Целью православного человека является стяжание Святого Духа. Но мы привыкли — нам об этом говорит и житейский опыт и художественная литература и кинематограф — что все люди стремятся к счастью, и именно достижение счастья — критерий успешности или не-успешности «жизненного проекта». Давайте критически взглянем на эти две установки: насколько они противоречат друг другу?

Счастье и блаженство

Итак. Счастье — предмет сугубо философский, на протяжении многих веков он беспокоит умы многих мыслителей. Так, например, в философии эпикуреизма счастье отождествляется с удовольствием (а точнее, с отсутствием страдания). Именно в античности возник эвдемонизм («эвдемония» — судьба человека, находящегося под покровительством богов), интеллектуальное направление, которое именно счастье ставит во главу угла. Восточная мысль во всех своих аспектах — биопсихическом, социальном, экономическом и логическом — тоже учит, как индивидуум может достичь счастливой жизни. В современной науке о счастье говорят еще и в физиологическом аспекте. Ученые вводят понятие «гормонов счастья». Количество в крови эндофрина, серотонина и дофамина влияет на состояние человеческой психики, на кратковременное состояние эйфории и радости, а в идеальных пропорциях создает даже фон счастья и внутренней удовлетворенности. Австрийский психиатр ХХ века Виктор Франкл, сравнивая счастье с бабочкой, говорил: «Чем больше ловишь его, тем больше оно ускользает». Наверное, именно поэтому человечество сопровождают такие проблемы, как пьянство, наркомания, игромания.

Учит ли нас достижению счастья Святое Евангелие? В Своих поучениях и проповедях Спаситель не призывает нас к «внутренней гармонии», здоровому образу жизни или успеху. Единственное место, на основании которого Ему приписывают учение о счастье — это Нагорная проповедь, во время которой Господь наш Иисус Христос произнес Заповеди блаженства:

Блажени нищии духом, яко тех есть Царствие Небесное

Блажени плачущии, яко тии утешатся

Блажени кротцыи, яко тии наследят землю

Блажени алчущии и жаждущии правды, яко тии насытятся

Блажени милостивии, яко тии помиловани будут

Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят

Блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся

Блажени изгнани правды ради, яко тех есть Царствие Небесное

Блажени есте, егда поносят вам, и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради:

Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех!

(Мф. 5, 3-11).

В традиции Православной Церкви греческое слово μακάριος понимают, как «блаженный». Однако некоторые современные переводчики Священного Писания передают это слово как «счастливый», полностью искажая смысл евангельского учения. В то время как Спаситель говорит нам: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18, 36), мы постоянно пытаемся ухватиться за земное и временное. Более того, трансформируем само учение Господа, пытаемся раскрыть смысл Евангелия в земных и тленных символах, таких, как, например, счастье.

Отличие первое: счастье — не в Боге, а в мирских вещах

В земном измерении человеческих ценностей мы можем быть счастливыми в момент достижения какой-то своей цели, например накопления богатства, которое создает иллюзию стабильности и безопасности. Но надо понимать, что цели одного человека могут не совпадать с целями другого и даже причинять тому ущерб. Мы можем испытывать счастье при помощи спорта, экстремальных занятий или от употребления специальных химических препаратов, управляя таким образом химическим составом своей крови. Но неужели о таком счастье говорит Христос, когда обращается к нам со словами: «Блаженны нищие, блаженны плачущие, блаженны алчущие и жаждущие правды…»? Еще Блаженный Августин понял, что человек не в силах быть счастливым в рамках земных понятий и определений. В «Исповеди», обращаясь к Создателю, он воскликнул: «Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе». Все попытки удовлетворить свои потребности оказываются тщетными. Сколько бы человек ни съел и какой бы вкусной и качественной ни была бы его пища, через небольшой отрезок времени он вновь испытывает голод. Сколько бы он ни выпил воды, невозможно напиться навсегда. В жаркую погоду человек мечтает о зимней прохладе, о снежных забавах. С приходом зимы — вновь испытывает трудности и мечтает о жарком и солнечном лете. Все оказывается временным и тленным и не способно принести человеку полного удовлетворения. Только Бог может наполнить жизнь человека истинным смыслом. Он может дать человеку то, чего уже никто не сможет отнять, чего «ни моль, ни ржавчина не истребляют» (Мф. 6, 20). Однажды в беседе с самарянкой Христос так и сказал: «Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек» (Ин. 4, 14). Осознание своей причастности к вечному, непреходящему дарит человеку то самое блаженство, в поисках которого люди бороздят вселенную и гибнут на алтарях своих горделивых чаяний. Только во Христе человек способен обрести это вожделенное блаженство: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11, 28).

Отличие второе: счастье — непостоянно, блаженство – вечно

В пастырской практике я часто сталкиваюсь с тем, что родители приносят крестить своих детей в надежде на то, что те станут более здоровыми, богатыми, успешными и вообще счастливыми. Приходится их разочаровывать, объясняя, что купель крещения — это символ умирания для мира, который «во зле лежит», что наши успех и счастье не зависят от факта крещения. Наоборот, блаженство обретают те, кто изгнан ради правды, кого поносят, и ижденут, и на кого рекут всяк зол глагол. Подобную ошибку совершают и молодожены, вступая в брак в надежде обрести счастье. Вспомним Франкла и его непостоянную бабочку. Счастье непостоянно. А вот блаженство Бог дарует православным супругам в их акте жертвенной любви друг ко другу. И постоянно духовно возрастая, в этих благодатных дарах Святого Духа они могут пребывать вечно.

Часто бывает трудно воспринять благую весть. Нашему сознанию, отягощённому грехом, евангельское учение кажется просто непонятным и страшным. Однако Спаситель призывает нас не к временному счастью, которое проповедуется в мире царством антихриста, а к вечному блаженству, которое изобильно преподается Его Святой Церковью в благодатных дарах Святого Духа всем верующим в Него и за Ним следующим.

Отличие третье: счастье — субъективно, блаженство — объективно

Для отдельно взятой личности, ориентированной на счастье, опирающейся исключительно на свой субъективный опыт, блаженство практически недостижимо. Именно поэтому Бог созидал Церковь, как общество верующих людей, объединенных не только единой целью и верой, но и благодатью Святого Духа. Все эти люди в работе по стяжанию спасительной благодати как бы обмениваются друг с другом своим опытом. Целые поколения людей из рода в род передают накопленный ими опыт жизни во Христе. Есть замечательная богослужебная молитва: «Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое…», в которой перечисляются сонмы святых угодников Божиих, начиная от Пресвятой Богородицы, ангельских Сил, апостолов, мучеников и преподобных, и заканчивая святыми, память которых мы празднуем в этот день. Казалось бы, зачем мы ежедневно перечисляем целые сонмы одних и тех же имен? Но именно благодаря этой стройной цепочке бережно хранится и передается из рода в род, из поколения в поколение церковное Священное Предание. Все эти святые люди, как единый организм, как Тело Христово, открывают нам жизнь в Церкви в Духе Святом. В этой объективности открывается нам истина. Теперь уже мы точно знаем, что опираемся не на свой только опыт христианской жизни, но приобщаемся к опыту церковной жизни многих поколений.

Когда мне бывает что-то непонятно, что-то вызывает сомнение, я понуждаю себя довериться опыту Церкви. Спустя какое-то время тайна открывается, находится ответ на вопрос. То, что казалось непонятным и сомнительным, становится «ясным как день», и я вновь убеждаюсь в великой мудрости Божией. Поэтому, когда приходят в Церковь новопросвещенные и начинаются разговоры о неактуальности и архаичности каких-то церковных канонов и традиций или необязательности регулярно посещать богослужения, я всегда стараюсь убедить их довериться опыту Церкви. Это также является одним из аргументов в пользу высказывания святых отцов: «Без Церкви нет спасения». Вне Тела Христова человеку практически невозможно открыть дверь в Царство Божие, а значит, невозможным делается и само богообщение.

Отличие четвертое: счастье — индивидуально, блаженство — социально

Богослужебная сторона православной жизни не является единственной. Для человека, приобщающегося к опыту Церкви, необходимо еще и непосредственное общение с другими членами общины во внебогослужебное время. В этом общении мы получаем возможность практиковать исполнение главной заповеди Спасителя: «Любите друг друга». Спасаясь от одиночества и безразличия, которые царят в окружающем мире, мы учимся быть полезными и заботливыми, слушающими и услышанными, любящими и любимыми. Апостол Павел, обращаясь к общине, говорит: «Друг друга тяготы носите и тако исполните закон Христов» (Гал. 6, 2). Христианин просто обязан поделиться тем даром, который получает от Бога. Любовь Бога к человеку проявилась не просто в философском учении — Бог явил эту любовь самым Своим делом. Он Сам пришел к человеку. Он Сам стал человеком и пережил вместе с нами страдания, болезни и смерть. Тот, кто принимает Христа в свою жизнь, поступает так же. Христиане принимают непосредственное участие в жизни своих братьев и сестер. Любая проблема одного члена общины является проблемой всех ее членов. Мы учимся сопереживать, сострадать и решать вопросы, возникающие в жизни наших ближних. Соучастие в жизни ближнего является не просто в словах утешения, а в реальных делах любви. Из таких дел и состоит социальное служение христиан.

Социальное служение общины — это продолжение Литургии. Поэтому ключевую роль здесь тоже должен играть священник. Именно на нем лежит ответственность за то, чтобы паства не сбилась со спасительного пути. Однако православному восприятию чуждо пастырское руководство в виде лекций, читаемых с кафедры. На Востоке ученики, приходившие к старцу-учителю, не просто слушали его слова. Они оставались с ним жить. В продолжение долгого времени они воспринимали его мировоззрение, смотрели, как учитель ест, как он пьет, как поступает в той или иной ситуации. Таким образом они приобщались к его жизненному опыту и однажды сами становились наставниками. Теперь уже к ним приходили ученики и оставались жить с ними. Эта преемственность имеет огромное значение в деле воцерковления. Пастырь наставляет пасомых своим примером. Неслучайно для многих людей соприкосновение со священнослужителем в непосредственном живом общении воспринимается как таинственное соприкосновение с самой Церковью. Дальнейший выбор человека во многом зависит от того, насколько глубоко пастырь смог посеять семя Божественного слова. И здесь главным являются не столько ораторские способности батюшки, сколько соответствие его образа Образу Христа. Внимая наставлениям нашего духовника, мы приобщаемся к благодатной церковной жизни. Это значит, что для нас открывается возможность исполнения заповедей блаженства.

Приобретая бесценные дары Святого Духа в Таинствах Церкви, настраивая свое мировоззрение под руководством духовника и оттачивая свои добродетели в общине среди наших братьев и сестер, мы обретаем блаженство в нашей реальной христианской жизни за церковной оградой, где начинают во всей своей полноте сбываться для нас слова, сказанные Христом в Нагорной проповеди.

Протоиерей Евгений Шогенов

источник: http://aquaviva.ru/journal/mozhet-li-khristianin-byt-schastlivym