«Тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лук. 10:17-20). 

Читая жития святых I-VIII, а в особенности мученические акты до правления императора Константина Великого, легко заметить, что широкая река «чудес и знамений» к началу двадцать первого века превратилась в чистый, но слабенький родничок. Тотальное  оскудение сверхъестественного элемента в церковной жизни отмечают все исследователи христианской истории, но чудесная гибернация началась далеко не сегодня. О причинах невероятного затухания надприродных благодатных явлений уже в IV веке крепко задумывался гениальный константинопольский архиепископ Иоанн, получивший за свои многомудрые и продолжительные  Евангельские беседы с прихожанами наименование Златоуст. Он глубоко понял  этиологию отмирания «чудес и знамений» в пределах тварного космоса  и духовно-нравственно обосновал, почему верующий человек не должен унывать и «сокрушаться духом» в их широкомасштабном отсутствии по сравнению с первыми веками Христианства. Именно поэтому, нисколько не смущаясь, мы будет приводить значительные цитаты из трудов константинопольского святителя. Поверьте, они стоят серьезного внимания. Со времен Иоанна Златоуста проще и глубже  о соотношении «дел и знамений» мало кто написал. Итак, продолжим наше небольшое, но интересное исследование.

«Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор 3. 17). Свобода в даровании благодати Святого Духа, а не в чудесах и знамениях. Доверие не требует чудес, более того благодать свидетельствует о Боге в сердце намного сильнее, чем внешние самые расчудесные события. Любовь не ждет знамений небесных, ей достаточно  внутренних святых уверений. Если бы чудеса совершались для верующих автоматически, если бы им всегда и во всем благодатным образом везло, а неверующим, напротив, каждое жизненное усилие давалось тяжело, « в поте лица», со всех сторон их бы подстерегали «труд и болезнь», то скорей всего большинство людей избрало бы «легкий путь» веры. Но какое чувство основывалось бы на такой вере? Корыстное, себялюбивое, несвободное, зависимое от качества и количества  ежедневных чудес. Достаточно потоку чудес дать небольшой сбой, и человек возмутится и вознегодует на Бога, точно так же как городской житель ропщет на хозяйственные службы, когда в доме временно отключают горячую воду. 

Во время сорокадневного пустынного подвига Сын Божьего отверг предложение сатаны «камни сделать хлебами» (Лк. 4.3), Он отклонил искушение при огромном скоплении народа броситься с крыши храма и мгновенно стяжать славу великого чудотворца. Спасителю претили чудеса ради самих чудес: «род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка» (Лк. 12. 39). Ему не было жалко божественной силы на творение сверхприродных  вещей. Сыну Человеческому являть Свое Всемогущество было так же  радостно и естественно, как дышать, но Он  предпочел быть умаленным среди людей, избрал  быть гонимым, преданным неправедному лживому суду  и  распятым, хотя мог призвать на помощь полки ангелов, чем  дешевыми эффектными волшебствами «привлечь к Себе» (Иоан.12. 32) внимание соплеменников. 

Архиепископ Иоанн Златоуст об иерархии чудес и свершений в духовной жизни говорит следующее: «Когда душа находится в состоянии бесчувственности и развращения, и одержима недугом зависти, тогда она не убеждается никаким чудом. Напротив, когда душа благопризнательна, тогда она принимает все с верою, даже и в чудесах не имеет особенной нужды. Чувственные видения дивных и духовных вещей и все подобные знамения являются только в начале, и то для людей грубых и таких, которые, не могут вместить никакой мысли о существе бестелесном, и поражаются только видимым, и потому имеют нужду в чувственных видениях; но и это бывает с тою целью, чтобы с верою принималось то, что однажды в начале было утверждено чудесами, хотя бы этих чудес потом уже и не было». 

В доказательство своих слов святитель приводит убедительный пример вождя и пророка Моисея: «При Моисее много было чудес, но народ, после всех этих чудес, после гласов и труб и молний, слил себе тельца и прилепился к Ваал-Фегору. Нам нет нужды в чувственном видении, потому что для нас вместо всех знамений довольно одной веры; знамения даются не для верующих, но для неверующих» (Свят. Иоанн Златоуст, «Беседа XII на Евангелие от Матфея»). 

Замечательный дискурс представляет святитель Иооан Златоуст по поводу названия книги «Деяния святых апостолов». Опираясь в своих рассуждениях только на одно книжное надписание, он приходит к глубоким логическим выводам: ««Деяния Апостолов. Почему писатель не сказал: чудеса и знамения апостолов? Не одно и то же – деяния и знамения; не одно и то же – деяния и чудеса; Деяние слагается из нашего собственного усердия и божественной благодати, а чудо проявляет одну только вышнюю благодать, нисколько не имея нужды в наших трудах. Деяние состоит в том, чтоб быть кротким, целомудренным, умеренным, обуздывать гнев, побеждать похоть, подавать милостыню, являть человеколюбие, упражняться во всякой добродетели. А чудо состоит в том, чтобы прогонять бесов, отверзать очи слепым, очищать тела прокаженных, укреплять расслабленные члены, воскрешать мертвых и совершать другие подобные чудотворения. Чудо – больше и страшнее, и оно превосходит наше естество, а деяние и образ жизни, хотя меньше знамений, но полезнее и плодотворнее, потому что воздаяние бывает за труды и награда – за усердие. Добрая деятельность и без знамений возводила совершавших ее на небо, а чудеса и знамения без доброй жизни не могли довести даже до преддверия к нему. 

 Команы. Первый гробный ковчег святителя Иоанна Златоуста 

Как превосходный земледелец прилагает великое попечение о дереве, которое недавно посадил в недра земли, ограждая его камнями и тернием, чтобы оно не было вырвано ветрами, или испорчено животными,  а когда увидит, что оно и укрепилось и поднялось в высоту, то отнимает ограды, потому что само дерево уже в состоянии защитить себя от всякого подобного вреда, – так было и с верою. Когда она была новонасажденною, когда она была нежною, когда она еще недавно насаждена была в душах людей, то со всех сторон окружена была великими попечениями, в том числе и чудесами,  а когда она наполнила всю вселенную, тогда, наконец, Христос отнял ограды и уничтожил подпорки, в том числе и чудеса. Поэтому вначале и недостойным были подаваемы дарования, потому что в древности для веры нужна была эта помощь; теперь же и достойным они не даются, потому что сила веры уже не имеет нужды в такой помощи. Вспомни об Иуде, одном из двенадцати апостолов. Все признают, что он совершал знамения, изгонял бесов, воскрешал мертвых, очищал прокаженных, но  лишился царства небесного. Знамения не могли спасти его, потому что он был разбойник, вор и предатель Господа. Знамения, без доброго поведения, без жизни чистой и строгой, не могут спасти.

Добрая жизнь, не получающая утешения от знамений, и без их помощи, сама по себе, может с дерзновением вводить людей в царство небесное, о том послушай самого Христа: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира" (Мф. 25. 34). За что? За то, что они воскрешали мертвых, очищали прокаженных, изгоняли бесов, совершали бесчисленные чудеса? Нет. А за что? Вы видели Меня, говорит Он, «ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня» (Мф. 25:35,36). Никаких чудес, а все добрые дела. Вот почему блаженный и доблестный Лука надписал свою книгу: Деяния Апостолов, а не чудеса апостолов, хотя они совершали и чудеса. Чудеса были в свое время и прошли, а деяния во всякое время должны оказывать все, желающие спастись. Христос указывает на отличительный признак ученичества. «По тому узнают все, что вы Мои ученики». «По тому», из чего? Из того ли, чтобы творить чудеса, воскрешать мертвых? Нет, говорит: а из чего? «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13.35). Любовь же относится не к чудесам, а к деятельности, потому что «любовь есть исполнение закона» (Рим. 13.10). Ты не можешь изгнать беса? Но ты изгони грех – и получишь большую награду. Жизнь и добрые дела получают большую похвалу и большее воздаяние, нежели чудеса (Свят. Иоанн Златоуст  «Беседа о надписании книги Деяний»). 

В апокрифическом детском «Евангелии от Фомы», измышленном падшим человеческим разумом и не принятым Церковью, как Боговдохновенное, Христос в детстве совершает ряд демонстрационных чудес, призванных убедить читателя в Божественном происхождении « Сына Человеческого». Мальчик Иисус Христос оживляет глиняные фигурки птичек, вербально управляет ручьем, умерщвляет словом случайно толкнувшего его дворового приятеля, воскрешает ребенка  упавшего с крыши, исцеляет юношу, рассекшему себе топором колено, в накидке холщовой приносит домой воду и т.д.  Для Церкви эти «чудеса» свидетельствуют не о Божестве Христа, а о суетном желании «евангелиста»,  приписывая Ему способность творить сверхъестественные феномены, возвеличить Спасителя мира.

Автор «Евангелия от Фомы» достигает обратного результата. Мальчик-чудотворец вызывает не восхищение, а недоумение и здоровый скептицизм. Чудо – это вторжение в ограниченные вещественные границы жизни благодатной вечной силы Господней, преодоление и преображение земного локального несовершенства, например, болезни, несчастного случая, финансового краха, в факт исцеления и спасения, в безусловность присутствия Божества в тварной эмпирии.  «Бог есть Дух» (Ин. 4.24). «Дух дышит, где хочет, и голос Его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит» (Ин. 3.8). Вот именно, «дышит, где хочет» по Своей свободной Божественной воле, а не по переменчивым, порой взаимоисключающим, желаниям людей или в тисках космического детерминизма. Святитель Иоанн в заключение убеждает: «Отсюда явно для нас и то, что знамения, которые, как говорят, были совершены Христом в детстве, ложны и вымышлены какими-либо лживыми людьми. Если бы Он начал совершать чудеса от первого возраста, то Иоанн не мог бы не знать Его, да и народ не имел бы нужды в учителе, который указал бы Его» (Святитель Иоанн Златоуст «Беседа XVIIна Евангелие от Иоанна»).

Подытожим слова Константинопольского архипастыря Иоанна: 

 - Нравственный подвиг и спасительные дела выше и значительней самых великих чудес. 

- Чудеса суть «ограды и подпорки» для новоначальных в вере или «неверующих», «грубых людей, не имеющих понятия о духовном бестелесном мире». 

- Духовные «деяния» изменяют человека изнутри, светло преображают его сердце и ум. Чудеса касаются наружной стороны души. Это дар «внешней благодати». Они могут содействовать высоконравственному перевороту в человеке, а могут послужить «во осуждение». Христос после Воскресения не являлся Своим распинателям и очернителям именно по этой причине, чтобы не было для них «последнее хуже первого» (Лк. 11.26). 

-  «Благопризнательные» христиане не имеют нужды в «молочной пище» чудес. Они их не просят, не ждут, не чают и не коллекционируют. Для них главное сердечная благодать, следование Христу и созидание Церкви, как Тела Христова в Евхаристии. Главного Чуда церковной жизни. 

Плачущая икона Архангела Михаила

- Нравственные деяния спасительны и приводят верующих к вратам Царства Небесного, а чудеса нередко человека надмевают и способствуют падению. «Многие совершили знамения, воскресили мертвых, сотворили великие чудеса,  а после сего сами они,  впали в скверные и мерзостные страсти, умертвили самих себя» (преп. Исаак Сирский «Слово 56»). 

- Чудеса бываю истинные и ложные. Чудо само по себе, взятое в отрыве от земного контекста, еще не доказывает его Боговдохновенность. Необходимо глубокое духовное разумение в осмысление происхождения и природы чуда. 

- Количество чудес в малой степени благоприятствует духовному пробуждению сердца и следованию Истине. Пример Ветхозаветного народа должен отрезвлять ищущих «чудес и знамений». 

Архимандрит Серафим (Тяпочкин), взявший из рук Зои во время  ее 128 дневного чудесного стояния в 1956 г. в Самаре (Куйбышеве) икону святителя Николая.

Итак, «чудеса не нужны», «они для неверующих», «деяния спасают, чудеса нередко губят», «чудеса внешняя сила», «они бывают ложными», «дела выше чудес». Зачем же тогда Бог продолжает из века в век творить чудеса? Почему мы «благопризнательные христиане» двадцать первого столетия так радостно, по-детски откликаемся на них? Возможно ли прожить без «чудес и знамений»? 

Продолжение следует…