случаев и представить не могли, что их Державное Отечество во мгновение ока станет одним большим концлагерем, а некоторые еще вчера верующие соседи  – палачами и предателями». 

Больше всего волнует простота их подвига, негромкость их страдальческого противостояния антихристианскому «красному террору». Да, многие из них  жили в царской России в сытости и достатке, с несокрушимой верой в  вечное солнцестояние Православной Державы.  Но удивительное дело, мы не знаем практически ни одного случая отречения от веры среди тех, кто был высоко вознесен в церковной иерархии, ради земных жирований или прочного социального благополучия. Со стороны многие считали, что они «живут на широкую ногу», а получилось, что жить-то жили, но не прилеплялись к земным сокровищам своего века.  Когда внезапно, «яко тать в нощи», на русскую землю пришли лютые трагические бедствия семнадцатого года, оказалось, они сохранили самое главное в себе: любовь ко Христу и Его Церкви. Всколыхнулись с душевной глубины Любовь Божия, и дала  им победные силы не отречься от своего святого служения, не пойти на трусливое соглашательство с безбожной властью. Раскроем страницы подвигов некоторых святых, удостоившихся от Бога мученического венца. 

Новомученик Николай (Цветков) 

Священномученик Николай Цветков родился в 1879 году в селе Никольское -Урюпино. Николай рос мальчиком благочестивым, и с детства его мечтой стало служение Церкви. Уже с раннего возраста он уделял серьезное внимание своему духовному настрою, и вел дневник, в который записывал не только внешние события, но и различные помыслы. Поскольку его семья жила бедно, то в дневник попал и рисунок первых сапог, которые купили ему довольно поздно, когда пришла пора отдавать его учиться.  В 1900 году закончил Вифанскую Духовную Семинарию, женился на девице - сироте Анне, и был рукоположен во диакона к собору в городе Волоколамске. Начав служить в соборе, отец Николай взял к себе в дом престарелых родителей.  

На колокольне он устроил себе келью для уединенной молитвы. Все, что у него было, отец Николай без раздумий раздавал нуждающимся. Подвижническая жизнь, глубокое смирение, многочисленные дела милосердия, творимые отцом диаконом, а также случаи его прозорливости и молитвенной помощи, приводили к нему многих людей. В 1918 году советская власть арестовала отца Николая. Священнослужителя приговорили к принудительным работам - заставили чистить уборные в городе, запрягая его вместо лошади, чтобы он вез через весь город бочку с нечистотами. Большевикам хотелось таким образом опозорить того, кого народ почитал как святого. Однако, скромный и добродушный вид  священнослужителя, спокойно совершавшего грязную работу, возымел на жителей обратное действие. Они еще больше его зауважали и полюбили.

С 1923 по 1929 год отец Николай провел в Лефортовской тюрьме в Москве. Два года из этих шести лет он просидел в одиночной камере. Во время заключения отца Николая власти отобрали у его семьи дом. После освобождения он все время переезжал с места на место. В 1931 году его снова арестовали.  Три года отец Николай провел в Мариинских лагерях. Почти все три года заключения он оставался без лагерного пайка, нередко воры и душегубцы отнимали у него скудный лагерный обед, оставляя его голодным. Он все это смиренно переносил и говорил в этих случаях: "Я могу терпеть, а они - нет". После освобождения в 1934 году отец Николай уже не имел места службы, и жил в разных местах по знакомым.  В 1937 году его арестовали и приговорили к расстрелу. Обвинения в антисоветской агитации отец Николай не признал. 27 сентября 1937 года его вывезли из Таганской тюрьмы вместе с группой других приговоренных и расстреляли на Бутовском полигоне.                             

Архиепископ Фаддей Тверской (Успенский) 

Архиепископ Фаддей Тверской пострадал за  веру в 1937 году.  Летом 1937 года новая, особенно сильная волна репрессий докатилась до Твери. Множество священников было тогда арестовано, и у владыки Фаддея почти не было шансов избежать заключения, хотя никаких улик против него при обыске найти не сумели. Владыку арестовали. В тесной камере владимирской тюрьмы, куда его определили, была заполнена до предела ворами, насильниками и убийцами. Свободных коек не было, и новоприбывшему архиепископу Фаддею пришлось устраиваться на полу. 

В воспоминаниях современников о владыке Фаддее одна черта его духовного облика выделяется особенно – это непривязанность к вещественным началам мира. Есть свидетельства, что подаренный ему Патриархом Тихоном наградной бриллиантовый крест на клобук архиепископ так и не носил («не надо, ни к чему»), и келейнице Вере Васильевне пришлось нашить ему простой белый крестик из обычной материи. Та же скромность была и в облачении: зимой – служил в поношенном желтом, летом – белом полотняном. Аскетизм владыки Фаддея, – сохранились свидетельства о том, что он носил вериги, – соединялся с кротостью, застенчивостью. 

Уголовники в многоместной камере жестоко издевались над архиепископов Фаддеем. Они подводили владыку к тюремной стене, вставали в грязных  ботинках к нему на плечи, чтобы выглянуть в окно. Если владыка отказывался, то его избивали. Измучив, уголовники грубо заталкивали его под нижние нары на каменный загаженный пол, и время от времени один из них наполнял консервную банку содержимым из общей параши, совал под нары, говоря, чтобы владыка взял кадило. Архиепископ, духовными очами, видя будущую судьбу несчастных, переносил все издевательства и унижения со спокойной душевной твердостью. Матерь Божия Сама заступилась за него. Однажды ночью Она явилась главарю уголовников и грозно сказала: «Не трогайте святого мужа, иначе вы все погибните лютой смертью!» Утром главарь пересказал сон своим подельникам. Все уголовники попросили прощения у владыки и прекратили над ним жестоко насмехаться. 

Святитель Фаддей был казнен 31 декабря 1937 года. Рассказывают, что его утопили в яме с нечистотами.  Никакого благоухания как в житии мучеников Хрисанфа и Дарии исполнители приговора не почувствовали. Сердце святителя благоухало благодатью. Его Тело было завернуто в брезент, но в выкопанную неглубокую яму его опустили в нижней одежде. Весной после Пасхи 1938 года женщины вскрыли могилу и переложили тело Архиепископа в простой гроб. 26 октября 1993 года, в праздник Иверской иконы Божией Матери были обретены честные останки архипастыря-мученика, которые находятся ныне в Вознесенском соборе города Твери. 

Священномученик Владимир (Богоявленский) 

Митрополит Владимир Киевский был первым из архиереев Русской Православной Церкви, пострадавшим в годы большевистского террора. В силу чрезвычайной скромности Владыки многие дела его сокрыты, и лишь фрагменты его пастырских наставлений обнаруживают то духовное состояние, которое было преддверием его христианского мученического подвига. С приходом в Киев гражданской войны и захватом большевиками города начались невиданные грабежи и насилия, сопровождавшиеся осквернением монастырей и храмов, святынь Киево-Печерской Лавры.  25 января 1918 года вооруженные люди ворвались в покои митрополита Владимира и после издевательств над ним вывели его за стены Лавры и расстреляли. Перед смертью архипастырь совершил молитву, благословил своих убийц и сказал: "Господь вас да простит". Найденное братией его тело было изувечено множеством колотых и огнестрельных ран.  

Методы пыток, применявшихся в ЧК, могли соперничать с пытками язычников времен первых веков христианства. Глава харьковских «чекистов», Саенко, разбивал головы своих жертв пудовыми гирями, в подвалах ЧК было найдено множество останков человеческих тел со снятой с рук кожей, обрубленными конечностями, распятых на полу, с вырезанными на лбу и на плечах звездами и погонами. В Одессе «заложников» живыми бросали в паровые котлы и жарили в корабельной печи, в Севастополе – топили, на Урале и в Сибири – распинали на крестах, в Киеве – у живых вырывали жилы, дробили кувалдами суставы, сдирали кожу, в Омске – вспарывали животы беременным, в Полтаве – сажали на кол. Во многих случаях установление личности погибших  из-за множества нанесенных изуверских ран было невозможным. «Счастливы» были те, кого просто расстреляли.

Мученическая кончина святителя Владимира явилась началом длительного периода гонений на Русскую Православную Церковь. Честные мощи священномученика Владимира, митрополита Киевского и Галицкого, были обретены летом 1992 года и положены в Ближних пещерах Киево-Печерской Лавры. 

Священномученик Вениамин Петроградский (Казанский) 

Святительский сан Владыка Вениамин воспринял как обязанность пастырского подвига и апостольской проповеди. Его часто видели в самых отдаленных и бедных кварталах столицы, куда он спешил по первому зову, словно приходской священник, в простой рясе, без внешних отличий епископского сана, и где крестил ребенка или напутствовал умирающего. Немало труда приложил он к спасению падших женщин, выступая с проповедями в "Обществе Пресвятой Богородицы". Воздействие его наставлений было велико и многие заблудшие раскаялись в греховной жизни. Он всегда находил путь к сердцам простых людей, за что был искренне любим паствой, называвшей его "наш батюшка Вениамин".  В смутное постреволюционное время трудно было найти человека столь далекого от политики, как митрополит Вениамин. Все силы он направил на защиту православного народа России от жесточайших гонений. 

Небывалая разруха и голод, охватившие страну в 1921 году, послужили поводом для новых гонений на Церковь, которые проводились под лозунгом "похода пролетариата на церковные ценности". Их изъятие в Петрограде началось в марте 1922 года. Митрополит Вениамин ни минуты не колебался в решении этого вопроса. Он благословил передачу церковных ценностей, не имеющих богослужебного употребления, на нужды бедствующих, рассматривая это решение как исполнение своего пастырского долга. "Мы все отдадим сами", - говорил святитель. Однако власти объявили, что ценности будут изъяты в формальном порядке как "принадлежащее государству" имущество. В городе, в некоторых церквах, уже началась их конфискация. Чувствовалось приближение расправы. 29 мая 1922 года последовал арест митрополита Вениамина, а 10 июня того же года началось слушание дела, к которому было привлечено еще 86 человек.

Святитель Вениамин на процессе был, как и всегда, простым, спокойным, благостным, убеждающим в невиновности других людей. Перед лицом ожидавшей его смерти он, обращаясь к трибуналу, произнес: "Я не знаю, что вы мне объявите в вашем приговоре, жизнь или смерть, но что бы вы в нем ни провозгласили, я с одинаковым благоговением обращу свои очи горе, возложу на себя крестное знамение (святитель при этом широко перекрестился) и скажу: "Слава Тебе, Господи Боже, за всё".  5 июля 1922 года трибунал объявил приговор, а в ночь с 12 на 13 августа того же года митрополит Вениамин был расстрелян на окраине Петрограда. 

Архиепископ Пермский Андроник (Никольский) 

Священномученик Андроник, архиепископ Пермский и Соликамский родился 1 августа 1870 года в семье диакона Ярославской епархии, служившего в селе Поводнево. С отрочества он занимался крестьянским трудом и участвовал в церковной жизни села. Первоначальное образование Владимир получил в Угличском Духовном училище, поступив туда девяти лет от роду, а затем в Ярославской Духовной Семинарии. После окончания Семинарии юноша поступил в Московскую Духовную Академию, где на II курсе (1 августа 1893 года) принял монашеский постриг в двадцать три года, по благословению и совету святого праведного Иоанна Кронштадтского, с именем Андроник. 

По окончании Академии, в 1895 году, вел обширную преподавательскую и миссионерскую деятельность на Северном Кавказе в Осетии. В 1906 года отец Андроник был хиротонисан в епископа Киотского и назначен помощником архиепископа Николая (Касаткина) Японию.  В 1913 году Владыка назначается в Омск.  Обширные земли осваивались русскими переселенцами. Епископ Андроник налаживал в переселенческих сёлах церковную жизнь, преодолевая сотни километров пути зачастую без келейника и иподиакона. Подвижнический труд истощил его физически до крайности, и священноначалие сочло необходимым перевести его на «благополучную» Пермскую кафедру. В своём слове при вступлении на Пермскую кафедру он сказал: «Нет, не было на земле народа, который так глубоко и жизненно воспринимал бы веру Христову... Если современному одряхлевшему миру суждено от Вседержителя ещё воскреснуть к новой жизни, то это воскресение его будет от Богоносного русского народа».

На Пермской  земле архипастырь-миссионер все собственные средства жертвовал на помощь беднякам; одевался просто, никогда не носил шёлковых ряс. Его жизнь была образцом древнего благочестия, а время служения Святителя — временем расцвета духовной жизни в Пермской епархии. Владыка высоко ценил духовную культуру русского народа. В своей книге «Письма архиерея к иереям» он писал: «Во всём уклад нашей жизни, в обычаях, в душевных исканиях, в народном и даже литературном творчестве непременно есть искание нравственной ценности жизни, отношение к ней именно с этой стороны». Касательно богослужебной практики Владыка советовал приходским священникам завести в храмах общенародное пение, говоря при этом, что: «Нет лучших распевов, чем знаменные». «Начать нужно со всем известных молитв и кончить тем, чтобы все богослужение исполнялось самими прихожанами». И это было именно то, что позволяло верным быть «едиными усты и единым сердцем». «Кроме того, непременно нужны внебогослужебныя чтения и беседы в храме и в школе. На них уместно и следует завести пение хоровое и общенародное. Тут будет и чтение от Божественного, и рассказ из жизни святых или из истории поучительной. На сих чтениях удобно может исполняться и самая катехизация народа». На своём личном миссионерском опыте он своими глазами видел, сколь велико и положительно влияние разного рода паломничеств, а также крестных ходов ко святыням. «Влияние на народ таких народных торжественных богомолений весьма велико и несомненно. Особенно если такие богомоления устраиваются вовремя, с предварительной подготовкой, с личным воодушевлением священника. Нужно пользоваться всяким удобным случаем, чтобы вызвать народ на это». Нам в Вятке, хранящим древний Великорецкий крестный ход эти слова священномученика Андроника особенно дороги. 

После Февральского переворота 1917 года над владыкой простерла свои «совиные крылья»  большевистская злоба. Власть, фальшиво называвшая себя властью «рабочих и крестьян»  с самого начала люто возненавидела духоносного архипастыря. С февраля, после опубликования большевицкого декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, начались бесчинства и зверства со стороны большевиков по отношению к Церкви. Владыка возвращается на кафедру, где продолжает обличать распоясавшуюся безбожную власть как разбойников, бесстыдно обманывающих народ. Тысячи людей — даже совершенно неверующих, шли послушать мужественное слово святителя. Бешенство народное – так назовет владыка состояние народа, сбитого с толку благодаря революционной пропаганде. Как можно было остановить его? Оставалось одно – последнее предупреждение: «Моисеевым словом заклинаю всех: … Если же отвратится сердце твое, и не будешь слушать, и заблудишь; то я возвещаю вам сегодня, что погибнете». В свою очередь, епископ обращается к духовенству, прося не оставлять народ без духовного попечения: «Дожили мы до полной разрухи нашей жизни, в которой не находим нигде поддержки.  Собирайте около себя под сенью храма свои приходы, чтобы постепенно совершилось оздоровление и всей народной жизни. Промедление смерти подобно есть». 

Один из благочинных прислал донесение владыке о том, «что в ночь на 5 мая18 перед звоном к пасхальной заутрене в селе Григорьевском крестьянин этого села Николай Гуляев произвел выстрел из старинной пушки с целью, как он сам выразился, «подстрелить Христа». Пушку разорвало, убило на месте бывшего с ним рядом молодого парня, а самому Гуляеву оторвало ногу. Он был отвезен в пермскую больницу, где через двое суток умер в страшных мучениях». Как отмечалось в донесении, «Гуляев в церковь никогда не ходил, христианского долга исповеди и таинства причащения не исполнял». На этом сообщении владыка Андроник написал: «Так страшно идти против Бога, против Церкви и благодатного священства! Да образумятся все ослепленные дьяволом ругатели святой веры нашей и да обратятся в смирении и раскаянии к Милостивому Богу. Все же искренно верующие да примиряют с Богом ругателей веры нашей». 

Приведем в сокращении одну из пророческих проповедей святителя. 26 мая 1918 владыка обратился к прихожанам с проповедью: «И ныне захотели люди без Бога и даже из вражды на Бога устроить рай на земле, в котором все были бы одинаково счастливы и блаженны. Но об этом безбожном рае теперь уже не может быть двух мнений: слишком тошно в нем живется. Все уже знают гнусный обман и подмену, но парализованы, как у расслабленного, силы и воля, и ничего не могут поделать для разоблачения обмана, для уврачевания жизни. Скажу прямо: то, что теперь мы переживаем как порядки новой жизни народной, это грандиознейшая контрреволюция. Искренно желая полного возрождения народной жизни, желаю, чтобы это совершилось не путем внешнего переворота, а путем внутреннего переворота, путем глубокого возрождения души народной. А для сего горячо желаю, чтобы господствующий теперь режим и еще поцарствовал некоторое время. Захотели люди рай на земле устроить без Бога, так пусть в полноте и избытке насладятся его бесчисленными благами, пусть до самого дна выпьют всю сладость современного безбожного райского блаженства, чтобы потом все сознательно проклинали на всех перекрестках это отчаянное безбожие. И когда люди дойдут до этого сознания, когда в один дух покаются перед Богом, тогда Господь и возвратит всему народу разум и волю. Тогда то и познают истинное равенство и братство всех свободных перед Богом. И теперь уже есть начало раскаяния, но пока еще слабого и не общенародного характера. А должно оно быть таким же общим, каково было народное безумие год тому назад. К этому и ведет всех нас Господь и, кажется, приведет наконец тем голодом и мором, что уже начались почти по всей России и скоро, вероятно, сделаются единственной властью над жизнью и смертью человечества. И вижу своим мысленным взором, каются все безумствующие теперь и в ослеплении разрушающие родную жизнь. Вижу, как они в полном отрезвлении будут припадать к оплеванному ими теперь подножию креста Христова с воплем о помощи Божественной. Вижу, как все образованные, развратившие темный народ, толкнувшие его на безбожие и бунт, но теперь смирившиеся переживаемыми скорбями воодушевятся на святую народную работу пред Богом, неся сюда свой высокий разум и богатые духовные силы. Да возвратятся же к нам от Бога разум и сила, как к исцеленному евангельскому расслабленному». 

В июне 1918 года владыку Андроника арестовывают по приказу Пермского исполнительного комитета. 6 июня 1918 года состоялся его допрос. Святитель Андроник молча занял одно из кресел возле письменного стола и долго не отвечал ни на один вопрос. Затем снял панагию, завернул её в большой шёлковый лиловый платок, положил перед собой на письменный стол и, обращаясь к следователям, сказал: «Мы враги открытые, примирения между нами быть не может. Если бы я не был архипастырем, и была необходимость решать вашу участь, то я, приняв грех на себя, приказал бы вас повесить немедленно. Больше нам разговаривать не о чем». Сказав это, он не спешно развернул платок, надел панагию, спокойно поправил её на груди и, весь погрузившись в молитву, не проронил более ни слова. Эти слова архиепископа Андроника при внесении его имени в список Новомучеников вызвали в комиссии по канонизации разногласия, некоторые из ее членов засомневались в святости мученического подвига пермского владыки. Современная мировая социальная толерантность и всеобщая снисходительность к религиозному отступничеству в постиндустриальное время порой не дают нам увидеть целостность и кристальную чистоту исповеднического подвига Новомучеников, почти наших современников, поставленных безбожной властью в совершенно беспрецедентные условия духовно-нравственного выживания посреди атеистического беспощадного террора. Истина восторжествовала. Архиепископ Андроник кровью запечатлел  свое исповедничество. Церковь почитает его в лике Новомучеников Российских с 2000 года. 

Палачи отвезли владыку исповедника  в лес по Сибирскому тракту в ночь на 7 июня и заставили вырыть себе могилу, грозя закопать его живым. Закончив работу, владыка минуть десять помолился, поклонился на четыре стороны света, и лёг в своё последнее пристанище. Его тут же начали закапывать заживо, но священномученик не подавал признаков жизни. Несколькими выстрелами чекисты закончили свою «работу адову». Перед этим они сняли с владыки серебряную панагию и  наперсный крест, на цепи от которого один из казнителей водил выгуливать собачку. 

Поместный Собор Российской Православной Церкви направил в Пермь особую комиссию «для расследования ареста архиепископа Андроника и последующих церковных событий. Она состояла из священномученика Черниговского архиепископа Василия, ректора местной Духовной Семинарии архимандрита Матфея и ещё члена Синода — мирянина. Советская власть дала ей возможность произвести следствие и выехать до Камского железнодорожного моста, где поезд был остановлен и члены комиссии убиты ворвавшимися в вагон красноармейцами. 

Нетленный венец из полевых цветов 

Высокий подвиг мужества мы находим среди простых крестьян в годы страшного террора советской власти в 30 - 40гг. Когда крестьянина Тарасия Федоровича Смирнова бросили в застенки ГПУ по делу о священнике Григории Боброве ему было более 70-ти лет. Было это в 1931г, когда крестьяне села Поречье под водительством батюшки часто собирались на дому для религиозных бесед. В храме уже нельзя было беседовать, ибо такое собрание сразу считалось антисоветской агитацией. Собирались не только в селе Поречье, но и близлежащих деревнях. И, как ни странно, собирались люди, крестьяне, в основном имевшие достаток: имевшие лошадей, овец, какое-то свое крестьянское дело, пасеки или небольшой завод по переработке ягод. Они встречались и читали Священное Писание, молились о славе русского Отечества. Советская власть, видя, что в недрах ее растет духовное противостояние, стала изымать из среды народа лучших сынов России. Брали священников, как зачинщиков контрреволюционного мятежа, а крестьян бросали в тюрьмы для того, чтобы пытками, карцером, голодом заставить их лжесвидетельствовать на отцов духовных. Но получилось как раз наоборот. Все, кого взяли тогда, все свидетельствовали только правду, и такую правду, которая была сказана в застенках ГПУ, в мрачных подвалах  в глухую ночную пору. 

Прочитаем два небольших отрывка из следствия по делу Тарасия Федоровича Смирнова и Василия Федоровича Зайцева. Первый отрывок из защитительной речи на суде Тарасия Смирнова: «Я и моя дочь Варвара Смирнова к батюшке ходили неоднократно и читали там книги. А что за книги, я вам, господа, отвечать не буду. Не знаю. Сельсовета я не признаю, он дан не от Бога. Я чту Царя и почитаю Помазанника Божьего Николая Второго. Отобранный портрет Иоанна Кронштадтского в моей квартире принадлежит мне, я почитаю его, он был праведный и грамотный человек. Нам от Царя - батюшки Николая Второго плохого ничего не было. Жилось лучше и выбран он от Господа Бога. А сейчас власть хорошего нам ничего не дала. Живется плохо, потому что власть безбожная. А больше отвечать вам ничего не буду. Я, господин, считаю, себя православным христианином и отвечать не буду». И, действительно, больше ни на один вопрос судьи Тарасий Смирнов ничего не ответил. 

Другой раб Божий Василий Зайцев на советском судилище изъяснялся так: «Я говорю всем и кому угодно, что тот, кто пойдет в колхоз, тот должен изменить вере православной и отдаться власти безбожной. Дети у меня есть нешкольного возраста. А хотя бы и подросли, то я в школу не пустил бы, т.к. в школе учат против религии, и чтоб дети стали безбожниками, я этого не допущу, буду учить детей дома, чтобы они признавали Слово Божье. К батюшке я ходил. Он человек грамотный и развитый. Кто посещал до меня, это неизвестно, и показать ничего не имею». 

Итак, день за днем  они говорили, что чтут Закон Божий, что советскую власть не признают, а более всего чтут Царя - Батюшку Николая Второго как Помазанника Божьего. Василию Зайцеву и Тарасию Смирнову советский суд определил десять лет лагерей без права переписки. Оба исповедника безвременно сгинули в пропастях безбожных пятилеток. Откуда у них была такая верность Церкви? Они, очевидно, никого и ничего не боялись и с бессовестными следователями говорили так, как будто со своими односельчанами. Никакого страха у них не было перед будущими страданиями, хотя они знали, что идут в лагерь на верную смерть. Ответ в Евангелии: они по завету Христа «не боялись, а только веровали» (Мк. 5, 36). Им было, что терять на земле. Они были они зажиточные крестьяне, имели большое хозяйство и множество детей, но не прилеплялись к тому, что нажили своим трудовым горбом. Они отделяли душу от внешних условий своей жизни, от вполне праведных забот и трудов земного бытия. 

Какой это пример для всех нас, живущих сейчас! Современный человек так включен в современную цивилизацию, что возможно, в час испытаний Христа предаст не потому, что он него потребуют отречения от Сына Божьего, а потому что он привык к многолетнему домашнему комфорту, к биодатчикам в собственной квартире, которые по мановению руки включают свет, увлажняют воздух и определяют температурный режим кондиционера, привык к теплому туалету, прилепился к ежедневному горячему душу с травяным шампунем, привык к личной машине, взятой в кредит, приохотился смотреть за семейным ужином теленовости, нравится ему, сидя в удобно кресле, путешествовать по интернету, читать статусы у друзей в социальных сетях. Современный человек крепко включен в жизнь своего маленького дома, в эту бетонно-электрическую ракушку. И вполне возможно, что лишиться этих ежедневных житейских удобств ему будет гораздо сложнее, чем пойти за Христом, когда это потребуется. 

Несколько лет назад в Вятской епархии рукополагали в священный сан одного добросердечного мирянина.  Перед своей иерейской хиротонией он ходил и у многих батюшек спрашивал совета, как же ему быть в священстве, готов ли он к нему?  Многие предлагали ему весьма достойные вопросы, и он сам с собой сообразуясь на вопросы батюшек отвечал, но искомого не обретал. Однажды он со своими вопросами пришел к одному много лет прослужившему у Престола Божьего священнику и тот спросил его: «А готов ли ты оставить все, что у тебя есть и пойти за Христом?» Подумав, ставленник в иереи сказал: «Я чувствую, что я не готов, но буду молиться, буду жить так, чтобы всей жизнью быть готовым принять этот дар». Всегдашняя внутренняя решимость быть всегда готовым пойти за Христом - это не есть сиюминутное нервное желание, вот тут же, чтобы у тебя все отобрали и распяли, но эта решимость дает возможность жить мужественно, глубоко, честно и искренне, не заключаясь во тьму собственной самости, а любить, прощать и радоваться о Боге.

  О духовно-практическом опыте Новомучеников 

Более семидесяти лет практически без перерыва продолжались испытания Русской Церкви под игом безбожников. Огромный земной срок! Трехвековая раннехристианская эпоха мучеников не знала такой временной непрерывности. Из Откровения Иоанна Богослова нам известно, что антихристу будет дано всего лишь три с половиной года, чтобы «мучить и терзать»  Тело Христово – Церковь Божию. Три с половиной года антихристовых гонений и семь десятков лет советских преследований за Истину – разница во времени по продолжительности исповеднического подвига колоссальная!  Русская Церковь с честью его выдержала. Теперь у нас есть свой духовно-практический опыт противодействия, и что особенно важно, современным формам антихристианских гонений. Он зафиксировал в житиях Новомучеников. Это наше бесценное духовное наследие, «руководство к действию», жизненная энциклопедия сопротивления уловкам, унижениям, подлогам, «чудесам и знамениям», запугиваниям, пыткам и лживым обещаниям мучителям Тела Христова – Церкви Божией.  Поэтому, не следует бояться любых апостасийных, двусмысленных, духовно неоднозначных проявлений мира: ни плотных информационно-коммуникативных потоков, ни биотехнологий, ни андроидов, ни электронных паспортов, ни штрих-кодов, ни космических пришельцев, ни тотального считывания личных баз данных  государственными службами безопасности и мегакорпорациями,  ни взрывов сверхновых звезд, ни чудовищной массы квазаров, ни ядерной зимы, ни антихристовых  «чудес и знамений» - ничего «под небом и на земле», чем пугают духовно прельщающие себя люди. Мы будем «бояться» только Бога и будем надеяться на Его милость, как надеялись Новомученики и Исповедники Российские.  В своих чаяниях они не посрамились. И мы не останемся у «разбитого корыта» веры.

Мы начали статью немного легковесно с чудесных «ковров-самолетов», «шапок-невидимок», «скатертей-самобранок» и «сапогов-скороходов», а закончили исповедническими трагическими путями Русской Православной Церкви в 20 веке. Это не противоречие и не историческая антиномия. Одно неразрывно связано с другим. Церковь стоит на крови мучеников и упрочается «чудесами и знамениями», ибо они есть свободное дыхание Духа Божьего в пределах Тела Христова. Церковь – это жизнь, обнимающая и прошлое, и настоящее время, и даже «жизнь будущего века». В этом мудрость. Мы еще не раз на нашем сайте обратимся к святому опыту преодоления  апостасии новомучениками, а пока, что «написали, то написали» (Ин. 19.22).